СЕЛЬСКАЯ ОБЩИНА И КОЛХОЗ: ОПЫТ СРАВНЕНИЯ
1929 год называли «годом великого перелома», отказа деревни от прежней общинной жизни и перехода на рельсы жизни колхозной, якобы принципиально новой. Но можно сравнить юридические документы – положения российского правительства об общине и утверждённый советским правительством 17 февраля 1935 г. Примерный устав сельскохозяйственной артели. (Разработали и приняли его сами колхозники на своём 2-м Всесоюзном съезде.) О дореволюционном устройстве деревни – смотри словарь Брокгауза и Ефрона, статья Н. Василенко «Поземельная община» (полутом 47, 1898 г. изд.) и статьи А. Яновского «Сельские обыватели» и «Сельское общество» (полутом 57, 1900 г.).
Дореволюционное положение крестьян юридически оформляло преимущественно «Местное положение для губерний великороссийских, новороссийских и белорусских» от 19 февраля 1861 г. Частная собственность крестьянина на землю не предусматривалась. По ст. 5, «для обеспечения быта крестьян и для выполнения их обязанностей перед правительством и помещиком» в постоянное пользование сельского общества отводилось известное количество земли, за которое крестьяне должны были платить оброк или отбывать работу помещику. Это – мирская земля, составляющая неделимую собственность общества (ст. 98,113, 122). Без согласия общества никто не мог брать себе участки мирского надела (ст. 100), ставить какие-либо строения за пределами усадьбы (ст. 106), устраивать ярмарки, питейные заведения, харчевни и т. п. (ст. 108). Мир выделял наделы своим сочленам. Для переделов требовалось согласие двух третей хозяев (ст. 114). С согласия двух третей хозяев надел мог стать наследственным (ст. 115), но крестьянин оставался пользователем, а не собственником. Столыпинская реформа 1906-16 гг. исходила именно из права крестьян на наследственный надел, с согласия двух третей мира, но этот надел переходил уже в собственность крестьянина. Большинство деревни таким правом не воспользовалось.
Ст. 2 Устава колхоза также запрещала частную собственность на землю. Но земля была уже не мирской, а государственной, закреплённой в бессрочное пользование артели навечно, без права купли-продажи и сдачи в аренду. Обобществлялась не только земля, как в сельской общине, но и основные средства производства – рабочий скот, сельхозинвентарь, предприятия по переработке. Артель исполняла свои обязательства перед государством, государственный план.
Сельское общество выделяло в потомственное пользование только усадьбы (ст. 110). Если усадьба лишалась хозяина, её отбирали в общество (ст. 111). По Уставу колхоза, ст. 2, тоже были приусадебные земли в личном пользовании колхозника, площадью от четверти га до 1 га. Ст. 4 предусматривала личное пользование домом, хозпостройками, лёгким сельхозинвентарём, домашним скотом (кроме рабочего). После исключения из колхоза (или смены места жительства) усадьба отбиралась.
Крестьяне были обязаны приписаться к тому или иному сельскому обществу. Оно имело над сочленами дисциплинарную и административно-карательную власть. По ст. 169 Положения 1861 г. мир (в лице схода) производил развёрстку налогов и податей среди крестьян, ст. 187 вводила круговую поруку (то есть платил налоги, выполнял работы мир в целом, богатые за бедных, сильные за слабых). Лица, жившие на селе, но не приписанные к сельским обществам, не имели права на земельный надел, включая усадьбу. Для перехода в иное состояние (мещанство, купечество) требовалось предварительное согласие общества и принятие на сходе увольнительного приговора. Выходивший из общества крестьянин сдавал надельный участок, обязан был уплатить все подати на год вперёд, отслужить в армии, не состоять под судом и следствием, получить согласие родителей на выход, предъявить согласие (приёмный договор) городского (мещанского) общества, в которое намерен вступить. Согласно ст. 8 Устава колхоза, для исключения из него требовалось согласие двух третей членов. Устав не указывал иных условий для выхода из колхоза, но другие законодательные акты также требовали выполнения всех государственных обязательств, обязательств перед колхозом, сдачи усадебного участка, а позднее – согласия городского предприятия, куда уезжал бывший колхозник.
Колхоз также имел дисциплинарную и карательную власть. Ст. 17 Устава предусматривала наложение взысканий за плохую работу, ст. 18 устанавливала, что за совершение хозяйственных преступлений, расхищение колхозной собственности именно колхоз, а не прокуратура или НКВД, передавал дела на виновных в суд. Производственные задания налагались на колхоз, то есть фактически сохранялся институт круговой поруки (сдача продукции, лесная, подводная, дорожная и пр. повинности спрашивались с мира и с колхоза, а не с сельского обывателя или отдельного колхозника).
Высшими органами общества были сход и староста. Сельский сход объединял крестьян нескольких деревень, если они составляли одно общество, но в каждой был ещё свой частный сход. Сходы избирали и других должностных лиц. Эти институты сохранялись и в 1920-е гг. Исследуя документы сельсоветов, убеждаешься в том, что сельские сходы (даже не Советы!) раскладывали налоги и натуральные повинности между единоличниками, решали вопрос о создании колхозов, введении севооборотов, приобретении для общества удобрений и племенного скота, семенного материала, о кандидатах на раскулачивание и выселение и т. п. Положение 23 июня 1899 г. дало сходу функции взыскания недоимок, вплоть до ареста доходов или имущества и его продажи с торгов, отобрание надела недоимщика, продажа его строений и пр. Та же схема широчайше применялась к недоимщикам в 20-е гг. (по недоразумению их считают раскулаченными, но речь шла о невыполнении финансовых обязательств перед государством, а не о раскулачивании и выселении).
Согласно ст. 19 Устава колхоза первым лицом был избранный председатель, ему в помощь выбрали правление. Общее собрание колхоза по существу приняло функции прежних сельских сходов, а председатель - старосты. Сельский Совет был уже объединением нескольких сельских обществ, играл роль прежней волости, но сильно сокращённой по территории и населению.
В Вятской губернии в конце 19 века имелось 21711 селений, но 2725 сельских обществ и 306 волостей. Всего было 439209 дворов (из них 15351 безземельный). Надел пахотной земли на душу мужского населения составлял 4 десятины. На двор приходилось 3,2 мужчины, то есть 12 га земли. По сравнению с большинством других губерний, крестьяне у нас, благодаря отсутствию помещиков, были многоземельными и более или менее зажиточными. Так, в Владимирской, Волынской, Гродненской, Курской, Пензенской, Подольской, Тамбовской, Черниговской и Ярославской губерниях на мужчину приходилось 2,1 дес. В Киевской – даже 1,3 дес. Там было помещичье царство. Вот уж где ели хлеб из лебеды! После 1917 г. своё сельское общество образовалось в каждом крупном селении.
Конечно, в отношении перехода от мелкотоварного производства к крупному колхозному «великий перелом» в годы коллективизации и наступил. Но слома сельской общины, привычного образа жизни и самоуправления крестьян не произошло. Община, как низшая административно-хозяйственная единица по Положению 19 февраля 1861 г., при сплошной коллективизации преобразовалась в довольно сходную единицу - колхоз. При этом органы сельского общества пережили саму коллективизацию и существовали местами параллельно с сельскими Советами. Так, ещё в 1931 г. в Козьмодемьянском сельсовете наряду с депутатами были старосты деревень.
А. Иконников.
Источник: "Кировская искра", 29.10.2015 |
