Был свидетелем пленения Паулюса - Великая Отечественная война - Каталог статей

Он вспоминал о войне:
После окончания средней школы в городе Советске, в октябре 1940 года я был призван в армию. До декабря 1941 года проходил службу в 301-м гаубичном артиллерийском полку. Полк стоял в западной Белоруссии. До начала войны, закончив полковую школу, я получил специальность радиста и был назначен командиром отделения радио, одновременно был заместителем политрука шестой батареи.
Война для меня началась в 16 часов 22 июня 1941 года. Наш полк был в летних лагерях, в 30-40 км от западной границы. Было очень трудно: не хватало снарядов, патронов, отсутствовало квалифицированное оперативное управление войсками, чувствовались растерянность и неразбериха.
В этой очень трудной обстановке артполк, благодаря умению командного состава, накопившего опыт в боях с белофиннами, сохранил личный состав и материальную часть. Потери в живой силе и технике были – на войне без этого не бывает. За время отступления вели боевые действия на старой границе, в районе станции Погорелое, в Барановичах, в Вязьме, Орше… Особенно было тяжело под Смоленском.
В декабре 1941 года я был направлен на учёбу в Одесское артиллерийское училище, которое тогда находилось в городе Сухой Лог Свердловской области. Учёбу, как и другие курсанты- фронтовики, не закончил – направлен в июле 1942 года на Сталинградский фронт. Я был заместителем командира батареи по политчасти в звании лейтенанта. Здесь, в Сталинграде, я был свидетелем пленения Паулюса и его генералитета. После Сталинграда нас перебросили под Харьков, где в апреле 1943 года я был тяжело ранен.
После лечения демобилизован, вернулся в город Советск, где работал политруком эвакогоспиталя. В сентябре 1943 года поступил учиться на первый курс Брянского лесотехнического института (он был эвакуирован в Советск). Проучился один семестр, был приглашён в райком партии, где состоялось решение бюро о направлении меня на работу в судебно-следственные органы в районы Западной Белоруссии или Украины. Учили нас в Кирове три месяца. Когда стали распределять, прокурор Кировской области Набатов забрал меня в свою прокуратуру и направил работать следователем в город Советск. Так я оказался в органах прокуратуры, где проработал почти 40 лет.
Когда после войны прошло много лет, часто вспоминаем свои боевые будни, отдельные характерные эпизоды и спрашиваем себя: всё ли я сумел сделать для защиты Родины, страшно ли было мне? Эти вопросы часто мне задавали слушатели, перед которыми приходилось выступать. Можно, видимо, было сделать больше, чем сделано, но война есть война, и она не считается с твоими желаниями. Страшно было? Да, страшно. На войне только дурак не знает страха.
Мне вспоминается один случай. Было это на Калининском фронте.
Я был вызван в штаб артдивизиона, и мне было приказано со своим отделением быть готовым для выхода в тыл немцев с разведчиками для корректировки артиллерийского огня по рации через час под руководством начальника артразведки капитана Дарьенко. Было всего нас пять человек. Вышли глубокой сентябрьской дождливой ночью, темень такая, что собственного носа не видишь. Это хорошо, если предварительно всё продумано и всё предусмотрено, но вот этого-то как раз и не было сделано. Мы долго блуждали по болотистому лесу и чуть не угодили в лапы немцев, остановились в небольшом перелеске, в непосредственной близости от немецкой огневой позиции. По всей вероятности, это была миномётная батарея. Тут появился какой-то пехотный капитан, который предупредил Дарьенко, чтобы мы быстро уходили, или «угодите к немцам». Совет был правильным, но Дарьенко решил по-своему. Приказал мне развернуть радиостанцию и вызывать артдивизион. Попробовал работать ключом, но отзывов не получил. Приказал работать открытым текстом через микрофон при усовой антенне. А это уже ловушка. При возражении капитану последовала грубость и угрозы. Я выполнил его приказание, но артдивизион молчал.
Немцы нас быстро обнаружили, открыли ураганный миномётный огонь. Дарьенко и разведчик Кривоплясов были тяжело ранены, мы каким-то чудом уцелели, хотя наши шинели, радиоаппаратура - всё было пробито осколками. Было понятно, что любое промедление для нас кончится плохо, нужно было уходить, а куда и как с тяжелоранеными? Теперь трудно судить, как мы выбрались из-под лавины огня, но сумели оторваться от немцев, оказались в расположении танковой роты, откуда нас на танке отправили в артдивизион, где начальник разведки при операции скончался. Вот за это меня наградили медалью «За отвагу». Эта медаль мне особенно дорога, т.к. я её получил в первый год войны, когда не очень щедро раздавали награды, было не до этого.
Орден Отечественной войны мне был вручен в 1948 году, когда я уже работал прокурором, за успешное поддержание огнём батареи наступающей пехоты при ликвидации немцев в Сталинграде. Второй орден Отечественной войны мне вручили уже в сорокалетие Победы.
Из книги прокуратуры Кировской области
«К 290-летию Российской прокуратуры», 2011 г.

Из наградного листа к медали «За отвагу»:
«т. Рокин за короткий срок умелым руководством сумел мобилизовать личный состав батареи на боевые подвиги. В боях у р. Царица с 29 по 31.01.1943 г. т. Рокин сам лично находился на ОП с одним взводом, каждый выполнял сложную боевую задачу, на близком расстоянии прямой наводкой уничтожал огневые точки противника, которые мешали продвигаться нашей пехоте… Взвод, где находился т. Рокин, уничтожил 10 огневых точек противника и 2 дзота, что обеспечило продвижение нашей пехоты вперед...».

Источник: «КИРОВСКАЯ ИСКРА» № 27, 2 июля 2022 г.