Выжить на краю земли помогает дружба людей и дружба народов
Юрий Николаевич Ибраев проводит лето дома. Живёт в Шурме, имеет дом в родном Ешпаеве. А как настанет зима, он уезжает на работу в Заполярье, к которому за многие годы уже прикипел душой. С 19 лет с ними вместе ездит на вахты сын Николай, и он тоже работает в сумраке полярных ночей, под всполохами северного сияния, уже 11 лет.
Юрий Николаевич - классный водитель. С 2002 г. он работал в кировском ЗАО «Трест «Ямалстройгаздобыча», после его закрытия - в других организациях Ямало-Ненецкого автономного округа. Начинал в Лабытнангах, в Салехарде, в Новом Порте, в Бованенково, в Харпе. С 2013 г. он ездит в вахтовый посёлок Сабетта-39, что на берегу Обской губы Карского моря. Здесь «НОВАТЭК» добывает газ и строит завод по его сжижению, строится и морской порт.
Летом в тундре - море гнуса и непролазные болота. Работать невозможно. Зимой край оживает. Вот везут «КамАЗы» хромитовую руду с Полярного Урала, из Рай-Иза, на железнодорожную станцию в Харп, чтобы по ней отправиться на заводы в европейскую часть страны. За рулём такого рудовоза поработал и Ю.Н. Ибраев.
Вот по заснеженной тундре идут караваны-автопоезда с топливом, с продовольствием. За рулём вместительного бензовоза - Юрий Николаевич. На капоте своего «КамАЗа» он вывел краской имя машины - «Мариец-43» (то есть 43-го региона). И позывной в эфире у него «Мариец». Здесь, где рейс достигает 600 километров в один конец, где между обогревательными пунктами на трассе - 50 километров, а одинокие ненецкие чумы стоят в 30-40 километрах друг от друга, только по рации и спутниковому телефону можно связаться с товарищами. Зимой морозы стоят до 56 градусов. Снег смерзается, становится твёрдым, как паркет. Самое неприятное - сильный, леденящий тело ветер. Через несколько минут можно обморозить кожу на лице, на руках. Пойдёт пурга - нанесёт такие сугробы, сквозь которые не всякий водитель сможет прорваться. По нескольку сот раз приходится выжимать сцепление... Оплата труда хорошая, 100-120 тысяч рублей в месяц, но условия непростые.
Самые страшные в своей жизни дни Юрий Николаевич пережил в посёлке Варандей. Это на противоположном от Сабетты побережье Ямала, на берегу Баренцева моря. Здесь море наступает на берег, посёлок был объявлен зоной бедствия ещё в 1993 г. Ненцы-оленеводы в основном оттуда выехали, но вахтовый посёлок остаётся - здесь нефтяной терминал «Лукойла». И была буря, какой, по словам старожилов, не бывало лет сорок. Море смыло половину кладбища. Наутро на берегу лежали трупы старого моржа и детёныша кита. Помочь им уже было невозможно. Вообще, Сибирь по берегам Северного Ледовитого океана - это словно сандвич. Слой земли, слой вечной мерзлоты, сверху песочек. Море размывает берег, он отступает. Карты не успевают за береговой линией. Исчезают, например, Новосибирские острова, как исчезла легендарная Земля Санникова. Рано или поздно волны окончательно поглотят и Варандей.
По технике безопасности, машины не уходят в рейс в одиночку. Юрий Николаевич, правда, так освоился в Заполярье, что может себе такое позволить. Но это опасно. Так, однажды пришлось заменять четыре колеса в рейсе - все камеры лопнули. Помог друг, Александр Брусницын. Сам он с Урала, уже немолодой, да и здоровьем не отличается: болят суставы ног. Но так полюбил Заполярье, что не может с ним расстаться. Другим таким другом был башкир Талгат, но ему пришлось уехать с Севера домой. Много на Ямале кировчан.
За все эти годы Ю.Н. Ибраеву не приходилось слышать, чтобы кто-то замёрз в тундре. Был случай, что водитель выгрузил руду, отъехал и умер в кабине, но у него был сердечный приступ. Был случай, когда молодой тракторист в одиночку выехал в тундру, а трактор заглох. Он сидел в остывшей кабине сутки, обмотавшись тряпьём, какое там оказалось. С ближайшего обогревательного пункта после пурги смог прорваться только «Катерпиллер», и парня спасли.
Особое слово благодарности Юрий Николаевич, да и другие вахтовики-полярники, говорит в адрес ненцев. Не зря «ненэй ненэч» по-русски значит «настоящий человек». Дети суровейшего края, они отличаются необыкновенной отзывчивостью и взаимовыручкой, без которой на Севере не прожить. Раз Юрий Николаевич на три дня, 23-25 февраля, застрял в тундре. Правда, ничего страшного не происходило, обогревательный пункт с его непременной рембазой был недалеко. Ждал запчасти, а их то не везли, то привезли не те. Но три дня в кабине на зимнем Ямале - всё равно уже что-то. Недалеко стоял чум (это удмуртское и русское слово, по-ненецки такой шалаш из шкур на шестах называется мя). Из него пришёл старик, 76 лет, сразу спросил, есть ли хлеб у шофёра, чем ему помочь.
Оленеводы нередко доставляли потерпевших аварию на обогревательные пункты. И ничего за это не берут, для «детей оленя» бескорыстная помощь - в порядке вещей. Была бы у них последняя рубашка - её рады были бы отдать. Но рубашек в тундре не носят, круглый год ходят в меховых малицах. Юрий Николаевич примерял эту одежду. В ней в люлюбую стужу и ветер как в скафандре, но непривычно. Да и в кабине в ней неудобно. Летом малица хорошо спасает от гнуса, и в ней не жарко. Вахтовики же от гнуса спасаются, размазывая по лицу и рукам солярку. Зимой поверх малицы ненцы надевают ещё и меховой совик, к рукавам пришивают рукавицы-нгоба, натягивают на лица капюшон-саву. Гоняют по тундре не столько уже на оленных нартах, сколько на «Буранах» и «Ямахах». Дети, впрочем, в учебный год живут в городах и посёлках, в школах-интернатах.
Бывал наш земляк и в ненецких мя. В центре уже не очаг, а железная печка-буржуйка. А так всё по-старому - груды шкур-нюков, на которых спят, не раздеваясь. Но верхнюю уличную одежду снимают, для дома у них другой костюм.
Гостю отводят самое почётное место у священного шеста-симзы. В больших мя могут жить до 20 человек. Угощают олениной, строганиной из ценных пород рыбы. У ненцев Ямала примерно полмиллиона голов оленей. У кого 2-3 тысячи, у кого и 15 тысяч оленей. Но друг перед другом не чинятся, живут дружно. Удачу дал свой труд, ну, и боги - и русский Христос, и своя белая важенка-олениха Ямал-хада, и семейная покровительница Мях-пухче (она у каждого чума своя). И что такое воровство, ненцы не ведают. Много собак-лаек. Это и пастух, и помощник на охоте, и просто друг семьи. Кроме скотоводства и рыбной ловли, ходят на охоту, сдают шкурки песца, для себя добывают морского зверя. Мясо часто едят сырое, с кровью - это в условиях Заполярья было единственным источником витаминов, и цингой народы Севера никогда не болели. Летом, конечно, тундра богата ягодой. Её местные берут на компоты и морсы, а вот овощи и фрукты до сих пор почти не покупают. Современные ненцы полюбили ржаной хлеб, рис и макароны, пристрастились к чаю.
Вот так и живут рядом и дружат оленеводы с их древними традициями и индустриальные рабочие бурно развивающегося даже в наше время нефтегазоносного Ямала (кстати, в переводе с ненецкого это значит «край земли»). Без такой дружбы жизнь в Заполярье была бы невозможна, и такой образ жизни так нравится Ю.Н. Ибраеву, что он с сыном снова и снова уезжает в ямальскую тундру.
А. ИКОННИКОВ
На фото: Ю.Н. Ибраев и помогавший ему ненец
Источник: «КИРОВСКАЯ ИСКРА» № 23, 9 июня 2018 г. |
