Я – Ванда Рудольфовна Келлер, дочь провизора, родилась в городе Уржуме Вятской губернии 16 апреля 1887 года. До пятнадцати лет я жила в этом городке, где отец мой служил провизором в земской аптеке, а мать давала уроки иностранных языков. Когда мне минуло восемь лет, начала учиться дома, а одиннадцати я поступила во 2 класс местной гимназии. Переходя каждый год с наградами из класса в класс, я дошла до 6 класса, после чего родители, желая дать мне большее развитие и больше знаний, поместили меня в Казанскую Ксенинскую гимназию, где я и окончила курс с золотой медалью в 1905 году. В 8 классе я избрала своею специальностью новые языки, чтобы изучить их для поездки за границу. Надо сказать, что я с детства мечтала о курсах, и именно естествознание влекло меня к себе. Сначала сама природа, которую я всегда любила, затем простые беседы, детские статьи по естественной истории, позднее уроки в гимназии доставляли мне истинное наслаждение, и мой интерес к естествознанию превратился в сознательное желание изучить его серьезно. С этой целью я и решила поехать за границу. В первый же год после окончания гимназии я, как члены семьи, в которой все работали, захотела также трудиться и занялась уроками. Я готовила и к вступительным экзаменам (это дело, как наиболее живое, мне нравилось больше всего), и репетировала, и давала уроки немецкого и французского языков. Несмотря на массу дела, я не изменяла своему естествознанию: в тот год я прочитала Дарвина, кое-что по астрономии, биологии – вообще с того года я перестала идти ощупью к достижению своей цели. Я пользовалась каждым рефератом, каждой публичной лекцией, чтобы, хотя немного быть подготовленной к предстоящим серьезным занятиям. Осенью должна была осуществиться моя мечта – заграница и университет, но меня постигла неудача: сложившиеся обстоятельства отняли у меня все – они отняли возможность ехать за границу. Это было весной 1906 года, я приуныла: впереди были только уроки, на которых я должна была передавать те неполные гимназические знания, которые меня не удовлетворяли; я чувствовала, что этого мало, что я скоро выдохнусь и осознала, что было бы совсем другое, если бы я взялась за дело преподавания с серьезными знаниями и подготовкой. Но вот судьба мне улыбнулась: в тот год в университет были допущены женщины. Я поступила на отделение естественных наук физико-математического факультета. День поступления был самым счастливым днем в моей жизни. Я с жаром принялась за дело и ушла в него вся. Для меня открылся совершенно другой мир! Теперь я училась не по книгам, а по живым образцам. С каждым годом я втягивалась в занятия все сильнее и сильнее. Особенно пристрастилась я к биологическим наукам. Часами просиживала я в лабораториях и кабинетах с микроскопом, среди препаратов, пробирок и часто, не замечая ужасной атмосферы химической лаборатории, проводила там по пяти-шести часов, вдыхая воздух, отравленный сероводородом и другими годами. Так проходило время до 3-х часов; наскоро пообедав, я бежала на уроки и до 7,а иногда до 9, я не принадлежала себе. Вечером я отдыхала за какой-нибудь химией, физиологией или ботаникой. Несмотря на физическое утомление, я была бодра и счастлива; у меня было любимое дело. Но были, конечно, и черные дни… Очень неприятно, например, было запрещение экзаменовать нас, вольнослушательниц; затем как огорчила меня весть о недопущении нас к практическим работам – ведь это значило лишать самого главного, самого существенного! Самым же ужасным ударом для нас был циркуляр 1908 года, вследствие которого мы, вольнослушательницы, должны были покинуть университет. Путь к университетскому образованию был отрезан. На средине я остановиться не хотела и поехала в Петербург, желая продолжать работать на Бестужевских курсах, но, ввиду переполнения, меня не приняли, и я тогда же подала прошение на Московские курсы. Попасть так поздно (то были конец сентября и начало октября) было очень трудно. В ожидании ответа я вернулась в Казань. Сознание, что я осталась за бортом, вся эта неопределенность были тяжелы, так что, когда в середине октября, нас снова приняли в университет, я до того была измучена, что даже кабинетная работа не дала мне на первых порах забвения. Эта ломка не прошла бесследно; у нас не было даже надежды, что нам дадут кончить, и наши ряды заметно поредели. Тот год я посвятила специальной работе и с 9 до 3 сидела с микроскопом. Интерес работы и хороший профессор-руководитель помогли мне оправиться от неудач. В целях заготовить материал для зимы, так как с осени я намеревалась взяться за сочинение по специальности, я поехала на Кавказ. Там собрала я гербарий, небольшую коллекцию насекомых и, возвратившись осенью домой, принялась за работу. Кончить ее в тот год мне не удалось, так как нужно было сдавать дополнительные экзамены при мужской гимназии. Сначала я разрывалась между университетской работой, подготовкой к дополнительным экзаменам и уроками, которые за все время университетской жизни я не прерывала. Не выдержавши того напряжения, я принуждена была оставить все и скорее уехать из города. Дополнительные экзамены пришлось отложить до следующей, то есть нынешней, весны. Я решила было кончить начатое сочинение, но мое прошение об оставлении в университете еще на год для окончания работы не было удовлетворено, потому что все необходимые восемь семестров и все практические работы имелись у меня на лицо. Масса занятий по предстоящим полукурсовым (в течение всего университетского курса мы не имели права сдавать ни одного экзамена), а также испытаниям при Государственной комиссии, кроме того подготовка к дополнительным экзаменам – все это вместе, поглощая все мое время и всю мою энергию, едва ли дало бы возможность окончить задуманную мною работу. Университет дал мне много: он обогатил мою душу, мой ум. Несмотря на все препятствия и затруднения, которые пришлось испытать за время пребывания в его стенах, он все-таки мне дорог. Много впереди работы и, может быть, затруднений, но хочется верить, что купленное столь дорогой ценой огорчений, трудов и здоровья даст хотя что-нибудь и для других. Как часто препятствия и трудности заставляли бессильно отпускать руки, снова подниматься в надежде на лучшее будущее и многое прощать ради достижения заветной цели! Дай Бог, чтобы новые могущие быть встреченными неудачи не погасили в душе искреннего желания поделиться с другими тем, что дала нам alma mater (1911 год)
Государственный архив республики Татарстан, НА РТ, ф.88 оп.1 д.2225 лл.293-295. Подлинник. Фото из архивного дела
P.S. Первые члены русского ботанического общества: Келлер-Пономарева Ванда Рудольфовна (Уржум, Вятской губ., 16.04.1887). Казань, старший ассистент Казанского университета, ассистент ветеринарного института. Физиология.
Земская аптека г. Уржума по ул. Воскресенской (ныне Советской, 7)
Бывший дом купца Палентрейера (здание на углу улиц Советской и Белинского), достроенный после 1890 года. На первом этаже и жила семья провизора. В 1879-1904 гг. провизором был Р.Ю. Келлер. Вторая дочь провизора А.Р. Келлер была непременным и безвозмездным участником спектаклей Уржумского благотворительного общества в «Народной аудитории».