«Я был свидетелем пленения Паулюса...»

С началом Великой Отечественной войны многие работники прокуратуры были призваны в армию или добровольцами ушли на фронт. Среди призванных - прокурор Уржумского района Алексей Иванович Рокин.

Он родился 12 октября 1921 года в с. Сердеж Яранского района Кировской области. В 1940 году окончил среднюю школу и был призван на службу в армию, участвовал в боевых действиях с самого начала Великой Отечественной войны и до получения ранения под Харьковом в мае 1943 года. Награждён двумя орденами Отечественной войны и многочисленными медалями, одна из которых – «За отвагу».

После демобилизации в 1944 году, окончив юридические курсы, поступил на работу в прокуратуру Кировской области. Работал народным следователем Советского, Татауровского, Белохолуницкого, Нагорского, Кайского районов, прокурором Лузского и Уржумского районов. Из органов прокуратуры Кировской области уволился в связи с выходом на пенсию в июле 1983 г., в классном чине старшего советника юстиции.

Вспоминает Алексей Иванович Рокин:

- После окончания средней школы в г. Советске в октябре 1940 года я был призван в армию. До декабря 1941 года проходил службу в 301-м гаубичном артиллерийском полку резервов главного командования, впоследствии – 10-й гвардейский артполк. Стоял в Западной Белоруссии. До начала войны, закончив полковую школу, получил специальность радиста и был назначен командиров отделения радио, одновременно был заместителем политрука шестой батареи.

Война для меня началась в 16 часов 22 июня 1941 года. Наш полк был в летних лагерях, в 30-40 км от западной границы. Было очень трудно: не хватало снарядов, патронов, отсутствовало квалифицированное оперативное управление войсками, чувствовались растерянность и неразбериха.

В этой очень трудной обстановке артполк благодаря умению командного состава, накопившего опыт в боях с белофиннами, сохранил личный состав и материальную часть. Потери в живой силе и технике были – на войне без этого не бывает. За время отступления вели боевые действия на старой границе, в районе станции Погорелово, в Барановичах, Вязьме, Орше…Особенно было тяжело под Смоленском.

На станции Дорохово в Подмосковье нам предоставили небольшой отдых, переформировали, обновили матчасть. На вооружение мы получили 152-миллиметровые пушки-гаубицы. Отправили на Калининский фронт, откуда в декабре 1941 года я был направлен на учёбу в Одесское артиллерийское училище, которое находилось в городе Сухой Лог Свердловской области. Учёбу, как и другие курсанты-фронтовики, не закончил - был направлен в июле 1942 года на Сталинградский фронт.

Первоначально был освобожденным секретарём комсомольской организации артдивизиона, а потом - заместителем командира батареи по политчасти в чине лейтенанта. Здесь, в Сталинграде, я был свидетелем пленения Паулюса и его генералитета. После Сталинграда нас перебросили под Харьков, где в апреле 1943 года я был тяжело ранен. После лечения демобилизован, вернулся в город Советск, в органах прокуратуры проработал почти сорок лет.

Когда после войны прошло много лет, часто вспоминаем свои боевые будни, отдельные характерные эпизоды и спрашиваем себя: всё ли я сумел сделать для защиты Родины, страшно ли было мне? Эти вопросы часто

мне задавали слушатели, перед которыми мне приходилось выступать. Можно, видимо, было сделать больше, чем сделано, но война есть война, и она не считается с твоими желаниями. Страшно было? Да страшно. На войне только дурак не знает страха!

Мне вспоминается один случай. Было это на Калининском фронте. Я был вызван в штаб артдивизиона, и мне было приказано со своим отделением быть готовым для выхода в тыл немцев с разведчиками для корректировки артиллерийского огня по рации через час под руководством начальника артразведки капитана Дарьенко. Было нас всего 5 человек. Вышли глубокой сентябрьской дождливой ночью, темень такая, что собственного носа не видишь. Хорошо, если предварительно всё продумано и всё предусмотрено, но вот этого-то как раз и не было сделано. Мы долго блуждали по болотистому лесу, чуть не угодили в лапы немцев, остановились в небольшом перелеске, в непосредственной близости от немецкой огневой позиции. По всей вероятности, это была минометная батарея. Тут появился какой-то пехотный капитан, который предупредил Дарьенко, чтобы мы быстро уходили, иначе угодим к немцам. Совет был правильным, но Дарьенко решил по-своему. Приказал мне развернуть радиостанцию и вызвать артдивизион. Попробовал работать ключом, но отзывов не получил. Приказал работать открытым текстом через микрофон при усовой антенне. А это уже ловушка. При возражении капитану последовала грубость и угрозы. Я выполнил его приказание, но артдивизион молчал.

Немцы нас обнаружили, открыли ураганный миномётный огонь. Дарьенко и разведчик Кривоплясов были тяжело ранены, мы каким-то чудом уцелели, хотя наши шинели, радиоаппаратура - всё было перебито осколками. Было понятно, что любое промедление для нас закончится плохо, нужно было уходить, а куда и как с тяжелоранеными? Теперь трудно судить, как мы выбрались из-под лавины огня, но сумели оторваться в расположение танковой роты, откуда нас на танке отправили в артдивизион, где начальник разведки при операции скончался. Вот за это меня наградили медалью «За отвагу». Эта медаль мне особенно дорога, т.к. я её получил в первый год войны, когда не очень щедро раздавали награды, было не до этого.

Материал подготовлен
прокуратурой Уржумского района

Источник: «КИРОВСКАЯ ИСКРА» № 19, 11 мая 2019 г.