Нынче на районную Доску Почёта был занесён директор филиала АО «Газпром газораспределение Киров» в г. Уржуме Сергей Анатольевич Сенаторов. Это очень интересный, разносторонний человек. Мы побеседовали с ним.

 

- Сергей Анатольевич, я знаю, что Вы родом из Средней Азии.
- Да, я родился и вырос в Самарканде. Детство моё прошло, можно сказать, в тени Гур-Эмира - мавзолея Тамерлана. Он построил в Самарканде и знаменитую мечеть Биби-Ханум. Вообще Самарканд — во многом творение Тимура. Это очень красивый город.
- Как Вы оказались в тех краях?
- Мои деды-фронтовики лечились здесь в госпиталях. Узбекистан, Средняя Азия в целом была местом эвакуации и лечения многих советских людей. Тогда здесь и многие заводы были построены. Так мои деды здесь и осели. Мама моя работала в школе учительницей русского языка и литературы, отец — рабочий, автослесарь в таксопарке.
- Как жилось русским в Узбекистане в советское время?
- Хорошо жилось. Самарканд — город многонациональный. Примерно половина — узбеки, столько же — таджики. Узбеки в основном работали на бахчах, в сельском хозяйстве. Таджики — прирождённые торговцы. Ну, а рабочие на предприятиях и специалисты — в основном русские. Много других национальностей — армяне, корейцы, евреи. После 1992 года многие разъехались. У меня, например, два школьных друга в Израиле, я туда в гости ездил.
- Ну, многоязычие — это историческая особенность Мавераннахра, державы Тимура. Сам Ваш земляк Тэмир ибн Тарагай Барлас был монгол, вторым его родным языком был уже староузбекский (чагатайский), государственным — фарси (на его диалекте таджики до сих пор говорят), как мусульманин, он знал арабский. Да ещё и на латыни изъяснялся — к нему не раз приезжали послы из Франции, Англии, католические монахи при его дворе живали... Хромой с детства, но спортсмен — меткий стрелок из лука и один из первых шахматистов, даже, говорят, записи его партий есть...
- Местные — народ очень дружелюбный и гостеприимный. Последнего барана зарежут, а дастархан накроют, какой бы нации и веры ни был гость. Языкового барьера не было. У нас в параллели было четыре класса. Так только один учился на узбекском, остальные — на русском. А класс-комплекты у нас большие были, по 40 человек. Я узбекским владею, хотя в школе его не учил, и по-татарски понимаю — языки близкие. Но многие узбеки и таджики, моего поколения, родного языка уже и не знали, общались только на русском. Тем более — советские корейцы. Сейчас, конечно, уже не так. В 90-е годы даже учителей русского языка в школах там не стало, люди выехали кто в Россию, кто на Украину, как мой дед. Сейчас он тоже в Уржуме живёт.
- Вы, наверное, с детства привыкли к жаркому климату, совсем как местные...
- Да нормальный там климат. Летом, конечно, жарко, в тени плюс пятьдесят. Зимы тёплые, градусов 15-20 выше нуля. Я только одну зиму помню, когда температура опускалась до минус двух. Самарканд стоит в горной котловине, ветров нет. Был я летом на Кубани — вот там тяжело. Не так жарко, но воздух влажный. А в Самарканде воздух сухой. Однако, «привыкнуть» к жаре невозможно. У русского и у узбека организм одинаковый, как у всех людей. Летом в самый зной никто на улицу не выходит и в поле не работает. Сидят за пиалами чая, кто по домам, кто по чайханам...
- Инженерное образование получили в Узбекистане?
- Нет, окончил Вятский госуниверситет, причём заочно — уже работал в Уржуме. По первому образованию я пошёл по стопам мамы, я тренер-преподаватель. Окончил Школу Олимпийского резерва.
Я с детства занимался спортом. Тогда, в СССР, в начале восьмидесятых, всё же было бесплатно — спортшкола, бассейн... Начинал в дзюдо. Очень мне нравится это мужественный вид борьбы, и успехи были. Но не прошёл однажды медосмотр.
Нас, детей-спортсменов, трижды в год внимательно осматривали врачи. Сказали, что у меня развивается искривление позвоночника, и рекомендовали заняться плаванием и лёгкой атлетикой. По плаванию я занимал второе место в школьных соревнованиях в Узбекской ССР. Потом — лёгкая атлетика. Я выбрал метание копья, четыре года держал чемпионство Азии (бывших советских республик, конечно). И сейчас для меня каждый день начинается с пробежки. Потом, пока завтрак готовлю, и с гантелями поработаю.
- На Востоке, конечно, отличные повара-мужчины. И Вы к этому искусству приобщились?
- Да, я люблю и умею готовить. В Уржуме друзей учу делать плов по-ташкентски, люля-кебаб, шашлыки, жареного сома в масле ... Наше фирменное семейное блюдо — пельмени, своей рецептуры. Но не всё готовлю, что умею и что мне нравилось — меня здесь не так поймут.
- Это почему?
- Вы умеете ловить змей? Я вот с малых лет научился. В Средней Азии их несметное количество. Как-то в детстве пошёл на рыбалку, подошёл к мостику через арык, что-то не так показалось. Ударил удочкой пару раз по настилу — змеи так и посыпались! Мостик вдвое как бы «похудел». Я рогульку с детства освоил, быстро мог наловить мешок гадюк, ужей-желтопузиков. А вот кобру боюсь до сих пор. Дважды с ней сталкивался, она вставала, капюшон раздувала. Для чего змей ловил? Жареные и маринованные змеи — это же деликатес! Здесь гадюки тоже водятся, но я их уже не ловлю.
Друзья-корейцы собак на мясо выращивали. Между прочим, вкусно. А суп из собачатины полезен, особенно для лёгочников. Специально щенков-волкодавов растили до 4 месяцев, потом суп варили из них, и многим больным помогало.
Самаркандцы умеют готовить черепах. Они там крупные, с полметра по панцирю. Суп получается великолепный. Местная кухня очень вкусная и разнообразная. А вот еврейские блюда мне не нравятся. Гостил в Израиле — и ребята хорошие, и страна понравилась, а вот их кошер в горло не лезет.
Сладости же разлюбил. В 1994 году жил в Ташкенте, мой дядя там был директором кондитерской фабрики. Я туда устроился на работу. Ну, занял я первое место в Ташкенте в конкурсе по изготовлению тортов. Недолго поработал на фабрике — сорок кило веса набрал. Потом пришлось сгонять. Вернулся в Самарканд, был индивидуальным предпринимателем, занимался торговлей, стройматериалами.
- И как Вы оказались в Уржуме?
- В 1998 году приезжал погостить к друзьям. Очень понравилось здесь у вас — охота, рыбалка, грибы! У меня график, в сезон: суббота — на рыбалку, воскресенье — по грибы.
- А узбеки тоже грибники и рыбаки?
- Как ни странно, нет. На охоту мы ещё ходили в компании. Там лесов как таковых, в нашем понимании, нет. В предгорьях — арчевники, леса из древовидного можжевельника. Вдоль рек — тугаи. Ладно, если тополь, карагач, тамариск. Много облепихи и лоха, это дерево вроде неё. Не знаешь, как продраться — то ли одежду клочками на колючках оставишь, то ли и мясо с нею... Стреляли горных куропаток кекликов, в тугаях — фазанов. Но я вообще больше рыбак.
Рыбой Средняя Азия очень богата, а местное население её мало ест. Правда, есть большие рыбные базары — бери и свежую, и копчёную... Рыбачить можно просто в арыках. Канава с водой, подаваемой в поле, вроде и рыбе повернуться негде, а карасей полно, и карпы размером со столешницу, да жирные, как поросята. В Сырдарье и горных реках тоже много рыбы, всё местные породы. Люблю маринку. Только её нужно правильно обработать — сразу выбросить голову и вычистить чёрную плёнку в брюшной полости, иначе отравишься. Японцы с деликатесной ядовитой рыбой фугу работают, а мы — с маринкой.
- Ну, грибов-то под Самаркандом точно нет, раз нет лесов.
- Да нет. Возьмёшь летом бинокль, посмотришь в предгорье — вся земля белая. Это шампиньоны вылезли, ступить негде. Других грибов не помню чтобы были. Впрочем, узбеки и таджики грибы не собирают. Русские собирают, даже белые свежие дождевики жарят, потому что в нашем понимании грибов там действительно нет.
- Зато у нас — раздолье, бери — не хочу.
- Когда гриба много - это мне тоже не интересно, не спортивно. Я, например, не люблю брать опята. Мне нужно походить по лесу, полюбоваться природой, спугнуть рябчика из-под ног - «тихая охота», а не промысел. На столе предпочитаю солёные розовую волнушку и настоящий груздь, особенно из-за Вятки.
- Обратимся к Вашим производственным успехам. Какие достижения у нашего филиала?
- В коллективе трудятся 110 человек. Это на 4 района — Уржум, Нолинск, Суна и Нема. Я пришёл сюда в 2013 году. С 1998 года работал в МУЖЭП, МУП ЖКХ, «Теплосервисе». С 2007 года — в техническом надзоре КОГУ «Управление по газификации и инженерной инфраструктуре (УГИИ)», на мне был весь южный сектор области. Придя директором филиала, я уже хорошо знал эту отрасль, так сказать, изнутри, так же как проблемы коммунального хозяйства в целом.
Филиал сейчас обслуживает более 1 тысячи километров наружных газопроводов, 220 газорегуляторных пунктов (ГРПБ) и газораспределительных шкафов (ГРПШ). Газифицировано 59 населённых пунктов, это более 13 тысяч газифицированных квартир. За последние пять лет было вновь газифицировано и переведено на природный газ более 2 тысяч квартир, построено 75 километров распределительных газопроводов всех давлений и 30 ГРПБ и ГРПШ. Уровень газификации в зоне ответственности нашего филиала вырос на пять процентов. С 2013 года у нас активно внедряются современные автоматизированные системы телеметрического мониторинга за работой систем электрохимзащиты и ГРПБ. По уровню оснащённости этим оборудованием наш филиал один из первых в области. В рамках «Единого окна» мы выполняем все виды работ по газификации, начиная с выдачи техусловий и заканчивая пуском газа и последующим техобслуживанием и ремонтом газового оборудования. Мы обеспечиваем бесперебойное и безаварийное газоснабжение и граждан, и промышленных предприятий, и коммунально-бытовых и соцобъектов. Газ как топливо сейчас наиболее экологичен и дёшев, экономически выгоден, и мы будем развиваться в этом направлении и дальше.
Записал А. ИКОННИКОВ
Фото С. Коростелёва
Источник: «КИРОВСКАЯ ИСКРА» № 34, 22 августа 2020 г.