С МЕЧТОЙ О НЕБЕ - Великая Отечественная война - Каталог статей

ПОЛУГОЛОДНОЕ ДЕТСТВО
Родилась Анна Дудина в декабре 1918 года в бедной крестьянской семье в деревне Липово Уржумского уезда. Не только летом, но и зимой детишки бегали босиком, например, в соседний дом поиграть с подружкой в самодельные куклы. С малых лет девочка была привычна к тяжёлому труду. Впоследствии Анна Ивановна рассказывала: «С болью вспоминаю своё полуголодное детство. У нас тогда ничего не было. Не забудется, как моя первая учительница Анастасия Ивановна Копысова в школе посёлка Андреевского выдала мне букварь. Его получили я и Виктор Градобоев как примерные ученики. Это был мой самый счастливый день. Бегу из школы домой, села в лесу под ёлкой и листаю букварь, картинки смотрю, читать-то ещё не умела. Как я его берегла! Ведь и газет-то не было, чтобы его обернуть. Где какой клочок найдём, так и пишем на нём между строк.
Хорошо, что нам выдали карандаши, один на двоих — пришлось разрезать. Я бегала в школу полубосая: на ногах растоптанные лапти, которые к весне совершенно растреплются (в лаптях я ходила лет до шестнадцати). Портянки и чулки, кое-какое платьице и старая мамина фуфайка, которая прикрывала мои коленки…».
Окончив семь классов в уржумской школе № 1, Анна продолжила учёбу в педагогическом училище. Но из семьи ушёл отец, и пришлось устраиваться на работу в типографию газеты «Кировская искра», где девушка работала наборщицей. Ещё с детских лет она мечтала стать лётчицей, а потому одной из первых записалась в кружок планеристов.
Юные авиаторы учились летать на планере УС-4. Всякое случалось во время тренировочных полётов, например, однажды Анна совершила неудачную посадку, но, слава Богу, всё обошлось.
Шли годы. Как и многим молодым людям, Дудиной хотелось чего-то нового, неизведанного, «мир посмотреть да себя показать». Уехала в Москву, устроилась на фабрику юношеской книги. В выходные ходила в Центральный парк культуры и отдыха имени Горького, где прыгала с вышки с парашютом. Не покидала её мечта о небе.
Из столицы Анна переехала в Батуми, где поступила на работу наборщицей в местное издательство. Потом училась в аэроклубе, где добилась отличных результатов, и в 1940 году стала лётчиком-инструктором.

БОЕВОЕ КРЕЩЕНИЕ
Началась Великая Отечественная война. Как и многие её подруги, Анна ушла добровольцем на фронт. В январе 1942 года после специальной подготовки ей доверили небольшой санитарный самолёт, на котором она летала из Анапы в окружённую Керчь, брала на борт раненых и под обстрелом врага прорывалась обратно. 44 опасных рейса совершила молодая лётчица. Затем её назначили пилотом в эскадрилью связи, и Анна почти ежедневно в очень трудных условиях доставляла срочные секретные документы в штаб фронта. Не раз за ней охотились вражеские истребители, но Дудина умело уходила от них, используя сложный рельеф местности.
«Весной 1943 года, — вспоминала Анна Ивановна, — меня перевели в 46 гвардейский женский авиаполк ночных бомбардировщиков. Лётчицы и штурманы нашего полка совершили тысячи боевых вылетов, сбросили сотни тысяч тонн бомб на головы врага. Более 250 девушек были награждены орденами и медалями, 20 из них стали Героями Советского Союза». Командовала авиаполком Евдокия Давыдовна Бершанская. Все должности от механиков и техников до пилотов и штурманов занимали только женщины (средний возраст — 20–25 лет).
Но в боевых делах девушки не отставали от мужчин, бесстрашно летали в любую погоду. Зимой, когда ночи длиннее, количество вылетов доходило до десяти–двенадцати. Перерывы между ними составляли пять – восемь минут, необходимых для дозаправки и навеса бомб.
Полк был оснащён довоенными самолётами У-2 (ПО-2). Девушки называли их «ласточками», но более распространённое название — «небесный тихоход». Эти машины вообще-то не предназначались для боевых действий. Радиосвязи и какой-либо защиты даже от пуль не было. Маломощный мотор развивал скорость всего лишь до 100–120 километров в час. Бомбы привешивались прямо под плоскости самолёта. Вместо парашютов лётчицы предпочитали брать на борт дополнительно по 20 килограммов бомб.
Первый ночной вылет Анна совершила 5 мая. Плавно одна за другой отрывались от земли и уходили в темноту наши «ласточки».
В ту ночь целью был вражеский аэродром около станицы Киевской. Самолёты точно вышли к нужному месту. Как только были сброшены первые бомбы, зажглось столько прожекторов, что вокруг заплескалось море ослепительного света. Небо распороли нити трассирующих пуль и снарядов. В шуме частых разрывов рокотали моторы маленьких самолётов: одни уходили от цели, отбомбившись, другие только приближались к ней.
Дудина искусно маневрировала, уклоняясь от разрывов снарядов, пытаясь вырваться из потока слепящих лучей. Стрелки приборов плясали, как бешеные. Анна резко пошла на снижение. Когда до земли оставалось 350–400 метров, подоспели ещё несколько наших самолётов. На врага полетели новые бомбы, что вынудило немцев отвлечься от преследования машины Дудиной, и ей удалось вырваться из зоны огня.
Спустя 20 минут после посадки экипаж снова вылетел к той же цели. Паника у немцев уже улеглась. Они пристрелялись, быстро нащупывали прожекторами наши самолёты и открывали по ним прицельный огонь.
Стало понятно, что к аэродрому просто так не подойти. Тогда Дудина решила применить хитрость. Набрав высоту, на приглушённом моторе направила машину к цели со снижением. Сделала один вираж, второй, третий…
Потеряв звук двигателя, солдаты противника выключили прожекторы и прекратили зенитный обстрел. Лётчица перевела машину в горизонтальный полёт, включила мотор, а штурман сбросила бомбы, которые легли точно в цель. Снова метались прожекторы, остервенело били зенитки, но было уже поздно: наш самолёт планировал в сторону своего аэродрома.

ГОРЯТ НАШИ ПОДРУГИ
Ночь на 1 августа 1943 года, самая трагичная в истории подразделения, особенно запомнилась Анне Ивановне. Тогда погибли восемь лётчиц и штурманов. Немецкое командование, раздражённое ночными бомбёжками, перебросило на этот участок группу истребителей. Вот как описывает ту страшную ночь в книге «Повесть о Жене Рудневой» Герой Советского Союза М.П. Чечнева: «Девять экипажей взлетели один за другим. Предстояло бомбить скопление живой силы и техники врага близ станиц Киевской, Крымской и Молдаванской. Сначала всё было привычно: над целью поднялись лучи прожекторов и ринулись ловить первую машину. Прилипли и повели. Второй и третий экипажи шли спокойно, ожидая вскоре увидеть разрывы снарядов и трассирующие очереди пулемётов, но зенитки молчали. Маленький самолётик поблёскивал в лучах, рвался вверх, шарахался в стороны.
Казалось, что он привязан к земле широкими белыми лентами, которые натянулись, но не обрываются. Совершенно неожиданно машина вспыхнула. Пламя приближалось к земле, и тут же вверх взметнулась яркая масса огня, грянул взрыв…
Прожекторы ловят второй самолёт. Всё повторяется: поймали, ведут, и снова молчат зенитки. Вдруг откуда-то сбоку к ПО-2 летят губительные «светлячки», вспыхивает плоскость. Машина падает, за ней тянутся огненные языки. Секунды, и снова взрыв. Теперь ясно: в небе патрулирует вражеский истребитель, и он без помех, как на ученьях, расстреливает тихоходные самолёты. Все, кто идёт следом, впервые видят такое. Впервые на их глазах горят подруги, родные девочки, которых, кажется, знаешь тысячу лет…
И третий экипаж, как притянутый магнитом, треща слабым мотором, движется навстречу своей гибели, поджидающей в темноте. В чём же дело? Парализованная страхом мысль плохо работает. Загипнотизированные жуткими падающими факелами лётчицы Рогова и Сухорукова продолжают идти прежним курсом и попадают в перекрестие лучей. Горит третий наш самолёт! И только четвёртый экипаж находит выход. Набирать высоту бесполезно: вражеский истребитель в состоянии подняться намного выше ПО-2.
Значит, надо спуститься. Немец с его скоростью не сможет охотиться на малой высоте, да ещё в темноте. Четвёртый самолёт опускается до 500 метров, планирует с выключенным мотором, освобождается от бомб над головами гитлеровцев. В тишине взрывы гремят оглушительно. Машину подкидывает вверх, но она остаётся цела. Прожекторы шарят где-то в высоте, самолёт тем временем тихо парит. Включается мотор, и тогда оживают зенитки, но бьют не прицельно. Пятый экипаж не догадывается предпринять тот же манёвр и погибает, как первые три. Все остальные поступают, как четвёртый, и невредимыми возвращаются на аэродром».
В начале ноября 1943 года небольшой крымский рыбачий посёлок Эльтиген стал известен всем, кто находился на таманской стороне Керченского пролива. В ненастную ночь на 1 ноября наши десантные подразделения, достигшие крымского берега, стремительно атаковали неприятеля и захватили плацдарм в десять квадратных километров.
Через несколько дней у десантников закончились продукты и боеприпасы, нечем было перевязывать раненых. Наши боевые катера с подкреплением и всем необходимым не могли подойти к берегу из-за бушующего шторма. Помочь могла только авиация, в первую очередь экипажи ПО-2. В нелётную погоду с сильным ветром и с дождём отважные лётчицы отправлялись на выполнение задания. К бомбодержателям «небесных тихоходов» крепились мешки с патронами, провиантом и медикаментами. Требовалась исключительная точность при сбрасывании их на узкую полосу крымского берега.
«Наши лёгкие бипланы сносило ветром, нас искали и ловили прожекторы фашистов, а потом начинали бить зенитки, — вспоминала А.И. Дудина. — На бреющем полёте проносились мы над головами врагов, на еле заметные сигнальные огоньки десантников сбрасывали мешки и возвращались к себе.
В Пересыпе на берегу Азовского моря брали новый груз и опять летели к Эльтигену. Бывало, с середины пролива уберёшь газ и планируешь до самого берега. Фашисты бьют из чего попало, даже из автоматов, пули пробивают плоскости… Но вот уже под крылом долгожданные огоньки, тогда что есть мочи кричишь: «Принимай гостинцы, пехота!».
Двадцать шесть ночей летали мы к десантникам. Каждый такой рейс нёс им спасение, укреплял уверенность в победе».

ПИСЬМА С ФРОНТА
А дома Аню в короткий отпуск ждала мама. Из письма А.И. Дудиной от 11 апреля 1944 года:
«Милая мама, если буду жива, наверное, до конца войны не придётся приехать к тебе, хотя я уже имею 360 боевых вылетов. Может быть, ещё нужно сделать столько же, чтобы уничтожить фашистов до конца. Слишком многих они взяли от нас. 8 апреля мы потеряли наших подруг Пашу Прокофьеву и штурмана полка Женю Рудневу, трижды орденоносную. Эти девушки сгорели над целью на наших глазах и упали на той стороне. Ох, мама, как тяжело терять близких подруг! У меня с Женечкой дни рождения совпадали — 24 декабря. В этот день она прислала мне поздравление. Женя в семье была одна. Что будет с её матерью?
Мы летаем с каким-то остервенением, делаем подчас больше того, что нужно, и в этом находим успокоение себе. Все эти дни мы работаем по максимуму — с захода до восхода солнца. Сегодня освободили Керчь.
И всё-таки, если бы ты побывала у нас и посмотрела на наших девушек, то увидела бы, какие они женственные, хотя наши сердца и огрубели от ненависти к врагу. Женщина слаба на слёзы, а здесь их нет, даже когда среди нас бывают потери близких подруг.
Пусть наши родные, когда мы вернёмся домой, простят нам нашу грубость и некоторую нервозность».
После освобождения Севастополя Анне вручили орден Красного Знамени. Затем женский авиаполк сражался в Белоруссии.
Из письма А.И. Дудиной от 28 октября 1944 года:
«Мама! 26 октября я сделала пятисотый вылет! Мы со штурманом Соней Водяник отметили его замечательно: фашистам здорово досталось… Сегодня получили унты и меховые шапки, так что летать будет тепло.
Утром бывают заморозки, но снега нет и в помине. Устаём сильно…
Недавно бомбили скопление фашистов в Ломже. У линии боевого соприкосновения мимо нас прошёл встречный «фокке-вульф», а впереди мы увидели горящий самолёт Тани Макаровой и Веры Белик. Это наши чудесные подруги. Сердце сжалось от боли».
В этом же письме Анна послала маме своё стихотворение:
«На твои усталые ресницы
Тишина тревожно улеглась.
Что тебе, мамуся, снится
В этот предрассветный час?
На твоём лице так много линий —
Беспощадный след суровых дней.
И густеет всё сильнее иней,
Серебрясь на голове твоей.
Мы с тобой разделены годами,
И тревога в дом вошла к тебе.
Сколько их, сомнений и гаданий,
О капризной воинской судьбе.
Сколько раз выходишь ты из дома
Посмотреть, идёт он или нет —
Почтальон, давно тебе знакомый,
Чтоб прочесть в глазах его ответ.
Дорогая, мы идём в берлогу
Добивать фашистских злых зверей
За твои страданья и тревогу,
За познавших горе матерей.
Сквозь огонь пожарищ, дым развалин
Я приду, ведь по стране родной
Миллионы женщин нынче встали
И шагают вместе с нами в бой.
Чтоб не плыл над миром трупный запах,
По земле не сеял бы беду,
Дорогая, я иду на запад.
Это значит, я к тебе иду.

ПОСЛЕ ПОБЕДЫ
В январе 1945 года лётчицы сражались в Восточной Пруссии, в марте участвовали в освобождении Гдыни и Гданьска. В это время Анна повстречала своего суженого. Девушки дали зарок не влюбляться до конца войны, потому что с женихом или с невестой могло случиться страшное, а сейчас по всему было видно, что война скоро закончится. Ане приглянулся старший лейтенант Василий Мишин, который сопровождал в полк автоколонну с боеприпасами. 8 марта 1945 года маршал К.К. Рокоссовский вручал отличившимся лётчицам правительственные награды. Анне Дудиной он прикрепил к гимнастёрке второй орден Красного Знамени. Этот день надолго запомнился Анне ещё и тем, что тогда они с Василием объяснились в любви.
5 мая 1945 года А.И. Дудина совершила последний боевой вылет, 675-й по счёту.
В июне Василий и Анна сыграли свадьбу, а через несколько дней началась подготовка к Параду Победы в Москве. После демобилизации девушки из авиаполка вернулись к мирной жизни, некоторые продолжили лётную работу в ДОСААФ и «Аэрофлоте». Ежегодно 2 мая и 8 ноября они собирались в сквере Большого театра в Москве — так решили на последнем собрании полка. Рассказывали друг другу о своих успехах, вспоминали дни военной молодости.
Сначала семья Мишиных жила в Польше, где служил Василий, потом на Дальнем Востоке. Когда мужа перевели в Белоруссию, в г. Могилёв, Анна Ивановна, тосковавшая по небу, снова занялась любимым делом: прославленная лётчица и отличный педагог стала инструктором местного аэроклуба. Все силы души отдавала обучению юношей и девушек лётному мастерству. Её часто приглашали на встречи в трудовые коллективы и учебные заведения, но о себе она говорила немного, больше о тех, с кем воевала, кого полк потерял в боях, кому присвоили звание Героя Советского Союза. После выхода на пенсию по состоянию здоровья и воинской выслуге А.И. Мишина (Дудина) продолжала работать в областном отделе социального обеспечения.