Уржум и Уржумский уезд в послереформенный период
(окончание)
Рост численности населения
Рост численности населения уезда и города в течение всего рассматриваемого периода происходил неравномерно.
Так, в городе в 1887 году общая прибыль населения составила более 30%. Возможно, значительную часть этих процентов следует отнести на погрешность официальных статистических данных, публиковавшихся в календарях Вятской губернии. Однако сама по себе эта цифра уже показательна.
В 1892 году прибыль населения в городе не составила и 0,1%, а в отдельные годы (1884, 1889, 1893, 1903) наблюдалась даже убыль населения.
Рост численности основного, крестьянского населения уезда происходил более равномерно, однако разницы прироста в процентах за отдельные годы также сравнительно велики: от 3% (1903 г.) до 0,03% (1892 г.), а в 1895-96 гг. налицо даже убыль числа жителей уезда.
В материалах по статистике, опубликованных в сборнике «Столетие Вятской губернии», приведены исчисленные данные о приросте населения по итогам ревизских сказок: 4-й (1782 г.), 5-й (1795 г.), 6-й (1811 г.) и 10-й (1858 г.) и по данным подворной переписи 1884 г. Средние приросты населения Уржумского уезда в промежутках этих лет составили: 1782-95 гг. – 0,94%, 1795-1811 гг. – 1,6%, 1811-34 гг. – 1,8%, 1834-58 гг. – 1,6% и 1858-84 гг. – 1,19%. Добавим к этому величину прироста населения за период 1885-1903 гг., который составил 0,9% (вычислено нами).
Приведённые цифры убедительно показывают, что процесс понижения прироста населения, начавшийся ещё в период 1834-58 гг., с началом послереформенного периода резко усиливался, и во второй его половине дошёл до небывало низкой цифры 0,9% в год.
Фактическая прибыль населения внутри уезда в разных его частях и пунктах была далеко не одинакова.
По материалам подворной переписи 1884 г. общий прирост населения уезда за предыдущие 27 лет (1858-84 гг.) составил в целом 32%. В ряде же волостей уезда, особенно в его южной части, число жителей увеличивалось в значительно больших размерах: Больше-Шурминская волость – 74,6%, Ирмучашская – 57,4%, Турекская – 63%, Сендинская – 68,3%, Косолаповская – 73,6%. Наибольший процент прироста, а именно 158,8%, отмечен в самой крайней с юга Хлебниковской волости. С 1858 г. к моменту переписи 1884 г. население этой волости увеличилось более чем в 2,5 раза.
Наоборот, в ряде волостей центральной и особенно северной части уезда прибыль населения за тот же период составила всего лишь от 8% до 18%, а в трёх волостях число жителей даже убыло. Это волости северной и северо-западной части уезда. Рождественская – убыло 4,7%, Кокшинская – убыло 3,7%, Кичминская – убыло 21,9% населения.
Эти цифры достаточно наглядно иллюстрируют неблагополучие, создавшееся в северной, наиболее густо и ранее других заселённой части уезда, и бурный рост населения в южной части, где в это время происходит заселение последних свободных территорий уезда.
Подробных данных о росте населения уезда после 1884 года в разрезе волостей мы не имеем. Однако, учитывая указанное выше резкое замедление роста числа дворов и населённых пунктов уезда в 90-х и 900-х годах и приводимые ниже данные о высокой смертности населения и увеличении размеров отхода в уезде (особенно в северной его части), можно полагать с уверенностью, что процесс убыли населения в северных волостях уезда в эти годы прогрессировал, а темпы роста населения в южных волостях настолько замедлились, что не могли уже существенно изменить картину общего неблагополучия. В результате этого процент ежегодного прироста населения Уржумского уезда в период 1884-1903 гг. и упал до небывало низкой цифры 0,9% в год.
Для подтверждения указанного остановимся здесь только на двух постоянно действовавших причинах, характерных для Уржумского уезда к концу послереформенного периода.
***
Это, во-первых, высокая смертность населения. Среди других губерний России бывшая Вятская губерния выделялась в прошлом не только высокой рождаемостью (например, в 1876 г., по синодским отчётам, она занимала по числу родившихся 1-е место в России), но и крайне высокой, более 4,5%, смертностью. Эту величину, по замечаниям статистиков, можно было сравнить только со смертностью в нездоровых областях Азии.
Уржумский уезд ничем не выделялся из общей картины, даже, более этого!
По данным статистики, рождаемость в уезде за период 1854-1874 гг. составляла 6,2%, что выше общегубернской цифры рождаемости (5,9%). В последующие годы процент рождаемости составляет меньшие цифры, а именно от 5,2% до 5,9%, и показывает определённую тенденцию к снижению. Так, рождаемость за 1870-1889 гг. составляет в среднем 7,6%, за 1881-1890 гг. – 5,2%, за 1891-1903 гг. – 4,5%. В абсолютных цифрах число ежегодно рождавшихся в уезде колеблется от 12,9 тыс. человек (1868 г.) до 17,9 тыс. человек (1903 г.) и составляет в среднем 15,1 тыс. человек в год.
За 36 лет послереформенного периода, за которые мы имеем сведения о числе родившихся (1868, 1870-1883, 1885-1891, 1893-1896, 1899-1900 гг.), на территории Уржумского уезда родилось 500,7 тыс. человек. Эти полмиллиона человеческих жизней могли бы увеличить численность населения уезда в три с половиной раза по отношению к начальному 1868 году, и в полтора раза даже по отношению к конечному 1900 году.
Однако высокая смертность очень рано предъявляла свои права на эти новые человеческие жизни. Мы не имеем конкретных цифр размеров детской смертности по Уржумскому уезду, в силу чего сошлёмся на общегубернские данные.
По синодскому отчёту 1876 года Вятская губерния отнесена к группе губерний, где из 1000 детей уже на первом году жизни умирает от 488 до 875 детей (наивысшая по Европейской России смертность), т. е. 40% всех вновь родившихся младенцев. По данным земской статистики, представленным в сравнительной таблице смертности за 1899-1902 гг. (календарь Вятской губ. на 1904 г.), только за эти четыре года из общего числа умерших в губернии 180 тыс. чел. от специфических детских болезней умерло 152 тыс. чел., т. е. 84,5%. Нет сомнения в том, что и в Уржумском уезде детская смертность была нисколько не ниже.
Тем более, что и общая смертность среди населения даже на общем фоне такой губернии, как Вятская, была в уезде крайне высока. Романов, например, отмечает, что с 1865 года по 1874 год число смертных случаев, по сравнению с предшествующим десятилетием, увеличилось в Уржумском уезде вдвое более, чем по губернии, и, если в период 1854-1864 гг. рождаемость в уезде превышала число смертных случаев в среднем на 40,8% в год, то в период 1865-1874 гг. рождаемость превысила смертность уже только в среднем на 28,7%.
В результате он же и устанавливает, как факт, что среди других уездов вятской губернии в этом уезде обнаруживается сравнительно более высокая рождаемость при более высокой смертности.
Показательно, что и в последующие год Уржумский уезд остаётся в губернии одним из самых неблагополучных уездов в смысле смертности населения. В 1885 году он занимает по числу умерших 1-е место в губернии, в 1890 году – 2-е место, а какова была смертность в такие тяжёлые для уезда годы, как 1892 и 1897-98 гг., вообще не публиковалось.
Дизентерия и простой детский понос уносит здесь в летние месяцы тысячи детских жизней, сыпной тиф, трахома и сифилис свирепствуют среди населения всех возрастов и национальностей, и в неурожайные годы губернскому начальнику именно здесь, в Уржумском уезде, приходится принимать более всего экстренных мер по борьбе с эпидемиями.
11-12 тысяч человек составляют обычное для уезда количество умерших за один год. В такие же годы, как 1885, 1889 и 1902, несмотря на 13-16 тысяч вновь родившихся, прибыль населения падает до 600-750 человек, т. е. даже высокая рождаемость едва успевает пополнять убыль населения от смертности.
За время с 1868 г. по 1905 г., по нашим подсчётам, в уезде умерло 374,8 тыс. человек, а если учесть отсутствие в этой цифре числа умерших за 5 лет (1869, 1884, 1892, 1897, 1898 годы), по которым у нас нет данных, то общее число умерших можно принять, по крайней мере, в 400 тыс. человек. Если эту цифру, равную 80% общего числа родившихся в те же годы, сопоставить с количеством населения уезда в начальном 1868 году, то окажется, что за 39 лет указанного периода в Уржумском уезде вымерло население двух таких уездов целиком.
Таким образом, высокая смертность действительно была самой серьёзной причиной, тормозящей численный рост населения Уржумского уезда.
***
Другой, так же существенной причиной столь слабого роста численности населения Уржумского уезда было переселение крестьян в другие места (за пределы уезда) и, особенно, уход на заработки.
По данным Романова, в 1869-74 гг. из Уржумского уезда переселялось в среднем 278 человек. Эта цифра сама по себе невелика, но она составляет всё же 7% среднего годового прироста населения уезда. Сравнивая это с цифрами по другим уездам, он же отмечает, что в отношении эмиграции крестьян из 11 уездов Вятской губернии с Уржумским равняется только один Орловский уезд. В прочих 9 уездах эта эмиграция гораздо слабее. За указанные 5 лет по губернии в целом переселилось 6093 человека, в т. ч. из Уржумского уезда 1881 человек, или 22,8%, из Орловского уезда – 1818 человек, или 21,5%, а из всех остальных 9 уездов — 55,6%.
Таким образом, уже в начале послереформенного периода переселение из Уржумского уезда становится для него не только характерным явлением, но и выдвигает его по числу переселенцев на первое место среди всех других уездов бывшей Вятской губернии.
Нет нужды говорить о том, что это переселение, прежде всего и более всего, происходило из волостей северной части, отличавшихся малоземельем и плотностью населения.
В части ухода крестьянского населения уезда на заработки крайне показательны следующие цифры количества документов, выданных в эти же годы.
1871 год. Паспортов годовых 741, полугодовых 525, билетов в 40 копеек 539, в 20 копеек 4801, всего 5607.
1872 год. Паспортов годовых 1057, полугодовых 776, билетов в 40 копеек 959, в 20 копеек 4885, всего 7677.
1873 год. Паспортов 1181 и 782, билетов 872 и 4865, всего 7700.
1874 год. Паспортов 1134 и 735, билетов 830 и 4548, всего 7247.
1875 год. Паспортов 1441 и 953, билетов 1200 и 7096, всего 10698.
В дополнение к таблице отметим, что как по числу выданных паспортов (годовых и полугодовых) резко выделяются также волости северной части уезда, как Рождественская, Лебяжская, Кичминская, так и по числу выдаваемых билетов (для отлучек на более короткие сроки) наиболее крупными их потребителями являются соседние волости: Сердежская, Кокшинская, Теребиловская и опять-таки наиболее злополучная в уезде Кичминская волость.
В приведённой таблице обращает на себя внимание значительный рост по годам числа документов, выдаваемых на отлучку, причём рост этот, как показывают цифры, наиболее ощутим в числе выдававшихся паспортов, и особенно паспортов годовых. Эти сообщаемые Романовым данные свидетельствуют о том, что уже в те годы рост числа отлучек (а он связан был в громадном большинстве случаев с уходом на заработки), и, в частности, длительных, т. е. и дальних отлучек, становятся также характерными, по крайней мере, для северной части Уржумского уезда.
В последующие годы отлучки из уезда принимают уже массовые размеры. Так, в период 1875-1884 гг. число взятых документов на отлучку составляет в среднем в год 13,5 тысячи, доходя в неурожайные годы (1877-1878) почти до 18 тысяч. Подворная перепись 1884 г. показала, что на каждые 100 дворов уезда приходится в среднем 35 выданных паспортов и билетов. Причём наибольшее количество их, а именно от 50 до 90 паспортов на каждые 100 дворов, берётся в тех же волостях северной части уезда (Кичминская – 54,0, Лебяжская – 71,6, Рождественская 89,1 и др., всего 7 волостей).
Эту резко возросшую волну отлучек, расширяющуюся на всю территорию уезда, уже нельзя объяснить, например, только неурожаем 1877 и 1878 гг. Материалы той же подворной переписи наглядно показывают, что причиной этого были конкретные условия экономики крестьянского двора: размеры землепользования, наличие рабочих рук, скота и т. д. Плотники, бурлаки, лесорубы и пильщики шли в отход на заработки по жестокой нужде, часто только для того, чтобы, получив аванс от подрядчика, платить подать, или чтобы избавить на зиму голодную семью от лишнего рта. Характерно, что в отход идут не только русские, но и татары, марийцы, даже удмурты, и не только мужчины, но и женщины. В материалах подворной переписи определённо отмечается рост женского отхода. В 1875 г. это 2,2% общего числа отходников, в 1877 г. – 4,2%, в 1881 г. – 6,4%, в 1884 г. – 4,5%.
Разница между всеми этими категориями одинаково обедневшего населения уезда, тысячами покидавшего свои дворы и волости в поисках заработка, только в виде промысла, да и в дальности ухода. Одни нанимались к лесопромышленнику рубить лес здесь же в уезде, за рекой Вяткой, другие ехали плотничать в Сибирь и другие места. Следует отметить, что значительное количество уехавших на заработки оседало на новых местах (например, в 1882 г. до 50% от числа уехавших) и, таким образом, увеличивало приведённые выше сравнительно небольшие цифры официальных переселенцев.
В конце 90-х и в начале 900-х годов уход крестьян Уржумского уезда на заработки возрос ещё более. Число документов на отлучку, выданных в уезде в эти годы, составило: в 1897 г. 26,9 тыс., в 1898 г. – 18,5 тыс., в 1900 г. – 17,2 тыс., в 1901 г. – 23 тыс., в 1902 г. – 21,2 тыс. (паспортов и билетов вместе). Уржумский уезд по числу отлучек по-прежнему остаётся на одном из первых мест в Вятской губернии (например, в 1897 г. – 2-е место).
Как и ранее, неурожайные годы резко поднимали число и отлучек на заработки, и переселения из пределов уезда. Именно после голодного 1891 г., так потрясшего экономику основной части крестьянского населения уезда, что оно уже не могло более выбраться из положения нищеты и разорённости, волна отлучек достигает наибольшей высоты за весь послереформенный период.
И именно в эти годы более всего создаётся новых населённых пунктов бывших вятских крестьян на Урале, в Западной Сибири и других, пока ещё более привольных местах. Кроме того, из 18-20 тысяч отходников из уезда значительное число лиц просто оседает в пределах других губерний на фабриках, заводах и т. д., растворяясь в массах другого населения.
Такова вторая конкретная причина, замедлявшая рост населения Уржумского уезда.
Подытоживая сказанное о росте населения Уржумского уезда в послереформенный период, приходим к выводу о том, что, несмотря на высокую рождаемость и внушительный рост общей численности населения Уржумского уезда, темпы прироста в нём замедлялись большими размерами смертности и массовым уходом населения на заработки, а в волостях северной части уезда, отличавшимися малоземельем и плотностью населения, привели даже к уменьшению численности населения.
***
Национальный состав
Подворной переписью 1884 г. состав населения Уржумского района по национальности определился следующими цифрами. Русские – 176 тыс. (69,7%), мари – 66 тыс. (26%), татары – 10 тыс. (4,1%), удмурты – 0,6 тыс. (0,2%). Близкие к этим цифры приводятся и Романовым по данным 1876 г.: русские – 69,3%, мари – 26,7%, татары – 4%, удмурты – 0,08%. Таким образом, в составе населения Уржумского уезда русские, как преобладающая часть населения, составляют около 70% или примерно 2/3 части, а население остальных национальностей – примерно 30% или 1/3 части.
Всё же и при этих цифрах Уржумский уезд выделяется по своему национальному составу из других уездов вятской губернии. По губернии в целом русские составляют 80,5% или 4/5 её населения, а другие национальности – 19,5% или только 1/5 часть. Более того, 66 тысяч марийцев Уржумского уезда составляют более половины всех мари, проживающих на территории губернии, по числу татар он стоит на 3-м месте, по числу удмуртов на 6-м месте.
Сравнительное обилие в Уржумском уезде населения других национальностей (кроме русских) определялось историческим прошлым уезда. Этим же объясняется сосредоточение населения той или иной национальности в определённых частях уезда.
Так, северо-западная часть уезда (Рождественская, Лебяжская, Кичминская, Сердежская волости) заселена почти исключительно русскими. В юго-западной его части (вдоль границы с бывшей Казанской губернией, теперь Марийской АССР), наоборот, в ряде волостей большинство населения составляют мари: Сернурская волость – 82,8%, Конганурская – 60,9%, Ирмучашская – 50,5%. Татары сосредоточены главным образом в одной волости (Турекской) той же юго-западной части уезда, удмурты же проживают всего лишь в нескольких селениях одной Сендинской волости.
В остальных частях уезда, среди господствующего русского населения, встречаются чаще всего мари, составляющие здесь от 13,5% до 45% всего населения и проживающие отдельными посёлками или группами посёлков. Эта пестрота населения, отразившаяся и в названиях самих посёлков, сохранилась до наших дней даже в окрестностях города, где рядом с чисто русскими деревнями, как Федькино, Ключи, Подгорная существуют и марийские – Енгарашково, Одинерь, Сюкся и др., имеющие не только другой внешний облик, но и свой, отличный уклад жизни.
Число лиц других национальностей числится по уезду в количестве всего нескольких десятков человек, что, следует полагать, относится более к самому городу Уржуму, где, помимо основного русского населения, имеется несколько семей поляков, евреев и лиц других национальностей.
Таким образом, на территории Уржумского уезда проживает, не считая удмуртов за их малочисленностью, население трёх национальностей: русские, мари, татары. Каждый из этих народов имеет свой язык, свою религию и свой, резко отличный уклад семейной и общественной жизни, идущий корнями в далёкое прошлое своего народа.
Так, несмотря на все усилия русской церкви о приведении к православию мари, среди последних всё ещё, даже официально, числится более 4,5% язычников, а в отдельных волостях и в 2-3 раза больше: Сендинская – 9%, Сернурская – 9,25%, Конганурская – 10%, Турекская – 12,5%. Фактически не 4%, а большинство марийского населения посещает свои священные рощи, и закладка первого православного храма в чисто марийской деревне Куприан-Сола Сернурской волости, происшедшая только в 1900 году, отмечается в хронике жизни губернии как существенное событие.
Огни костров в священных марийских рощах и не изменившиеся в течение столетий национальные костюмы мари, так же, как и магометанские мечети и дома татар, сплошь спрятанные за высокими заборами, — все эти, даже только внешние признаки особого национального уклада каждого из этих народов, связанные с их историческим прошлым, естественно, накладывали свой отпечаток на ту или иную сторону жизни уезда.
Но не только своей религией, костюмами и языком выделяются мари, татары и удмурты среди основного в уезде русского населения.
«Однопашка», «ячмень», «половинщик» и деревянные бороны – эти печальные признаки бедняков уезда чаще всего встречаются среди марийских крестьян. Хозяйство мари ведётся на более низком уровне, грамотность среди и мари, и татар во много раз ниже, чем у русских. В 1884 г. грамотных мужчин в уезде было среди русских 18%, среди мари 4%, а среди татар только 0,2%, или на одного грамотного мужчину приходится неграмотных русских 5,5 человек, у мари 24,9 человека, у татар 458,8 человека. А среди женщин! На одну грамотную женщину приходится неграмотных у русских 38,7 женщин, у мари 1347,4 женщины, а среди всех татарских женщин грамотных только 2.
Татарская женщина не имеет права обратиться к врачу-мужчине, мари и удмурты больше доверяют своим попам, чем земскому врачу и оспопрививателю, в результате чего не только тиф и дизентерия, но и трахома, и сифилис такие же привычные гости в марийских селеньях, как бедность и нищета.
В этих условиях голодные годы и сопутствующие им эпидемии заразных болезней, несомненно, оставляют последствия более тяжёлые. В частности, высокий процент смертности населения Уржумского уезда в значительной степени связан с наличием здесь культурно отставшего и более других разорённого 60-тысячного марийского населения и 10-тысячного татарского населения.
Подтверждением этому могут служить даже цифры общей численности населения Уржумского уезда в разрезе национальностей, приведённые нами для наглядности за отдельные годы послереформенного периода. В 1876 г. русские – 157 тыс. (69,3%), мари – 60,5 тыс. (26,7%), татары и прочие – 9 тыс. (4,0%). В 1884 г. русские – 176 тыс. (69,7%), мари – 66,0 тыс. (26,0%), татары и прочие – 10,6 тыс. (4,3%). В 1888 г. русские – 192 тыс. (71,2%), мари – 69,6 тыс. (25,7%), татары и прочие – 11,6 тыс. (3,1%). В 1893 г. русские – 206,7 тыс. (71,3%), мари – 68,6 тыс. (23,9%), татары и прочие – 12,2 тыс. (4,2%).
Как видим, русское население уезда, несмотря на приведённые выше факты массового ухода на заработки, непрерывно растёт. В то же время рост марийского населения уезда происходит медленно, и процент его в составе населения уезда снижается с 26,7% до 25,3%, а после неурожаев и голодного 1891 года происходит даже убыль марийского населения. Учитывая, что отход и переселение в другие места среди мари развиты были много слабее, чем у русских, основной причиной этого возможно полагать более высокую смертность среди мари.
Об этой более высокой смертности, поглощающей почти всю рождаемость марийского населения, говорят данные 1874 г. В этом году на каждые 100 человек взрослого населения приходилось рождений и случаев смерти: у русских 6,37 и 4,99, у мари 6,45 и 6,19, у татар 5,29 и 3,31. Общая же прибыль в этот год составила: у русских 1,38%, у татар 1,98%, у мари 0,26%. На общем фоне и без того высокой смертности населения уезда ещё более высокая смертность среди мари медленно, но неуклонно вела этот народ по пути к вырождению. И не раз обсуждавшиеся на заседаниях Уржумской земской управы вопросы о неотложной организации в уезде оспопрививания, сифилитических пунктов и о борьбе с эпидемическими заболеваниями во многом были связаны с наличием в уезде 60-тысячного марийского населения, более других отставшего и в культурном, и в экономическом отношениях.
Возможно, что та же картина наблюдалась среди татар и удмуртов, однако небольшая их численность, при возможной неточности имеющихся опубликованных данных, не позволяет сделать какие-либо определённые выводы.
Между прочим, следуя опубликованным данным о численности населения уезда по национальности за 1901-1903 гг., в эти годы в процентном составе населения произошли обратные изменения. Процентное участие мари выросло к 1903 году до 26,3%, процент же русских упал до 69,9%. Это, на первый взгляд, разительное и противоречащее нашим выводам явление объясняется довольно просто. Мари редко и мало уходили в дальний отход, и поэтому почти всегда, даже занимаясь отхожим промыслом, так или иначе попадали в учёт численности уезда по той или иной волости. И если в эти годы, при общем громадном росте отхода в уезде, возрастал, как мы видели выше, более всего отход дальний, то участвовали в этом дальнем отходе, главным образом, русские, и, прежде всего, из тех волостей северной части уезда (Рождественская, Кичминская, Лебяжская), где отхожие заработки превращались в основной источник существования и уже в 80-х годах приводили здесь не только к понижению прироста, но и к общей убыли населения.
Именно волной дальнего отхода, поднявшейся столь высоко в конце 90-х годов и в начале 900-х годов и захватившей главным образом русское население, и объясняется вышеуказанное снижение процента участия русских в составе населения уезда и незначительное, но всё же повышение процента марийского населения.
Совместное проживание на территории Уржумского уезда населения нескольких национальностей отражалось, таким образом, на очень многих сторонах экономической и культурной жизни уезда в целом.
Сосредоточение же в определённых частях и пунктах уезда десятков тысяч мари, в прошлом довольно воинственных, а теперь наиболее нищих и бесправных, а также удмуртов и татар, пользующихся не большими правами, создавало здесь благоприятную почву для разного рода смут и волнений.
Не имея возможности остановиться в рамках настоящей главы на этом вопросе более подробно, укажем только на отдельные, наиболее значительные события этого порядка, вошедшие в историю.
Так, ещё в 1878 г. в соседстве с уездом происходят «крупные восстания» среди крестьян-татар Казанской губернии и среди мари.
В 1889 г. уже на территории самого уезда на почве возросших недоимок и невозможности их уплаты происходят серьёзные волнения, охватившие население 4 волостей и вошедшие в историю как выступление Уржумских мари (Материалы по истории СССР / Под ред. Проф. Шестакова. – ч. 3, с. 233. – Киров, 1940).
В неурожайный 1888 г. тысячные толпы марийцев открыто прогоняют русских священников, вошедших с крестным ходом в священные марийские рощи. А открытие и освящение первой церкви в чисто марийской деревне Куприян-Сола в 1900 году далеко не случайно происходит в присутствии самого вятского губернатора Клингенберга (Календарь вятской губернии на 1901 г.).
Как видим, большинство значительных событий этого рода происходят именно среди мари, до сих пор не потерявших стремления к свободной и самостоятельной жизни.
Приведённые яркие факты национально-освободительного движения среди малых народов уезда, да и самое проживание здесь мари, татар и удмуртов на общем фоне также далеко неоднородного русского населения дополняли и значительно углубляли эту своеобразную обстановку, которая сложилась в Уржумском уезде в послереформенный период и выделяла его в рамках бывшей Вятской губернии среди всех других уездов.
***
Сословный состав
Сведения о составе населения Уржумского уезда по сословиям имеются в нашем распоряжении за период 1885-1898 гг. Однако и эти данные, приводимые ниже для наглядности только за два года (первый и последний), достаточно ясно характеризуют состав населения уезда, по официально учитывавшимся статистикой земства сословным категориям. Вот эти данные.
1885 год. Духовенства 1168 чел. (0,4%), дворян и чиновников – 77 (0,03%), потомственных и личных почётных граждан – 108 (0,04%); всех вместе – 0,47%. Цеховых и мещан – 389 (0,12%), крестьян – 254918 (91,08%), отставных солдат, их жён и дочерей – 1406 (5,23%), воинских чинов запаса – 5007 (1,85%), прочих – 353 (1,25%); всего 269986.
1893 год. Духовенства – 1021 (0,85%), дворян и чиновников – 127 (0,04%), потомственных и личных почётных граждан – 144 (0,05%); всех вместе — 0,44%. Цеховых и мещан – 349 (0,12%), крестьян – 254744 (88,2%), отставных солдат, их жён и дочерей – 24763 (8,6%), воинских чинов запаса – 7519 (2,6%), прочих – 116 (0,04%); всего 287788.
Как видим, в Уржумском уезде имеются все основные сословные категории послереформенной России. С одной стороны, небольшая кучка (менее 0,5%) населения привилегированных, власть имущих сословий: духовенство, дворяне и чиновники, потомственные, личные граждане и купцы и, с другой стороны, основная масса бесправного крестьянского населения, составляющая вместе с отставными солдатами, солдатскими жёнами и дочерьми подавляющую часть – более 96% населения.
Отметим, что категорией «дворяне и чиновники» в сословном составе населения уезда представлены остатки бывшего здесь крепостничества, а категорией потомственных и личных граждан и купцов – растущие в уезде позиции капитализма, т. е. в Уржумском уезде имелись налицо наиболее типичные черты, присущие в этом смысле послереформенному периоду.
Перейдём к более подробной характеристике сословных категорий, представленных вышеприведёнными цифрами.
Основную массу населения, более 90%, составляют крестьяне, по количеству которых уезд стоит на 1-м месте в Вятской губернии. В эту основную сословную категорию входят крестьяне государственные в количестве 229 тыс. чел. (90%), крестьяне удельные – 16 тыс. чел. (6%), крестьяне бывшие горнозаводские – 7 тыс. чел. (3%) и бывшие помещичьи – 2,5 тыс. чел. (1%). (Цифры приведены по данным подворной переписи 1884 г. с округлением до тысячи.) Последние две группы, т. е. крестьяне горнозаводские и помещичьи – это новая для уезда сословная группа, свидетельствующая о недавнем существовании здесь крепостного права и являвшаяся результатом его отмены.
Учитываемые земской статистикой эти четыре сословные группы крестьянского населения уезда внутри себя далеко не однородны.
Для примера достаточно посмотреть, что представляет собой наиболее крупная категория – государственные крестьяне, в которую, кроме русских, входит основная масса крестьян и всех других национальностей уезда – мари, татар и удмуртов, не бывших в закрепощении у помещиков и на горных заводах.
При обработке материалов переписи 1884 года все крестьянские хозяйства уезда губернскими статистиками были разделены по ряду признаков состоятельности крестьянского хозяйства. Беря здесь только главнейшие из них, а именно: размер землевладений, количество рабочих рук, количество рабочего скота, — и разбивая их по категориям, установленным Лениным для бедняцких хозяйств, хозяйств середняков и для хозяйств зажиточных (Ленин. Аграрный вопрос в России к концу XIX века), получаем следующие процентные количества слабых (бедняцких), средних и сильных (зажиточных) крестьянских хозяйств в Уржумском уезде.
Хозяйства слабые (бедные): по размерам землепользования – 49,9%, по количеству рабочих рук – 68,4%, по количеству рабочего скота – 59,1%. Хозяйства средние: по размерам землепользования – 34,1%, по количеству рабочих рук – 28,7%, по количеству рабочего скота – 29,1%. Хозяйства сильные: по размерам землепользования – 15,9%, по количеству рабочих рук – 7,9%, по количеству рабочего скота – 11,9%.
Как видим, по этим основным признакам состоятельности среди государственных крестьян Уржумского уезда уже в это время (в 1884 г.) наметились три глубоко различные группы хозяйств (дворов).
Учитывая приведённые цифры, можно сказать, что к половине 80-х годов в Уржумском уезде среди основной массы крестьян государственных, по крайней мере, 50% относятся к слабым, не имеющим вовсе или имеющим только одного взрослого рабочего и одну лошадь в своём дворе; 20-30% хозяйств средних, имеющих достаточное для сведения концов с концами количество земли, двух взрослых рабочих и двух лошадей; 10-15% хозяйств явно зажиточных, имеющих более 25 десятин земли и располагающих темя и более взрослыми рабочими и тремя и более лошадьми на двор.
В.И. Ленин в своей работе «Развитие капитализма в России» указывает, что к концу 80-х годов крестьянство было разделено на три группы: 50% бедняцких хозяйств, 30% хозяйств середняков и 20% хозяйств зажиточных и кулацких. Сравнивая приведённые выше цифры с цифрами Ленина, можно сказать, что расслоение основной массы крестьянства (государственные крестьяне) в Уржумском уезде к половине 80-х годов достигло размеров, общих для европейской части России того времени.
Не останавливаясь здесь более подробно на этом вопросе, отметим лишь, что расслоение крестьянства, как сословной категории, вне меньшей степени наблюдалось в уезде и среди крестьян бывших помещичьих, горнозаводских и удельных.
Появление же в уезде совершенно новой, хотя официально и не учитываемой категории крестьян-собственников есть также прямой, и, пожалуй, ещё более важный результат этого расслоения.
Как указывалось нами выше (глава «Распределение угодий уезда по принадлежности»), в 1878 г. в уезде имелось 1126 крестьян-собственников, из них 778 среди крестьян государственных, 344 среди удельных крестьян и 4 среди помещичьих и горнозаводских крестьян. В число удельных крестьян-собственников входят 8 сельских обществ, купивших у удела под расчистку 957 десятин леса. Это составляет около 80% всех земель, находящихся в частной собственности удельных крестьян Уржумского уезда. Крестьяне, находящиеся в относительно лучших условиях, выделяли из своей среды и больший процент крестьян-собственников. А именно: крестьяне государственные 2,5%, крестьяне же владельческие (помещичьи и горнозаводские), освобождённые от крепостного права, эта наиболее обездоленная категория крестьян уезда – только 0,3%.
Наконец, в результате того же расслоения ряд лиц крестьянского сословия, официально числясь ещё в этой же сословной категории, фактически превратились в торговцев и промышленников. В 1887 г. на территории уезда имеется 240 лавок, 97 постоялых дворов, 72 пивных и т. д. – всего 420 заведений.
Среди этих многочисленных лавочников, содержателей постоялых дворов и пивных, мельников и т. п. были и такие, как крупнейший лесопромышленник Бушков, до конца своей жизни числившийся крестьянином села Русский Турек. Нет сомнения, что как крестьяне-собственники, так и эти лавочники, подрядчики, промышленники и т. д., как правило, выходили из того же крестьянского сословия, из хозяйств зажиточных и кулацких.
Таким образом, процесс расслоения, дифференциации крестьян на территории Уржумского уезда в самой яркой форме отражал типичные черты капитализма в деревне и делил крестьянство уезда на три глубоко различные по своему имущественному положению группы, на одном полюсе которых находились завтрашние заводчики, промышленники и гильдейские купцы, а на другом – тысячные толпы будущих пролетариев, за кусок хлеба идущих в дальний и ближний отходы по всем дорогам уезда.
Количество отставных солдат, солдатских жён и дочерей и воинских чинов запаса в составе населения уезда вообще значительно (в 1885 году 19 тысяч человек, или 7% , в 1893 году – 32 тыс. человек, или 11,4% от всего населения уезда) и является наглядным результатом войн, ведущихся царизмом. По крайней мере, первые, т. е. отставные солдаты, солдатские жёны и дочери, это, по существу, тоже крестьянство, и, как сословная категория, такое же бесправное, а в экономическом отношении ещё более слабое и обездоленное. К сожалению, более подробных, конкретных данных об этой категории населения нет, и можно лишь предполагать, что рост женского отхода в уезде, батрачество, нищенство и т. п. черпали свои резервы во многом из среды солдатских жён, дочерей и отставных солдат, вернувшихся инвалидами.
Число цеховых и мещан в Уржумском уезде очень невелико и каждый год меняется (например, за 1885 год указано 339 человек, а в 1886 году – 644 человека), но, в общем, составляет только десятые доли процента от общего числа населения уезда. Оно более последовательно увеличивается только с 1888 года: с 214 человек в этом году доходит к 1895 году до 349 человек, что составляет 0,1%. Надо сказать, что если эти цифры более или менее правильно отражают официально учитываемое число лиц мещанского сословия, то они далеко не охватывают всего количества людей цеховых, куда относились разного рода ремесленники (портные, сапожники, шерстобиты и т. п.), отдельные группы кустарей (кузнецы, горшечники и пр.) и рабочие кожевенных, мыловаренных, спиртоводочных и иных заводов, существовавших в уезде.
Правда, большое количество кустарей и ремесленников в уезде занимались ремёслами и промыслами временно, но несомненно, что, например, из 1029 кузнецов, 244 колёсников, 342 сапожников и сотен лиц других профессий, имевшихся в уезде и в городе в 1890 году, многие превратили эти ремёсла в основной источник существования. Число же рабочих, например, в 1882 г. а одних только заводах и фабриках уезда, по сведениям их владельцев, составило 464 человека, а в 1896 г. их было уже 851 человек. По-видимому, многие из лиц, фактически входящих в эту категорию населения, учитывались в числе прочего населения. В силу этого «прочие» и составляют довольно значительные цифры от 2,5 до 3,6 тысяч человек.
Над всеми вышеперечисленными, в равной степени бесправными сословиями основного населения Уржумского уезда, составляющими в целом 99,5% его численного состава, стоит группа привилегированных, «власть имущих» сословий.
Сюда, во-первых, относится довольно значительный, более 1000 человек, отряд духовных пастырей, наблюдающих за верой в царя небесного и в царя земного. По числу духовенства уезд стоит на 5-м месте в губернии, причём в официально учитываемое число входит только православное духовенство и не включено духовенство татарское и единоверческое. Количество же последнего должно быть также довольно значительно, т. к. по цифрам 1897 г. в уезде числятся 15 мечетей, 2 раскольничьих молельни и, кроме того, имеется неучтённое количество единоверческих церквей (в ряде населённых пунктов большинство населения староверческое).
За духовенством идёт небольшая, но наиболее привилегированная группа дворян – в большинстве чиновников и просто чиновников (не дворян), начиная с надворного и статского советников и кончая коллежскими регистраторами, занимающими большинство должностей в разных присутствиях и комитетах уезда и города. Так, в составе 1-го земского уездного съезда из 11 его членов было советников (надворных и др.) 5 человек, асессоров 4 человека, регистраторов 1 человек и потомственных личных граждан 1 человек.
По численности дворян и чиновников Уржумский уезд в 1890 г. стоит на 2-м месте в губернии. 105 лиц, входящих в это сословие, составляют 12,8% общегубернского их количества.
Обилие в Уржумском уезде дворян и чиновников свидетельствует не только об остатках имевшего здесь место крепостного права, но и о сравнительно высоком уровне организации в уезде официальной государственной власти. Показательно, что число лиц этого сословия резко возросло (почти на 50%) в 1888-1889 гг. и снова почти на 40% в 1891-1893 гг. Это, возможно, было связано с волнениями среди мари в первом случае и с опасениями подобных же волнений во втором случае. И то, и другое, естественно, требовало усиления чиновной администрации в уезде.
Последнее, не менее привилегированное сословие среди населения – это потомственные личные граждане и купцы. Численно эта категория населения очень невелика: от 103 человек в 1885 году до 173 человек в 1891 году. Но лицам, входящим в неё, принадлежат почти все заводы, фабрики и прочие промышленные предприятия уезда, и в их же руках находится почти вся более или менее крупная торговля на рынках, базарах и ярмарках уезда.
В числе купечества учитывались, по-видимому, только лица, официально вошедшие в это сословие. Фактически же число лиц, занимающихся торговлей и ростовщичеством и владеющих промышленными предприятиями, следует считать, как это было показано выше, значительно большим. Тем более, что и общее число торговых и промышленных предприятий уезда только за 10 лет с 1887 до 1896 гг. увеличилось на 350 единиц, главным образом за счёт торговли зерном, мукой, мануфактурой, бакалеей и т. д. Это гораздо быстрее растущее на практике, чем попадающее в официальную статистику сословие купцов и предпринимателей являлось для Уржумского уезда новой сословной категорией, утверждающей здесь позиции капитализма и оказывающей огромное влияние не только на экономику уезда, но и на весь ход развития его общественной и культурной жизни.
Из вышесказанного приходим к выводу о том, что в сословном составе населения Уржумского уезда довольно ярко отразились наиболее типичные черты послереформенного периода: остатки крепостничества в виде сословия дворян и чиновников, растущий капитализм в виде сословия купцов и потомственных личных граждан и достигшее крупных размеров расслоение основного в уезде крестьянского населения на бедноту, середняков и кулачество.
А. П. Пентин
1948, 1979-1980 гг.
Источник: Иконников Александр Николаевич. История сельских Советов Уржумского района. Часть III: Сельсоветы Шурминского района в границах Уржумского района. Уржум, 2018
в начало |
