В.Я. Дудоров

Гвардии майор Виктор Яковлевич Дудоров, учитель, ставший танкистом, за героизм, проявленный на полях сражений Великой Отечественной войны, был награждён многими орденами и медалями. В июне 1941 года экипаж его танка хотели представить к высшей правительственной награде, но, видно, в круговерти первых дней войны затерялись документы.
Семья Дудоровых жила в селе Байса Уржумского района и считалась зажиточной, так как имела свою кузницу. Наступили 1930-е годы, времена раскулачивания и выселения с родных мест тех, кто благодаря своему труду жил немного лучше, чем остальные. Так могло произойти и с Дудоровыми, но глава семьи Яков Петрович решил не дожидаться грядущих бед и, продав кузницу, вместе сыном Виктором подался в город. Думали, как обустроятся на новом месте, перевезут к себе остальных членов семьи. Поскитавшись по городам и весям, поселились в Горьком. Яков Петрович пошёл работать на автозавод, а Виктор Яковлевич окончил рабфак и поступил в Горьковский университет, где после учёбы некоторое время преподавал химию. В 1939 году В.Я. Дудорова призвали на службу в армию в танковые войска. Не думал молодой учитель, что вернётся к гражданской жизни только в 1946 году.
Сначала его воинская часть находилась в городе Броды Львовской области. Здесь бойцы проходили первоначальное обучение и приняли присягу. Перед началом войны 16-й танковый полк перебросили ближе к границе. Экипаж тяжёлого танка КВ младшего сержанта Дудорова состоял из четырёх человек: командира, наводчика, радиста и механика-водителя. Ребята сдружились, сработались, что потом помогало во время тяжёлых боёв с немецко-фашистскими оккупантами. Виктор Яковлевич прошёл всю войну с первого её дня до победного 9 мая 1945 года. Мало кому из его товарищей по танковому полку, с кем начинали служить на Западной Украине, удалось дожить до Победы, а ему посчастливилось… Мы публикуем в сокращении записи из фронтового блокнота В.Я. Дудорова. Эти строки истрёпанных записных книжек — бесценные свидетельства того страшного времени.

* * *
«22.06.1941. Утром после подъёма старшина повёл нас к роднику умываться. На обратном пути мы с удивлением заметили, как наш истребитель И-16 буквально крутится вокруг самолёта-рамы. Мы решили, что это учебные занятия со стрельбой, но тотчас услышали далёкие взрывы в районе Львова. Побежали в расположение части. На большой скорости мимо нас промчался военный Газик. В открытом кузове стоял человек и кричал: «Война, война!». Впервые мы услышали сигнал боевой тревоги и узнали, что Германия, Румыния и Финляндия напали на Россию. Все были взволнованы. Вскоре пришли машины с боеприпасами, горючим и новым обмундированием. Бомбят Львов. Бомбят и наши казармы, и танковые парки. К счастью, ни людей, ни техники там уже не было. Получил сегодня письмо от жены. Оно написано 17 июня.
24.06.1941. Ночью прибыли в город Яворов. В 10 часов утра — первое наступление. Вступили в бой с противником в пяти километрах от Яворова. Трижды ходили в атаку. Сгорел танк Алёши Засухина. Наш экипаж уничтожил миномёт и станковый пулемёт. В бою были шесть часов. К нам в танк попросился пехотный капитан, но не выдержал и пяти минут, ушёл. Говорит: «На поле хоть всё видно, а из танка ничего». Бой действительно был тяжёлый. Кружится голова, подташнивает от пороховых газов. Когда вернулись в город, осмотрели машины. В башне танка Евгения Зельдина торчали шесть бронебойных головок, в моей — четыре. Сбили их молотками. Собрались с Зельдиным поесть, но начался обстрел. Снаряд упал метрах в пятнадцати от нас в гущу людей и лошадей. Это были артиллеристы. Стало известно, что немцы обходят нас.
26.06.1941. Ехали всю ночь. Снова бомбёжка, двоих убило. Наши зенитчики сбили один самолёт.
28.06.1941. В полдень к нам подошёл майор из корпусной разведки, сказал, что поедем со спецзаданием. Нужно было в районе Дома-жира разбить водонапорную башню и взорвать дамбу у озера, чтобы затопить долину водой и тем самым затруднить продвижение противника. Когда мы подъехали, немцы с первых же выстрелов разбили триплекс (защитное стекло в смотровых щелях) моего механика-водителя, вскоре сбили прицельное приспособление, вывели из строя оба пулемёта, и нам пришлось вернуться. Майору доложили, что задание не выполнено, правда, мы уничтожили две противотанковые пушки врага. Но майор с пистолетом в руках грозил расстрелять нас. Мы развернули танк и поехали снова. Механик положил шлем под свой люк, чтобы видеть дорогу. На этот раз мы сильно били по водяному затвору, но термитным снарядом противника нам прожгло лобовую броню. В танке огонь, стрелок-радист кричит: «Командир, я ослеп!». Вернулись вторично, но вновь получили приказ майора: «Выполнять задание!». Поехали в третий раз.
На этот раз механик направил машину прямо на противника. Выпустили несколько десятков снарядов по водонапорной башне и разбили её. Но наш танк получил две пробоины в правом картере коробки переключения передач. Двигатель глох при включении передачи. Тут, полагая, что машина не тронется, прибежали немцы. Влезли на танк, стучат по верхнему люку: «Рус, сдавайсь!». Не знаю, сколько времени мы были в таком положении, но вот стрелок-радист Виктор Климов предложил: «Командир, давай имитировать самоубийство». Мы согласились, и он выстрелил четыре раза из нагана в нишу танка и застонал. Немцы притихли, говорят: «Рус капут». Но неожиданно для них мотор взревел, механик включил скорость, и танк хоть и медленно, со скрежетом, рывками, но всё-таки стал продвигаться вперёд. Сколько было у нас радости! Нам нужно было проехать 100–150 метров, чтобы скрыться за поворотом, и немцы уже не смогли бы бить по нам прямой наводкой. Через километр встретили танки нашего полка.
Все были поражены: мы выехали на полностью разбитой гусенице, она держалась на одном шарнире. Когда поздно вечером вернулись в штаб корпуса, оказалось, что тот майор доложил командованию о гибели машины и экипажа. А тут мы как снег на голову! Нас окружили, все смотрят на танк и не верят, что мы смогли выйти из боя. Говорят, что герои. Стрелок-радист Виктор Климов вылез из танка, но тотчас упал, отравленный пороховыми газами. Комиссар штаба корпуса Жуков переписал экипаж и сказал, что представит к высшей правительственной награде.
29.06.1941. Выехали на шоссе. Мы отступаем. 7.07.1941. Сосредоточились в лесу в районе города Прилуки, однако вскоре отправились в Харьков за новыми машинами. Затем воевали за Днепропетровском.
10.09.1941. Вчера комбат Гончаров перед строем объявил о назначении меня командиром третьего взвода».
В октябре полк, в котором служил В.Я. Дудоров, был отправлен в Сталинград на доукомплектование машинами и личным составом. Там стояли долго: готовились к боям, обкатывали новые танки, проводили учебные занятия на местности. Лишь в январе 1942 года их направили на Южный фронт.
«4.03.1942. Вели бои за село Андреевка, поддерживали огнём какую-то стрелковую дивизию. За три дня выпустили более 200 снарядов. Часов в шесть вечера машина вышла из строя: поломалась передача скоростей. За этот бой танк получил восемь пушечных попаданий».
3 марта 1942 года В.Я. Дудоров был ранен осколками мины в левый висок и переносицу.
«1.08.1942. Заняли Петропавловку, затем Селявную. Немцы и мадьяры бросили много 150-миллиметровых орудий, гаубиц и лошадей. Здесь они почувствовали, как бомбят наши ночные бомбардировщики ТБ-4. Всё трясётся, и земля вздрагивает от разрывов бомб.
24.12.1942. После сильного боя заняли железнодорожную станцию Тацинскую с множеством составов. На аэродроме около неё — более 300 самолётов противника, десятки тонн горючего. Так неожиданно для немцев было наше наступление. О стремительном захвате станции и аэродрома свидетельствовал тот факт, что мы находили в землянках лётчиков неостывший чай и кофе. За шесть–семь суток непрерывных боёв наш танковый корпус прошёл более 350 километров по территории, занятой противником! Необходимо было в быстром наступлении захватить станцию Тацинскую и тем самым перерезать основную железнодорожную магистраль, по которой снабжалась армия Паулюса в Сталинграде.
Кроме того, на станции был огромный элеватор, буквально забитый продовольствием. Там было всё необходимое для прокорма большой армии: от печёного хлеба, завёрнутого в фольгу, до шоколада, сигарет чуть ли не всех европейских стран, всевозможных жиров и консервов. Поэтому на второй день немцы начали энергичное наступление на Тацинскую. Бои были исключительно тяжёлыми. Число наших танков таяло с каждым днём. Авиация противника не давала покоя ни днём, ни ночью.
25.01.1943. Я со взводом солдат, фельдшером и санитаром, разыскивая и собирая убитых танкистов вокруг Тацинской, сделал на площади братскую могилу. На митинге проникновенно говорил Левит. Многие тацинцы плакали…
30.01.1943. Чуть было не простился с жизнью: 500-килограммовая бомба упала в десяти метрах. Засыпало землёй, но не повредило.
22.03.1943. Зашёл Никитин и сообщил, что пришёл приказ наградить меня Красной Звездой за бои в районе Тацинской, Скосырской и Маньково-Каливянской.
6.04.1943. После тяжёлых боёв прибыли в город Короча, районный центр Белгородской области. Батальоны бригады здесь хорошо отдохнули, привели себя и технику в порядок. Штаб находился на правом высоком берегу речушки Корочи, а матчасть располагалась в лесу в двух-трёх километрах от города. Жизнь была почти мирная, если не считать бомбёжек. Правда, они не имели успеха и, видимо, носили «профилактический» характер. Но всё-таки ежедневно слышалась команда: «Воздух!». В Короче мы часто встречались с Евгением Зельдиным, он общительный человек.
5.07.1943. Получен приказ — на фронт. Выехали часов в семь вечера в район села Крюково.
11.07.1943. Сижу над оврагом, а в воздухе более 200 самолётов: где-то пикировщиков и столько же хейнкелей, много мессершмиттов. Враг бомбит так, что всё дрожит, сыплет бомбы, словно из мешка зерно.
19.07.1943. В пять утра 18 июля наши танки в количестве двадцати двух Т-34 пошли в атаку около Дальнего Должка. Это в районе села Прохоровки в направлении на запад. Танк командира батальона капитана Хоменко стоял в 500–600 метрах от командного пункта бригады. Это заметили немцы. Сильный обстрел артиллерии противника заставил Зельдина, Никарина, Свистуна и других залезть в окоп под танком. Снаряд противника угодил прямо туда и разорвался… Погибли гвардии капитан Евгений Зельдин, офицеры Белянкин, Свистун и ещё двое. Ранило комбата Хоменко и начальника штаба батальона Никитина. Они на минуту вышли из-под танка и рассматривали карту.
Даже страшно подумать, что из шести человек «университетчиков», молодых, крепких, грамотных людей, полных стремлений к новой трудовой жизни, остался я один. Нет Зельдина, Кипарисова, Устинова, Плотникова, Постникова. У Евгения Зельдина осталась жена Рая с двумя детишками. Что она вчера чувствовала?! Знает ли её сердце, что тот, которого она так ждёт, уже погиб во имя спасения Родины. Только накануне он был весел, много говорил, смеялся. Вечером я спросил его: «Увижу ли тебя ещё раз?». Он ответил: «Увидимся. Я скоро освобожусь».
Виктора Яковлевича тоже ждали жена и сын. Дважды за период службы он побывал дома в краткосрочном отпуске: в конце 1944 года и уже после Победы. Летом 1946 года В.Я. Дудоров был уволен в запас. Уже в новом учебном году он приступил к своим доармейским обязанностям преподавателя химии в Горьковском университете. Позже был назначен заместителем ректора по научной части, получил учёную степень кандидата химических наук. Умер Виктор Яковлевич в 1977 году в возрасте шестидесяти пяти лет. Сердце не выдержало перенесённых на войне физических и нервных перегрузок.
Владимир Шеин

Источник: ВЯТСКИЙ ЕПАРХИАЛЬНЫЙ ВЕСТНИК, № 06 (416) 2022