ЛЁТЧИК-ИСТРЕБИТЕЛЬ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ
Николай Кириллович Кокорин родился 8 (20) мая 1889 года в деревне Лом Хлебниковской волости Уржумского уезда Вятской губернии (ныне это Мари-Турекский район республики Марий Эл) в крестьянской семье. Окончил церковно-приходскую школу и до призыва в армию перепробовал несколько профессий – научился кузнечному делу, помогал отцу делать кирпичи. Увлекался техническими науками, что в большей степени и повлияло на его дальнейший выбор жизненного пути.
Семнадцатилетним пареньком он уехал на Дальний Восток на заработки. Здесь в конце декабря 1910 года его призвали в армию. Так, несколько позже, сельский житель, видевший летательные аппараты только на картинках, оказался в авиационной школе. Но лишь в начале 1914 года после длительной учёбы Н.К. Кокорин стал лётчиком-профессионалом.
Российское командование в это время всерьёз занялось подготовкой лётных кадров, но число офицеров, поступавших в авиационные училища, было недостаточным, поэтому в ряде случаев стали набирать желающих из числа унтер-офицеров. Одним из них и стал наш земляк. 5 ноября 1911 года он был направлен на учёбу в Офицерскую школу авиации Отдела воздушного флота. Вначале его отправили на курсы мотористов, но после настойчивых рапортов он в качестве пилота-стажёра был причислен к только что сформированному 5-му Сибирскому корпусному авиаотряду, а позднее откомандирован в Севастопольскую авиашколу. Экзамен он держал на самолёте «Ньюпор».
Во время Первой мировой войны службу Кокорин проходил на Северо-Западном и Западном а затем на Юго-Западном фронтах. Особенно он отличился летом 1916 года, когда служил в истребительной группе штабс-ротмистра летчика Казакова, которая была создана на участке Брусиловского прорыва под Луцком. Наш земляк совершил много подвигов, о которых рассказывают документы, хранящиеся в Центральном Государственном Военно-Историческом архиве.
Например, в приказе по войскам 2-й Армии от 27 апреля 1916 года говорилось:
«… 14 апреля лётчик-наблюдатель 4-го корпусного отряда подпоручик Белокуров с лётчиком унтер-офицером Кокориным, произведя на аппарате «Моран-Парасоль» разведку глубокого тыла противника и будучи вооружены только револьверами, при встрече с неприятельским «Альбатросом», направлявшимся в нашу сторону, вступили с ним в бой, вынудили его повернуть в своё расположение и, несмотря на рану в лицо, полученную подпоручиком Белокуровым, продолжали полёт до тех пор, пока не выполнили задания до конца. За проявленную выдающуюся беззаветную удаль и бесповоротную решимость, несмотря ни на какие препятствия, выполнили поставленную задачу, от лица службы благодарю подпоручика Белокурова и унтер-офицера Кокорина. Приказываю представить их к награде…»
Из приказа по Особой армии от 27 декабря 1916 года:
«… 20 декабря 8 самолётов фронтовой авиагруппы капитана Якобошвили вылетели для боя и фотографирования. Во время полёта самолёты выдержали четыре боя, причём два неприятельских самолёта были сбиты: один прапорщиком Кокориным, другой старшим унтер-офицером Смирновым. Неприятельские лётчики (3 офицера и 1 унтер-офицер) убиты…»
В 1916 году командование отмечало Николая Кокорина среди других лётчиков, отличившихся в период луцкого прорыва на Юго-Западном фронте. Тогда он сбил шесть самолётов врага.
Командир отряда штабс-капитан Казаков так отзывался о нём: «Отличный, неустрашимый лётчик-истребитель, летает на всех системах самолётов, прекрасный офицер. Дело своё любит и знает».
В марте 1917 года Николай Кокорин получил звание «военный лётчик». Всего на его счету 5 достоверных побед в воздушных поединках и 8 с вероятно сбитыми противниками. Асами в период Первой мировой войны именовали лётчиков, одержавших не менее пяти побед.
Во время войны Н.К. Кокорин стал кавалером четырёх «солдатских» Георгиевских Крестов (в течение календарного года!), орденов св. Станислава 3-й степени, св. Георгия 4-й степени, св. Анны 4-й степени и золотого Георгиевского оружия «За храбрость», которое по статусу причислялось к ордену св. Георгия.
В наградных документах на ордена святого Георгия значится:
«за самоотверженные разведки в апреле, мае, июне месяце 1915 г. и за то, что смело и отважно производил полеты над позицией противника и в его тылу, произведя разведку, доставлял ценные сведения о противнике, метал бомбы в различного рода цели, каждый раз летая под беспрерывным и ожесточенным огнем противника; два раза возвращался с пробитым осколками снарядов самолетом»;
«за разведки и бомбометания в течение августа, сентября и октября месяца 1915 г.и за то, что… во время своих разведок, находясь в тылу противника и держась в воздухе до 5 часов непрерывно, старший унтер-офицер Кокорин давал возможность наблюдателю детально расследовать наблюдаемый район и отметить скопление и передвижения противника. Кроме того, за свои разведки сбросил с самолета 13 бомб и одна из них 19 сентября 1915 г., по сведениям пленных, попала в походную кухню противника»;
«за боевые разведки тыла противника и бои с немецкими самолетами в течение апреля месяца 1916 г., и за то, что 20-го марта сего года летчиком Кокориным был совершен полет в м. Свенцяны для обследования тыла противника. Во время всего полета над расположением противника (более 100 верст) был обстреливаем сосредоточенным огнем его артиллерии, снарядами которой сделано 7 пробоин в аппарате и сломан лонжерон крыла, но, несмотря на это, мужественно выполнил свою задачу, дал возможность своему наблюдателю подробно обследовать тыл противника и, кроме того, сам лично, несмотря на особенно сильный огонь над Свенцянами, заметил узкоколейную железную дорогу противника, снизился и, убедившись в этом точно, определил ее направление»;
«за то, что, будучи в чине прапорщика, 12-го ноября 1916 г., взлетев на самолете системы «Ньюпор», встретил в нашем расположении немецкий самолет и решительно двинулся на него в атаку. Заметив это, с немецкого самолета был открыт пулеметный огонь, но, невзирая на явную опасность быть сбитым, подпоручик Кокорин подошел к самолету противника на весьма короткое расстояние и только тогда, в свою очередь, открыл пулеметный огонь, ранил немецкого летчика и заставил самолет противника опуститься в нашем расположении».
2 января 1917 года, управляя аппаратом «Моран-монокок», Николай Кокорин сумел неожиданно подобраться и атаковать австрийский самолёт-разведчик, поразив его пулеметными очередями. Вражеская машина перевернулась в воздухе и рухнула на землю.
В феврале 1917 года боевая авиагруппа передислоцировалась в Румынию в район Монастыржеско. 14 апреля на новом «Моране-монококе» Кокорин вылетел на очередное задание командования. Вот как он докладывает о произошедшем бое в своём рапорте:
«В районе Козова на высоте 3500 метров встретил 2 самолёта противника. Один из них... сделал поворот и пошёл встречно мне на закат. Я, находясь выше, пошёл с большим снижением на него. Он сделал поворот на 90 градусов, снижаясь. Стал обстреливать меня с борта. Но я всё время нападал на него сверху, чем заставил его спуститься под моим обстрелом до самой земли. Самолёт спустился в 2-х верстах западнее деревни Увсе. При посадке скапотировал. Я спустился рядом с ним. При осмотре оказалось следующее: в аппарате противника много пулевых пробоин и ранен 3-мя пулями лётчик».
Пилот и наблюдатель попали в плен, а трофейный германский «Альбатрос С.III» позднее был отремонтирован.
В марте 1917 года Николай Кокорин, в звании прапорщика, получил новейший французский истребитель «Спад», на котором продолжил счёт своих побед над врагом.
С 20 апреля Николай Кокорин был отпущен в отпуск и к месту службы прибыл только через месяц. 24 мая, буквально на следующий день после возвращения, отважный авиатор атаковал вражеский самолёт над деревней Шибалин. Схватка была короткой, но яростной. Из неё наш земляк вышел победителем.
Немецкое командование для борьбы с русским летчиком вызвало с французского фронта немецкого аса. В воздушном бою 16 (29) мая 1917 года над местечком Подгайцы (Австро-Венгрия) в критическую минуту напарник оставил Николая Кокорина одного против пяти самолётов противника. Вражеская пуля попала русскому авиатору в грудь, он потерял управление самолётом, тот перешёл в штопор и разбился.
В специальной телеграмме командующего авиацией русской армии В.М. Ткачева по поводу этого события говорилось: «С грустью узнал о незаменимой потере для всей русской авиации – героической гибели в честном неравном бою прапорщика Кокорина – грозы немцев».
«Сдержанный, скромный и лишённый какой-либо бравады, он был одним из тех скромных героев, на которых держалась Русская Императорская Армия, и которые скорее были готовы умереть, нежели хоть в малейшей степени изменить тому, что они считали своим долгом», – таково мнение современников о нашем земляке – одном из первых лётчиков России Николае Кирилловиче Кокорине. К сожалению, при жизни он так и не был произведён в офицерский чин. Звание подпоручика он получил посмертно.Командир русских лётчиков Александр Казаков назвал смерть своего подчинённого героической и обратился к соратникам с призывом: «Погибший лётчик прапорщик Кокорин оставил свою крестьянскую семью в крайне тяжёлом материальном положении. При жизни прапорщик Кокорин помогал своим родителям, давая возможность сестре учиться на курсах. Беру на себя смелость предложить офицерам отрядов... оказать денежную помощь семье погибшего героя». Его призыв не остался без отклика. Русские офицеры не бросали в беде ни своих товарищей, ни их близких.
Похоронен лётчик в селе Хлебниково Мари-Турекского района.
Поздние годы жизни сестра Николая Кокорина провела в селе Лазареве Уржумского района.
Богатый материал об асе Первой мировой собран в краеведческом музее села Хлебниково. В 2013 году Джесси Рассел выпустил книгу «Кокорин, Николай Кириллович».
Материал подготовил В. ШЕИН
Источник: "Кировская искра", №90 от 20 сентября 2014 |
