Невиновным прошлое может принести награду, но для предателей лишь дело времени, когда прошлое воздаст им по заслугам…
1917 г. стал новой, поворотной страницей в истории России, трагической страницей. Сначала грянула Февральская революция, когда практически все общество предало своего Государя, благодаря которому страна к 1914 г. достигла наивысшего пика своего развития, становилась мировым лидером во многих отраслях, а затем случился октябрьский эпизод, принесший русскому народу неисчислимые бедствия; обе революции произошли при активном участии зарубежного капитала, стремившегося вывести Россию из войны и разорить ее как можно больше. Все это зарубежным банкирам с мастерством удалось – к октябрю 1917 года страна усилиями бывшего адвоката Саши Керенского, в свое время завербованного британской разведкой, снизошла в состояние полного упадка и анархии. А затем пришли большевики, охотно бравшие американские деньги. По существу, Октябрьская революция это была кара, постигшая русский народ  за предательство богоизбранного царя, в том числе наказавшая в лучших ветхозаветных традициях  и служителей Божиих, вместе с общим стадом предавших Государя. Церковь могла бы внести свое веское слово в события Февраля и, возможно, история страны пошла бы по другому пути. Она этого не сделала, поскольку именно февраль освобождал ее от двухсотлетнего унизительного государственного рабства и давал возможность, наконец, вздохнуть свободно, жить так, как ей захочется, выбрать впервые за эти века патриарха. Не случайно, дата «1917» здесь часто упоминается с приставкой «до» — старая жизнь ушла навсегда. Впереди Россию ждали новые перемены. Страшные перемены…

Весть о Февральской революции, случившейся, как известно, 27 февраля, Уржум получил 1 марта, а утром 3 марта уржумцы узнали, что у них больше нет царя, помазанника Божьего, которого они – потомки стрельцов – всегда почитали и любили. В наши дни даже самые авторитетные историки разводят руками насчет того, что именно произошло в Ставке в те дни, и почему Государь отрекся от престола как раз тогда, когда победа для России в долгой войне была уже на расстоянии вытянутой руки, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Даже документа об отречении как такового до сих пор не найдено, не считая некой телеграммы, подписанной карандашом, но царь никогда не подписывал особо важные документы карандашом…

Так или иначе, факт остается фактом – великий Государь отрекся от престола, монархия в России пала. Много позднее, 1 июля в «Уржумской крестьянской газете» было  опубликовано чье-то письмо: «Довольно издевалась над гражданами старая власть. Чиновники знать не желали народной воли, народной нужды. Теперь власть поставлена самим народом и не должна считать себя начальством, а должна считаться исполнительницей воли народа. К этой власти каждый может подходить смело и открыто, требовать, что угодно, лишь бы это требование было законно и не нарушало каких-либо прав других лиц. Эта власть обязана немедленно закреплять эти права, не протягивая руку за подачкой, как это было при старом режиме. А если какой наш выборный начальник задумает проявлять свой характер или сводить личные счеты, то такой начальник нам не нужен, мы его должны удалить ¹».

Все же в Уржуме и уезде повсеместно чувствовалась радость по поводу свержения царского режима.  Многие  после тяжелой и затяжной войны были одурманены революцией и  ожиданием больших  перемен, которых в действительности будет совсем немного, а те, что будут, приведут страну только к краху. В учреждениях портреты царя вешали лицом к стенке, а в с. Вотском, рассказывают, солдат, пришедший с фронта, со словами «Я за царя страдал!» выколол глаза ему на портрете. Куда делась былая любовь к Государю? Будто ее и не было. Конечно, были и оставались верные своему царю монархисты, просто они предпочитали в суматохе тех дней помалкивать. С любителями монархии расправлялись быстро, как своими силами, так и при помощи власти.  Вспомним, что именно в те дни были убиты бессудно многие офицеры русского флота. В Уржумском уезде многим работникам Сернурской фермы не нравился строгий, требовательный агроном Алексей Агафонович Заболоцкий, и злопыхатели его попытались изобразить врагом революции. Несколько местных крестьян и солдат с винтовкой (видимо, дезертир с фронта) заявились к нему в дом и нагло учинили самочинный обыск, искали оружие и продукты, но, конечно, ничего не нашли. Многие поймут свою ошибку слишком поздно, когда власть в стране захватят большевики, буквально залив ее кровью. Подобную же эйфорию и с теми же результатами Россия  испытает в 1991 году….

В городе и многих селениях Уржумского уезда прошли в мартовские дни народные сходы при активном участии местной интеллигенции, одобрившие революцию и поддержавшие  новое правительство. 11 марта такое собрание состоялось в с. Лаж. Присутствовавший здесь врач местной больницы Жилин рассказал собравшимся о произошедших событиях и сказал, что «теперь граждане свободной России все равны, что это собрание необычно, т.к. на нем нет уже стражника с тесаком». Речь Жилина была поддержана бурными аплодисментами. После этого был избран волостной комитет вместо бывшей управы. По предложению врача в пользу армии было собрано 129 рублей, а также постановили до распутицы по разверстке собрать хлеб в пользу той же армии ².

В деревне Шуран Теребиловской волости такое же собрание в числе 150 человек вынесло следующие постановления:
Признать наиболее желательным порядком правления Россией – республиканский строй на широких демократических началах с нижней палатой;
Выразить доверие Временному правительству, горя желанием идти с ним рука об руку в его плодотворной работе на благо обновления свободной Россией;
Выразить сердечное русское спасибо русской революционно армии, избавившей нас от царского ига;
Признало желательным внести на ближайший селенный сход о продаже Правительству находящегося в хлебозапасном магазине  хлеба, а вырученные  деньги обратить  в облигации «займа свободы ³.
В городе солдаты уржумского гарнизона также одобрили революцию и постановили строго наказывать дезертиров и тех солдат, которые после отпуска по болезни не торопятся возвращаться на фронт. «Пусть каждый из нас стыдит дезертира и открывает его власти, дабы последние  препровождали его к местному воинскому начальнику», — постановило солдатское собрание ⁴.    Позднее уржумская газета писала как обыватели одного из сел уезда, верные идеям революции, главному лозунгу «война до победного конца», поступили со своим земляком-дезертиром. До того он самовольно являлся на Родину несколько раз. Наконец, крестьянам это надоело. Они схватили дезертира и отправили его с позором военному комиссару.  К сожалению, не все граждане были такие сознательные. Уже в феврале на сборный пункт в г. Царево-Кокшайске соседней Казанской губернии не явилось больше 12 % новобранцев…

Демократия пришла и в училища. В реальном училище образовался «Союз учащихся» с председателем Михаилом Быковым. Союз выдвинул в новых условиях свои претензии к преподавателям. Например, добился посещения членами Союза заседания педагогического совета, на который ранее учащиеся не допускались. Так же было и в женской гимназии. Чтобы не повторить эксцессов 1905 г. и направить энергию молодежи в новое русло, преподаватели придумали устраивать в этих училищах литературно-вокальные вечера. Вечера проходили по субботам и потому получили название «субботников». Они имели большой положительный эффект для культурной жизни города.

Всеобщую радость разделяло и духовенство. Весной 1917 г. в уездах губернии на собраниях духовенства были приняты решения о поддержке революции, правительства и нового строя; монархия характеризовалась в отрицательном свете, как «закрепощавшая» Церковь.  Однако не все священники в общей одурманенной массе разделяли радость новых перемен. Среди них находились и умные, трезвомыслящие люди. Как уже рассказывалось, в  апреле  1917 г. в Воскресенской церкви г. Уржума священник Павел Сушков поднес просвиру смещенному исправнику, что вызвало возмущение прихожан-крестьян.  Тогда же в церкви во время богослужения умер старичок-крестьянин, готовящийся к таинству исповеди. Прихожане толпились вокруг тела и переминались с ноги на ногу, не зная, что предпринять. Тогда вышедший из придела батюшка в сердцах произнес: «Вот, если бы была полиция, то стражники убрали бы из храма умершего, но стражники уволены, кто же его будет убирать? ⁵».  И опять же прихожан эти слова возмутили. Но таких сознательных священников были единицы. Это демонстрирует такой факт: когда 21 марта в результате тайного голосования на пастырском собрании Вятского городского благочиния 59 священников отдали свои голоса за демократическую республику, только трое высказались за монархию. По существу, Церковь предала помазанника Божьего, за что вскоре  заплатит страшную цену…

В первой половине июня 1917 г. состоялся пастырско-мирянский епархиальный съезд, закрепивший отношение духовенства и мирян к новому политическому строю. В первую очередь съезд почтил память «борцов за свободу»  и выразил благодарность членам Государственной Думы, бывшим священнослужителям, лишенным сана за свои политические воззрения, в том числе Федору Тихвинскому, бывшему миссионеру и настоятелю Свято-Троицкого собора г. Уржума, как известно, в 1907 г. лишенному сана за антиправительственные взгляды ⁶.

Сменилась местная  власть. Новая власть – новое начальство. Были упразднены должности земского начальника и уездного исправника, их заменили земский комиссар, исполнительный комитет  и милиционер с повязкой на рукаве; правда, сохранилась земская управа, за которой оставались все прежние земские вопросы. Первым уездным комиссаром от Временного правительства стал известный потомственный дворянин Александр Сергеевич Депрейс, а  председателем уездной земской управы – И.С. Баранов. Депрейс и до этого был прекрасным управленцем, многие годы работавший председателем Уржумской уездной управы. В 1910 г. председатель уездного земского собрания С.А. Смирнов дал прекрасную оценку его работе. Депрейс, по словам краеведа Н. Пентиной, имел большой авторитет в хозяйственных делах и сам был хороший хозяйственник. Поэтому избрание его на такой почетный пост комиссара не было случайным. В сельской глубинке вместо волостных управ возникли выборные волисполкомы, в которые избирались сельским обществом председатель и секретарь, из числа наиболее образованных и уважаемых людей на селе – духовенства, учителей, волостных старшин, солдат-фронтовиков.

После Февральской революции, почувствовав  желанный ветер свободы, словно проснулись многие партии, особенно эсеры, до этого находившиеся в стесненном положении. Теперь же над ними нет ни царя, ни полиции, хоть кол на голове теши. Правда, уржумские эсеры всегда были миролюбивой публикой, они никогда не кидали бомбы в чиновников, не устраивали других провокаций; да и в маленьком городке, где все на виду, это представлялось сложным. За это максималисты (боевая организация партии) с презрением называли своих коллег «болтунами», которые не способны пойти на смерть ради революции. Руководство уездной организации эсеров, которая была очень многочисленной, размещалось в Уржуме и стало выпускать свою газету – «Известия Уржумского исполнительного комитета». Однако статьи и объявления партии эсеров  можно обнаружить и в других светских газетах, например, в той же «Уржумской крестьянской газете». Вот, одно из таких объявлений: «Кто желает работать на пользу Уржумского края и вообще дорогой Родины, записывайтесь в партию социалистов-революционеров с внесением товарищеского взноса от  коп. в год. Запись производится…» (далее перечисление различных городских организаций).

В редакции вышеупомянутой газеты продавались открытки с изображениями известных революционных деятелей – Керенского, Брешковской, Созонова (убийцы Плеве), Гершуни и др. Здесь же можно было приобрести книги «Почему я социалист» и «Как крестьянам дали волю».  Очень скоро, благодаря хорошей программе и развитой агитации, партия эсеров стала самой популярной в уезде. Эсеры выдвигают своих кандидатов в Учредительное собрание при поддержке большинства уржумских крестьян. Один из лозунгов партии – раздел земли между всеми поровну. Это по душе приходится всем крестьянам.

Большевики ни в 1917-м, ни даже в 1918-1921 гг. не пользовались в Уржумском уезде народным предпочтением как малопонятная народу партия, но в 1917 г. они вовсю работали, вовсю агитировали среди населения против Временного правительства, подбирали себе надежные кадры. У них появилось много сторонников в уезде из числа дезертиров, уголовников, деревенских лодырей  и тому подобной швали, но народным массам они были не интересны. Позднее, уржумские историки будут постоянно писать, что даже летом 1918 г. в уезде находилось только 8 членов партии большевиков, но в действительности уже летом 1917 г. у большевиков в уезде было очень много сторонников. Можно сказать, каждый солдат, драпанувший с фронта домой под влиянием большевистской агитации, горой стоял за большевиков, поскольку они говорили сладкие для мужика  речи – землю крестьянам, мир народам, фабрики рабочим. Мол, только поддержи нас – и все будет твое. Благодаря большевистской агитации Уржумский уезд сотрясали многочисленные митинги сторонников большевиков и столкновения их с населением, не принимающем большевистскую агитацию, на что никак бы не смогли повлиять каких-то 8 человек. И все же июльские события 1917 года ясно показали слабость большевистского влияния, каким, впрочем, без влияния силы оно останется и в последующие страшные годы Гражданской войны. Тогда в июле подавляющее число жителей уезда поддержит законную власть в лице Временного правительства, а при выборах в Учредительное собрание – партию эсеров.

Погружение в смуту

Первое столкновение между властью и разагитированным большевиками сбродом произошло в Уржуме 1 мая. Еще в апреле на проходившем учительском съезде в Уржуме был поставлен вопрос о первомайской демонстрации, за что особенно ратовал местный большевик Н. Ёлкин. Уездный комиссар Депрейс был против этой демонстрации, понимая, что она примет пробольшевистский характер со всеми нежелательными последствиями. Елкин резко возражал ему при поддержке большинства присутствующих, одурманенных веяниями революции. Тогда Депрейс, как умный человек, не стал возражать и покинул зал заседания.

К 1 мая большевики разагитировали весть о демонстрации по всему уезду, благодаря чему на нее пришло множество народа. Всего собралось до 5 т. человек. Официально праздник Дня международной солидарности трудящихся был организован местным КОБом, как «праздник свободы». Представители власти намеревались провести его на патриотической ноте – с выражением доверия Временному правительству, поддержать его лозунг «войну до победного конца».

Народ стал собираться на демонстрацию с раннего утра. Затем открылось шествие к центру города, на главную площадь у собора, многие несли красные большевистские знамена и транспаранты с лозунгами. Активное участие приняло и городское духовенство, которое организовало крестный ход по главной улице с хоругвями и пением. Для последующих лет это шествие выглядело бы странным – с красными знаменами и с церковными хоругвями…

На центральной площади города был совершен молебен с провозглашением вечной памяти борцам, павшим за свободу, после чего начался митинг. Его открыл председатель земской управы Баранов. Он и другие ораторы говорили патетические речи, наполненные патриотизмом, о поддержке правительства, о продолжении войны до ее окончания и о том, что земельный вопрос нужно отложить до созыва Учредительного собрания, намеченного на осень 1917 г. Последний вопрос был особенно важным для крестьян из окрестных деревень, давно облизывавшихся на чужую землю. Собравшиеся солдаты и крестьяне были уже разагитированы большевиками, настроены на решительные действия. Они открыто заявили ораторам, что пришли сюда «не речи слушать, а сменить власть в Уржуме». Среди толпы прокатилась волна движения. Митинг мог перерасти в нежелательные беспорядки. Чтобы упредить их, руководители митинга прервали его и объявили народу, что он переносится на площадь у здания земской управы.

Однако на новом месте митинг был уже прямо сорван пробольшевистски настроенными крестьянами и солдатами. Здесь они захватили руководство этим мероприятием и, выступая с балкона управы, начали выкрикивать большевистские лозунги (ловко перенятые большевиками  у эсеров и других партий) о мире, о земле, о передаче предприятий рабочим. Здесь большевики с этими лозунгами, как всегда не просчитались. Народ, уставший от долгой войны, мечтавший о переделе земли, которого от новой власти пока  не дождался, поддержал ораторов. Из толпы пошли возгласы: «Долой кровопийц!», «Убирайтесь со службы!» и др. Разгоряченная толпа напирала, были арестованы Баранов, Депрейс, бывший глава города Антышев, некоторые купцы и промышленники. Им еще повезло, с ними не расправились (на дворе еще стоял теплый май 1917-го), а просто отвели в тюрьму. Власть в городе захватила кучка большевиков, ознаменовав этим свою первую победу.

Правда, всласть поправить большевикам так и не дали. Узнав о событиях в городе, губернский комиссар связался с Казанью, откуда по его просьбе в Уржум был командирован взвод солдат. Солдаты навели порядок в городе, арестовали бунтовщиков и восстановили законную власть. К сожалению, в газетах того времени не сохранилось сведений о днях правления первой большевистской власти в Уржуме и можно только догадываться, какие она, например, постановления могла принять.

Праздники, подобные 1 мая, в те дни прошли и в нескольких местах уезда. Так в Буйском заводе «праздник Свободы», несмотря на ненастную погоду, собрал множество народу.  На площади села прошла торжественная литургия с молебном, после чего было сказано несколько речей по текущим вопросам, исполнен марш погибшим борцам за свободу и другие революционные песни. В отличие от города, праздник здесь прошел спокойно ⁷.

Представители власти, отдохнув в тюрьме несколько дней, сделали некоторые выводы. Власть стала более лояльна к народу, но управлять этим неуправляемым сбродом уже мало кому хотелось. Уездный исполнительный комитет был реорганизован, на лето 1917 г. были намечены выборы  на должность уездного комиссара, который должен был управлять уездом; видимо, Депрейс от этой должности отказался.  Новым уездным исполнительным комитетом, но еще  старого состава (до его переизбрания), было выдвинуто три кандидатуры: Березинский (редактор газеты), Деренков (инспектор народных училищ) и Суворов. Выборы должны были состояться числа 15 июня, но 7 июня на заседании уездного исполкома И. С. Деренков свою кандидатуру снял. 23 июня Вятский губернский комиссар П. Т. Саломатов прислал уездному  исполкому телеграмму о предложении Н. А. Березинскому временно занять должность уездного комиссара. Березинский согласился и пребывал на этой должности до роковой смены власти большевиками. По некоторым данным, он был членом партии либо меньшевиков, либо эсеров, лояльных к большевикам, почему спокойно жил в городе при них еще в 1918 г. и повторно возглавил власть в уезде уже во время Степановского мятежа. Отказался от должности (или был смещен) и председатель Уржумской уездной управы И.С. Баранов; его сменил небезызвестный А.Е. Кропотов, бывший член Государственной Думы 3-го созыва.

20 июня состоялось последнее в его истории заседание Уржумского земства, возглавляемое последним председателем Управы А.Е. Кропотовым. Судя по журналу земства, заседание прошло в духе прошлых времен, будто и не было революции. На этом заседании обсуждалось несколько докладов. Например, об  открытии в Уржуме смешанного среднего учебного заведения (где могли бы учиться и мальчики, и девочки) и по приему пожертвований на это дело. По открытию и оборудованию училища был создан особый Комитет, в состав которого вошли наиболее уважаемые преподаватели города: инспектор реального училища Николай Гаврилович Черноусов, преподаватель его же Владислав Павлович Спасский, начальница женской гимназии Мария Николаевна Одякова и другие. Под здание училища было решено ходатайствовать перед Министерством финансов о передаче городского винного склада или уполномочить Управу нанять квартиру. После этого было заслушано еще несколько докладов, например, о выдаче пособий больным и раненым солдатам, после чего заседание закрылось ⁸. Больше оно уже не соберется никогда…

В июле-августе прошло несколько крестьянских уездных съездов, организовались уездный и волостные Советы крестьянских депутатов. В августе-сентябре повсеместно стали открываться волостные земства, по примеру земства уездного. 1 сентября такое земство открылось в с. Лебяжье. Были избраны председатель и члены управы; товарищем председателя был выбран диакон Василий Васильев. Годовой оклад председателю определили в 1500 р., а членам управы – по 1200 р. Кроме того, было ассигновано 175 р. на содержание вольнонаемных писцов и канцелярские расходы. В тот же день состоялось первое собрание вновь созданного органа. Было высказано пожелание о ходатайстве перед уездным земством об открытии в Лебяжье Высшего начального училища ⁹. Так даже крестьянская жизнь вошла в привычную колею, бунтовать больше не было причин.

Некоторые выводы после 1 мая сделали для себя и некоторые другие партии, пребывавшие в городе. В частности, партия эсеров через «Уржумскую крестьянскую газету» в начале лета  объявляла, что  9 июня в 6 часов вечера в комнате Крестьянского союза состоится общее собрание членов этой партии, на которое комитет просит явиться всех членов, записавшихся в партию. В повестке дня значилось: обсуждение платформы городских выборов и вопроса о временном союзе с партией социал-демократов. Причиной союза уржумских эсеров с большевиками было то, что эсеры понимали возрастающее влияние последних на народные массы, а значит и то, нужно с такими серьезными ребятами дружить, чтобы не остаться в меньшинстве, хотя на самом деле популярность эсеров была гораздо большей.

Между тем большевики продолжали мутить народные массы уже в уезде. То тут, то там летом 1917 г. вспыхнули эксцессы, спровоцированные ими. Иногда они носили массовый характер, иногда разжигались фанатиками-одиночками. Об одном из таких митингов в с. Лебяжье вспоминал очевидец Я. И. Золотавин:

«Пятнадцатилетним мальчишкой я вместе с дядей приехал в Лебяжье 2 августа 1917 г. на базар в Ильин день. В самый разгар торжища стихийно возник митинг. Солдат – фронтовик, взобравшийся на телегу, кидал в толпу гневные слова о продажном Временном правительстве, о необходимости окончания войны и возвращения солдат с фронта. Слова эти, видать, крепко запали в сердца солдаток, бывших на базаре. Разгневанные женщины направились в волостную управу к Титлову С. Г. и потребовали от него, как представителя власти, возврата с фронта своих мужей. Титлов вначале пытался припугнуть солдаток, но это их еще больше озлобило, они схватили «голову» и вытащили его  на улицу ¹⁰».

25 июня на волостном сходе в с. Косолапово крестьяне, видимо под влиянием такой же агитации, воспротивились введению хлебной монополии, избив  при этом инспектора по земельной переписи студента Заболоцкого и регистраторов сельскохозяйственной переписи. Кроме того, были словесно оскорблены 4 учительницы, приехавшие, видимо, с регистраторами. Комиссар уездного продкомитета попросил вызвать роту солдат для усмирения бунтовщиков. Были арестованы 6 активных зачинщиков. Интересно, что «за бездействие» был обязан явкою 3 июля явиться в суд местный священник Николай Тронин, дядя известного митрополита Палладия (Шерстеникова) ¹¹.

Отказались от учета хлеба в сентябре-месяце и крестьяне д. Дергачи Уржумской волости.  В августе в с. Параньге Черемисско-Турекской волости дело дошло до вооруженного столкновения. Известно, с мусульманами всегда шутки плохи, ребята горячие. Для ловли дезертиров и одновременно для учета хлеба сюда был послан отряд солдат. Из собравшейся мусульманской толпы в солдат последовало несколько револьверных выстрелов. При этом был убит почему-то местный житель, стоявший в стороне. Солдаты сделали несколько выстрелов вверх и разогнали толпу. Для расследования случая, в волость выехал уездный комиссар, следователь и еще несколько чиновников ¹².

В с. Цепочкино подобные беспорядки саботировали в августе поставку хлеба в г. Слободской, в котором назревал голод. В одной из «докладных записок» Слободской городской Думе сообщалось: «Выяснено безвыходное положение города в смысле обеспечения городского населения хлебом; было определено, что запасов в местной продовольственной организации хватит только на несколько дней и далее город ожидается во власти голода и беспорядков, могущих произойти при полном отсутствии хлебных продуктов…». Выходом из этого положения стало предложение о вывозе хлеба из  с. Цепочкино, но переговоры наткнулись здесь на народное недовольство и закончились ничем. Хотя Уржумская управа и обещала содействие, население Цепочкино воспротивилось вывозу хлеба, а извозчики в придачу запросили задатков на перевозку 15 тысяч рублей ¹³. Видимо, власти Слободского и Уржума так и не смогли решить вопрос о вывозе хлеба, которого в то лето в Уржумском уезде было вдоволь, в результате чего Слободской осенью захлестнула волна голода и беспорядков.

Разумеется, стычки между сторонниками большевиков и их противниками проходили по всей стране, которая уже после разлагающих декретов Керенского сползала в пропасть Гражданской войны. Особенно массовые столкновения большевиков с властью имели место, как известно, в июле 1917 г. в Петербурге. Большевики, щедро оплаченные американскими банкирами, впервые попытались захватить власть в свои руки, не считаясь с жертвами среди народа, за который они так ратовали. К счастью для тогдашней России, эта попытка захвата власти большевиками провалилась, а народ всецело поддержал свое правительство. Так было и в Уржуме. Все слои тогдашнего уржумского общества сплотились как один после кровавых событий, произошедших в Петрограде 3, 4 и 5 июля. В Уржуме был организован Совет рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, который 15 июля устроил митинг «для защиты свободы и охранения спокойствия граждан».

На заседании Уржумского Совета была принята резолюция:
«Заслушав сообщение о прискорбных событиях, имевших место в Петрограде 3, 4 и 5 июля, в связи с вооруженным выступлением большевиков и анархистов с целью свержения правительства. Совет рабочих, солдатских и крестьянских депутатов постановил: признать подобные выступления, сопровождающиеся пролитием невинной братской крови, враждебными воле огромного большинства организованной демократии, губящими дело революции и завоеванных свобод, преступными и подлежащими немедленному подавлению всеми имеющимися в руках правительства и демократии средствами. Коалиционному же правительству и Всероссийскому Центральному комитету Совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов выразить полное доверие и одобрение за принятые к подавлению меры».

На эту резолюцию откликнулся редактор «Уржумской газеты» П. Лихачев:
«Из городов, из сел, из деревень то и дело приходят тревожные известия о начавшемся в народе брожении, о неповиновении властям, о разладе между крестьянами и местной интеллигенцией. Необходимо сейчас же идти в деревню, идти к народу, необходимо бросить хотя бы маленькую искорку света в это царство тьмы и бесправия, необходимо общими согласованными усилиями идти к одной великой цели – к закреплению за собой завоеваний свободы ¹⁴».

Один Господь тогда знал, сколько в этой свободе оставалось дней. Страна словно получила отсрочку от большевистского кошмара. Ненадолго.

Интересно, что в сентябре 1917 г. обыватели уезда также отрицательно отнеслись к мятежу генерала Корнилова, вновь выразив полную солидарность Временному Правительству. 3 сентября на собрании волостного земства в с. Кичма «собрание было страшно возмущено гнусной авантюрой генерала Корнилова и единодушно заклеймило его, как подлого предателя и изменника всеми любимой, дорогой родины». Крестьянами волости тут же было собрано и отправлено за свой счет более 600 пудов хлеба и большие денежные суммы на нужды армии ¹⁵. В действительности, окажись поход Корнилова на Петроград успешным, он бы принес России, разваленной  Керенским, только благо, тогда, возможно, если бы к власти пришел сильный человек, не произошло бы октябрьского переворота со всеми его ужасами…

Между тем, после объявленной Правительством всеобщей амнистии, жить становилось небезопасно. По России, по всем ее городам и весям, разбежались тысячи уголовников, революционеров, шпионов и другого подобного им народа. Увеличилось число преступлений, с которыми вновь организованная милиция справиться была не в силах из-за отсутствия опыта. Опыт остался у смещенных полицейских.  Вот о каком случае в д. Буйский Перевоз сообщал в уржумскую уездную газету еще мало кому известный Н. Сорокин-Махалов, будущий известный уржумский большевик:

«В начале ноября к местному крестьянину Степану Васильевичу Шерстневу часов в 11 ночи кто-то постучал в окно. Шерстнев вышел и увидел у своих ворот лошадь и 2 человек – ямщика-крестьянина и какого-то субъекта в военной форме. Последний был вооружен кинжалом и еще каким-то холодным оружием.
— Давай лошадь, — обратился он к Шерстневу, – еду по срочному делу
— Какая же ночью лошадь, — возразил Шерстнев, – подождите до утра. Кто вас повезет ночью!
— Говорю, срочное дело! – рассердился военный. – Везите сейчас же до Боровлян.
Шерстнев снова отказался и военный, погорячившись, в конце концов, принужден был остаться в Буйском Перевозе ночевать.
На другое утро собрался сход, чтобы выбрать для военного подводу. Ехать никому не хотелось. Поднялся спор и 1 из мужиков, набравшись храбрости, обратился к военному:
— Ты што за человек, миляга? По какому делу едешь? Кажи документы.
— Верно – подхватили мужики, – кажи документы. Кто знает, што ты за человек и по какому делу едешь…
Военный начал вертеться, а потом попробовал было дать тягу, но его поймали и произвели обыск в его карманах и мешке. При обыске были найдены женский платок, несколько кинжалов, револьвер и много документов на разных лиц с печатями различных воинских частей и с подписями разных военных лиц и организаций. Предполагая, что задержанный является каким-нибудь авантюристом, мужики отправили его к Уржумскому военному начальнику. Кто был сей субъект – неизвестно ¹⁶».

В некоторых местах жители уезда, убедившись в бездействии милиции, принимали собственные меры, чтоб оградить себя от смутьянов и бандитов. Так, молодежь с. Пустополья на сходе 11 июня решила образовать «дружину сельской безопасности» для охраны жилищ, имущества и садов. Члены дружины сделали себе значки с надписью «Тишина и спокойствие» и, обложив себя взносом, решили выписать газету и журналы. Было решено, что все нарушители порядка будут подвергаться товарищескому суду, функции которого тоже взяли на себя «дружинники». 6 сентября на заседании уездного исполнительного комитета было решено разрешить создание отряда добровольной милиции в г. Уржуме по просьбам граждан ¹⁷. В городе было неспокойно, орудовали всевозможные преступники, ворье, вышедшие на свободу после амнистии. К примеру, в сентябре-месяце неизвестные ограбили квартиру гражданина Михаила Филипповича Антышева, похитив вещей на сумму до 500 рублей ¹⁸.

В обстановке смутного времени и анархии тюрьмы постепенно наполнялись новым контингентом, который, в свою очередь, скоро снова выпустят на волю большевики. Те, кто вышел, засаженный туда при царском  режиме, вскоре вернулся обратно по понятным причинам. Так, 4 сентября «после усиленных поисков и преследований», в Уржуме был задержан опасный преступник, державший под угрозой многих жителей и даже «создавший тревожное состояние в городе». Им оказался бывший каторжник, отбывавший ранее наказание за разбой с убийством, отпущенный на волю по амнистии. Приехав в Уржум, этот гражданин начал рассылать состоятельным лицам письма с требованием положить денежную сумму в определенное место под угрозой убийства ¹⁹. Между тем, содержание в тюрьме гораздо ухудшилось, по сравнению с тем, что было при царе-батюшке. 4 сентября Уржумскую тюрьму посетил председатель тюремной комиссии Н.Н. Попов и выслушал претензии арестантов. Арестанты жаловались на плохое питание, т.к. в основном они содержались в последнее время исключительно подаяниями ²⁰.

Источники:
1. Здесь и далее по истории г. Уржума в 1917 г.: Карпов В.Б. Жаркое лето семнадцатого… «Кировская искра» 1997 г. Уржум, 1997 г. № 105 (по материалам публикаций «Уржумской крестьянской газеты» за 1917 г.)
2. По уезду // Известия Уржумского исполнительного комитета – Уржум 1917 г. № 14
3. Уржумская крестьянская газета – Уржум 1917 г. № 11
4. Уржумская крестьянская газета – Уржум 1917 г. № 11
5. По уезду // Известия Уржумского исполнительного комитета – Уржум 1917 г. № 15
6. Слово и жизнь – Вятка 1917 г. №28 с.4., №32 с.3, №38 с. 2-3 .
7. Уржумская крестьянская газета – Уржум 1917 г. № 34
8. По материалам журнала заседания Уржумского уездного земства, 1917 г.
9. Уржумская крестьянская газета – Уржум 1917 г. № 113
10. Колесова И. Старожилы о прошлом поселка Лебяжье // Краеведческий сборник «Лебяжские зори» — Лебяжье 1994 г. № 3 с 105.
11.- О событиях в селе Косолапово // Уржумская крестьянская газета – Уржум 1917 г. № 66
12. По уезду // Уржумская крестьянская газета комитета – Уржум 1917 г. № 101
13. ГАКО ф. 864 оп. 1 д. 1540 л. 301. Журналы Слободской городской Думы» от 11 ноября 1917 г.
14. Карпов В.Б. Жаркое лето семнадцатого… «Кировская искра» 1997 г. Уржум, 1997 г. № 105
15. По уезду // Уржумская крестьянская газета - Уржум 1917 г. № 117
16. По уезду // Известия Уржумского исполнительного комитета – Уржум 1917 г. № 279
17. Уржумская крестьянская газета – Уржум 1917 г. № 112
18. Уржумская крестьянская газета – Уржум 1917 г. № 113
19. Задержан преступник // Уржумская крестьянская газета – Уржум 1917 г. № 113
20. Уржумская крестьянская газета – Уржум 1917 г. № 112

Дмитрий Козак

Источник: https://nabludatel.online