Он всем помогал
Гарькавцев Симеон Григорьевич – митрофорный протоиерей, почитаемый подвижник, родился 14 сентября 1902 года в г. Днепропетровске на Украине. Окончил Духовную семинарию и Академию. Рукоположен во диакона, а затем во священника целибатом (неженатый). Служил в городах Днепропетровск, Житомир, Киев.
В 1937 году был арестован и отправлен на 10 лет в ссылку на Север России, в Воркуту и Печеру. После срока в 1947 году он, нищенствуя, дошёл до Кировской области, где был принят священником в п. Юрья. Затем переведён в храмы сёл Рождественского и Шурма Уржумского района. В 1948 году назначен настоятелем Троицкого собора и благочинным Уржумского округа. Вёл большую переписку; много помогал словами утешения и наставления, материально; был ярким проповедником, известны случаи прозорливости и исцелений по его молитвам.
Скончался 20 декабря 1978 года в алтаре храма, и был погребён на старом Уржумском кладбище. После смерти место погребения является часто посещаемым многими людьми. Собираются сведения для его канонизации.
Протоиерей о. Симеон служил здесь, в Уржумской церкви, с 1948 по 1978 год, до конца своей жизни. Архиерей Владыко Вениамин сказал ему тогда: «Если ты до конца дней своих дослужишь в городе Уржуме, то умрешь в алтаре». Так оно и случилось. Умер он в алтаре у Святого престола 20 декабря 1978 г.
За ним пришли, чтобы отпевать из Андреевского мужчину. Он благословил его, вошел в алтарь, откинул у Престола покрывало и увидел, что нет креста, и упал, и умер. А тогда Ваня был, пел в хоре, он его не благословлял, а он все равно пел. Перед самым праздником Николая Чудотворца, дня за 2-3, он, Ваня, собрав народ за собой, стал наступать на о. Симеона в церкви. Народ кричал: «Пора тебе оставить место и дать молодым, мы за Ваню, пусть служит Ваня». Сказал о. Симеон, что никто за него не заступился, а были мужчины. Он, конечно, очень расстроился, но ничего не поделаешь. Что случилось, то случилось.
Я, грешная, накануне праздника пришла к нему и сказала, мол, Августа Хрисанфовна (она его кормила то стряпней, то торт принесёт) вот что говорит. Мы с ней встретились в поликлинике. Я говорю ей, что отец Симеон очень плох, болеет сильно, а она в ответ: «Ну и пусть болеет, нисколько мне его не жалко». Наверное, сожалела, что кормила его. Это говорила Августа Хрисанфовна, которая души в нем не чаяла. Отец Симеон сказал на это, что ей не будет прощения ни в этом веке, ни в будущем. И после смерти о. Симеона, и после смерти Августы Хрисанфовны вижу во сне, что лежит она на голой кровати, а я ей говорю: «Молитесь, молитесь скорее». А она отвечает: «Судьба моя предопределена, мука вечная мне и бесконечная». Язык ее после смерти вывалился изо рта, был очень длинный, его вкладывали в рот.
Отец Симеон жил на углу улиц Красной и Груздовского, ходил только до церкви и от церкви до дома. Не заходил ни в один магазин. Летом ходил по берегу реки Уржумки, а зимой около морга и по Советской. Там был детский садик по ул. Рокина, где ребята маленькие кричали: «Поп толоконный лоб идет». Он проходил, не замечая никого, по сторонам он не смотрел, шел прямо. Причащать ходил домой только в 6 часов утра, голосовать тоже ходил в 6 часов утра.
У него было церквей много, ну как много, по нашим понятиям мало, так как сейчас есть машины. А он до Рождественского ходил пешком, посчастливится, если кто подвезет на попутке. Придет весь сырой, если дождь достанет. Как-то на «скорой помощи» его подвезли, дак шоферу дали выговор.
Помогал он всем, кто к нему обращался за помощью. Помогал, кто учился в институте, помогал и мне, когда я училась в медучилище. Помогал Филимонову - это по физике преподаватель, да многим он помогал.
Ходил он дома в косоворотке и портяных штанах, один носок серый, другой черный.
Он никого не осуждал. Если кого- то осудишь, то он сразу же скажет: «Не суди и не судим будешь». Если что-то вспомнишь прошлое, он скажет, что кто вспомнит прошлое, тому глаз вон. Любил шутить, но сам никогда не смеялся.
По поводу того, что он помогал всем. Хозяйка, где он жил, видела во сне, что он до самого неба выстроил себе лестницу своими руками, по которой он взойдет.
Как-то следователь прокуратуры пришел к нам и говорит, что он сегодня целый день ходит в настроении, никого не замечает, ни на кого не испытывает зла, даже если его оскорбляли заключенные, потому что сегодня он ехал в одном автобусе с о. Симеоном, уступил ему место и ехал рядом. Когда о. Симеон сошел, у него такое настроение было хорошее целый день, и целый день он у него из головы не выходил.
Ну, что я могу сказать о нем. Что когда его вызывали в райком партии, а туда его часто вызывали, то работники были рады, они мне сами говорили, что для них была Пасха, повидать его, и он всем откланяется, они были на седьмом небе.
А когда вызывали о. Симеона в райком партии, то запрещали говорить проповеди до определенного времени, то служить запрещали днем, служил ночью, якобы отвлекает народ в весенний период от посевной, в осенний отвлекает народ от уборочной.
Служил с 12 часов ночи, народу почти не было, но он говорил: «Если один человек стоит на службе, я служу, т.к. литургия идет, город спит спокойно». Проповеди говорил только с конспектом, т.к. его проверяли, чтоб не сказал что лишнего. Стояли люди от райкома партии, которые следили за ним. Одна мне перед смертью сказала, что она стояла у иконы Иверской Божьей Матери, следила за ним каждую службу, так ей приказали из райкома партии. Я ужаснулась, видела ее, она иногда клала на себя крестное знамение. Старушка, а вот, оказывается, на кого работала.
Служил он со страхом и благоговением перед Богом. На службе у него было много народа. Особенно в Троицу, Рождество, Пасху, на родительские дни, в Вербное воскресенье и на Пассии. Яблоку некуда было упасть, занимали места с 3 часов дня, а служба была с 5 часов. И вечерняя служба Пасхальная один час была, но стены дрожали, когда он выходил с крестом на середину церкви, и пели все Пасху.
А когда причащал народ, то лицо его светилось. Одна парализованная (ее приносили на Петров день на носилках и ставили у дверей) - наша соседка, говорит мне: «А лицо-то его как светится». А я ей отвечаю: «У него часто так светится, когда он причащает».
Говорил он мне: «Вот когда я даю кому-нибудь что-то, мне возвращается с прибылью». И приводил пример из Псалтыри.
А так, что у нас в Уржуме будет такая благодать, говорил Мишинька, который был в Нолинске: «Вот приедет священник в Уржум, вот благодать-то будет». И две женщины из Аркуля искали благодатного человека, они уехали на Украину к Крестьянкину. Когда он проходил по церкви, они стояли недалеко, говорит им: «Давайте письмо. Далеко едите за благодатью, у вас рядом благодать в Уржуме, идите в церковь и увидите». Они потом приехали в Уржум, приходили к о. Симеону и рассказали ему. Он промолчал, ничего им на это не ответил.
Отец Симеон рассказывал, что, когда служил в Киеве, шел он один, навстречу ему в монашеской рясе человек, остановил его и говорит, что плевать будут в твою сторону почти до скончания дней твоих, ты перенесешь это все с радостью. И вот наступило то время, как только он выходит, женщина одна, если он попадает ей навстречу, обязательно плюнет в его сторону. И так было до последних почти дней его. А жила она в ихнем доме. А сколько он ей добра делал, одевал ее дочь, купил ей велосипед, чтоб она каталась. Устроил ее дочь в медучилище. И вот благодарность. Он говорил, что от добра добра не ищут.
Один раз прихожу к нему, он говорит, что приносили к нему мальчика из деревни лет пяти от рождения. Мать плачет, говорит, что не ходит до сих пор. И в больницы обращалась, еще последняя надежда на отца Симеона осталась. Он сказал ей, что верь только и надейся на Бога, и Господь исцелит. Ушел в алтарь, помолился, вышел, взял мальчика и сказал ему: «Ну, теперь иди». И тот пошел. Счастью матери не было конца.
Еще женщина пришла к нему и плачет, что не может дочь разродиться, вот третий день мучается. Он открыл Царские врата и сказал ей: «Молись на коленях». А сам в алтаре молился. Вышел и говорит ей: «Теперь иди, родила твоя дочь мальчика». И правда родила. Пришла потом женщина та обратно благодарить его.
Как-то иду я, навстречу о. Симеон, говорит мне: «Отдохните маленько, и я с вами отдохну. Куда ходили?» Я говорю, что искали дом для сестры. «Ну и что, нашли?» «Нашли полдома». «Голубятню купите», - сказал он и пошел. И на самом деле купили голубятню, столько было холодно, что хоть на нос одевай что-нибудь. Продали через год. А те сразу стали строить новый дом.
Как-то я принесла фото со своего племянника, он еще был маленький, года три было ему, сидит он на руках у отца. Я говорю: «Вот Саша Тамарин» (сестры моей). Он взял фотографию, посмотрел внимательно и говорит, что у нас рыжий Васька (кот) и то лучше его. И ушел к себе в комнату, а был на кухне. Мы с хозяйкой удивились, парень очень красивый, что ему не понравилось в нем, не знаю. А потом, когда он вырос, стал взрослым, кончил институт медицинский, стал врачом, издевался над матерью. Бил он ее, она вся в синяках была. Так и умерла.
Отец Симеон был воистину воплощением Божественной любви. Придешь к нему с радостью ли, с горем, он успокоит, посочувствует, приведет пример смирения, и уйдешь от него с чувством весенней радости, настроения, удовлетворения. Хочется молиться, и пусть с нами делают что хотят. Главное есть Бог, Он управит всем. И надо за все благодарить Бога. А были времена тяжелые, нельзя было крестить ребёнка. Окрестишь, напечатают в газете и на смех повесят карикатуру в газете производственной, внесут тебя в «черный список», вызовут на профилактику. Вот и ходили к отцу Симеону для успокоения.
А перед смертью его за неделю как-то пришла я к нему и слышала, что плачет. Спросила его, он говорит, да это было. Мы несколько раз протирали полотенцем, нет, все равно из глаз текли слезы. Просил, мол, про это не говорите никому.
А еще я слышала, что пели ангелы ему во время богослужения. Я его об этом не спрашивала, но он, якобы, строго-настрого наказал не говорить это никому. И еще птица прилетела к нему домой за три дня до смерти в окно и разбилась.
Находился он большей частью в церкви. Говорил, что это его дом, что ничего ему не надо, кроме Бога. А перед смертью он плакал в алтаре за 3-4 дня, рассказывали церковные просвирни, что говорил: «Господи! Видимо мне приходит конец, прости меня за все, Господи». Громко сказал, со слезами.
Как-то я приходила к нему брать молитву после аборта. Он ушел в алтарь, молился там и вышел весь в слезах и давай меня отчитывать. Сказал, что с тем ребенком, который у тебя есть, ты жить не будешь. Он знал, что у меня сын, ему было 6 лет. «А вот с этим ты бы дожила до самой смерти», – сказал о. Симеон. Так это и вышло. Живу одна, сын в Кирове. Да если бы и здесь жил, я бы из-за снохи не стала с ним жить.
Еще писали на отца Симеона жалобы, но Владыко Вениамин не обращал на них внимание, правда он показывал их ему. Он знал, что будут писать жалобы, и говорил ему: «Стерпишь - умрешь в алтаре». Писали до самого конца его жизни. Собирая собрание (тогда надо было собирать, была двадцатка), отчитывались, сколько доходу, куда деньги девали, какие налоги платили. Если церковь красили, то народ, т.е. те, кто не ходил в церковь никогда, говорили, опять о. Симеон деньги расходует, видимо, девать некуда. Часто собрания собирали, силом нас из поликлиники заставляли идти. Говорили, что храмы будем восстанавливать, но не для церкви, а как памятники, что в храмы народ не будет ходить. Они, церковники, ждут царя. Хотят свергнуть власть, все охали, ой, неужели. А мы, верующие, сидели как оплеванные, правда верующих-то, которые ходили в церковь, была только я. Я говорила это о. Симеону, он молчал, а потом говорил: «Терпите все».
Потому что он сидел в Воркуте 7 лет, но не сломался, был твёрд в своей вере. Его забрали в 1940 или 1939 году, не помню. Кормили там собаками, клопов было много. Иногда и этого не давали. Строили железную дорогу, сколько шпал - столько и трупов было. А выжил он случайно. Говорили: «Вот дойдешь до столба - отпустим». «Я собрал все силы - дошел до столба, отпустили меня, только в Кировскую область». Ни документов, ничего не было, одни штаны, все в заплатках. Посадили на поезд. «Все равно не доедет», - сказали между собой. «А меня какой-то мальчик кормил. Вылезет на остановке чего-нибудь то ли стащит, то ли сбирнет, и так я доехал до Кирова. Пришел к архиерею, рассказал ему все, он меня чтецом поставил в храме. И так я дослужил до священника», - рассказывал отец Симеон.
Раба Божия Раиса.
г. Уржум.
Источник: Уржумский епархиальный вестник, № 8 октябрь 2013 года |
