Работал с верблюдами и лечил оленей! - Агропром, сельское хозяйство - Каталог статей

- Дмитрий Евгеньевич, для Вас профессия ветеринара, можно сказать, наследственная?
- Не совсем так, но близко к этому. Моя мать Надежда Алексеевна Бахтина работала главным зоотехником совхоза «Лебедёвский». А меня сагитировала стать ветеринаром. После окончания Буйской средней школы я поступил в Уржумский зооветтехникум. Там был хороший коллектив, замечательные преподаватели. Учиться было интересно, профессию я полюбил. Окончил техникум с отличием. Это очень приятно — оказывать помощь больным животным. И огромное удовольствие приносят успехи, выполнение поставленных перед собой как специалистом задач.
- Какие случаи из практики Вам больше всего запомнились?
- Меня направили в Большой Рой, в «Вятское». Помню мой первый рабочий день. Главный ветврач решил проверить, что я умею. Поручил произвести повал коровы. Это значит уложить корову на пол. Это приходится делать ветеринарам, чтобы помочь животному. В общем, нужно грамотно использовать верёвку, чтобы не повредить вымя и другие органы. У меня всё хорошо получилось с первого раза. После этого главврач мне доверял, как говорится, «над душой не стоял».
Через год я вернулся на родину, в «Берёзку». Мы с главой этого хозяйства Александром Павловичем Смышляевым и всем коллективом провели большую работу. Искоренили лейкоз. Это было непросто — множество проб крови, изоляция RID-положительного поголовья, фактически работа на два стада. Одновременно увеличили поголовье коров. Оборудовали забойный пункт. Но в 2009 году пришлось уйти из «Берёзки». В силу внешних причин животноводства в Лебедёвском не стало. Жаль, и обидно, но мы ничего поделать не смогли. Несколько лет я работал учителем в школе.
В то время ветврачи сельхозпредприятий были и участковыми ветврачами. Мне приходилось лечить и свиней, и собак, и кошек, и делать прививки молодняку птицы. Работа тоже непростая — нужно быть универсалом. А ещё — находить общий язык с владельцами скота. Заболеет животное — они идут ко мне за помощью. Но описать симптомы не могут. Или что-то скрывают, или обычно их не видят — они же не профессионалы. Само животное, конечно, пожаловаться не может. Осматриваешь, диагностируешь, назначаешь лечение — иногда как ребус разгадываешь. Но это и интересно.
Кстати сказать, тогда в Ивановском были лошади и верблюды. С лошадями я дела до этого не имел, но в техникуме мы изучали работу с лошадью. А верблюдоводству никто нас не обучал. Никто не думал, что в Кировской области придётся иметь с ними дело. Это же «корабль пустыни». Верблюд выглядит добродушно, но на самом деле он опасен. Копыта у него мягкие, но лягается он очень сильно. Сначала не знал, как к нему подойти. Впрочем, лошади и верблюды были здоровы, мы только делали прививки и брали кровь. Теперь этих животных в Ивановском нет. А вот олени остались, живут в лесу, в загонах. Один олень сломал ногу. И я его лечил. Наложили шины, кость срослась. Хромал, конечно. Не знаю, жив ли он сейчас.
- С 2015 года Вы трудитесь в «Строителе». Большая разница с «Берёзкой»?
- Конечно, это совсем другой уровень. У нас около двух тысяч голов крупного рогатого скота. Совсем другие технологии. Роботы на ферме сами проводят диагностику животных. Придёшь утром — видишь состояние каждой коровы, назначаешь лечение. Скот племенной, высокопродуктивный. Заботы о нём больше — чем больше корова доит, тем больше нужно заботиться о состоянии её здоровья. Животноводческих объектов у нас много. Занимаюсь самообразованием, прохожу различные курсы повышения квалификации. Появилась возможность пообщаться с коллегами из других районов, обменяться опытом. В общем, работа интереснее, но и спроса гораздо больше.
Но я не один. От участка меня освободили, занимаемся только стадом «Строителя». Практически вместе со мной в Рождественское пришла ветврач Маргарита Викторовна Соловьёва, она окончила сельхозакадемию. Из Табекова на центральную усадьбу переехала ветфельдшер Валентина Михайловна Петренко. В Петровском отделении работает ветврач Андрей Геннадьевич Щинов. Работаем вместе, помогаем друг другу, иногда подменяем друг друга.
- Ветврач лечит животных, привязывается к ним, а они привязываются к человеку. Не жаль направлять их на забой?
- Если идёт выбраковка стада — это одно дело. Безличное, так сказать. Но если лечил животное, принимал тяжёлые роды при отёле, спасал телёнка и мать, а потом рано или поздно их выбраковываешь — конечно, это невесело. В детстве мы держали скот, и всегда забой телёнка или свиньи был тяжёлым моментом, до слёз было. А чтобы корову отправить под нож — это было немыслимо, корова-кормилица была почти членом семьи. Но профессия есть профессия.
Всегда старался спасти жизнь животным на ферме. Помню, как-то раз зашёл вечером на Лебедёвскую ферму. Просто на всякий случай, меня никто не вызывал. Я же привык быть на фермах днём и ночью, особенно во время отёлов. Тут, бывает, круглые сутки работаешь. Слышу — корова хрипит. Вижу — раздуло ей брюхо. Это называется тимпания. Страшная вещь — желудок раздувается, сдавливает лёгкие, животное гибнет от удушья. Троакар был под рукой, это такой катетер, игла с шлангом. Прокалываю рубец, жду — быстро выпускать газы из желудка коровы опасно, у неё ещё и обморок может наступить. Потом слышу — ещё хрипение, ещё и ещё. Четырёх коров вздуло. Если бы не зашёл — к утру погибли бы. Возился с ними несколько часов, спас. Оказалось, животноводы перекормили коров свежей картошкой. Хотели, как лучше...
С животными случаются и трагические истории. Вот тогда их жаль по-настоящему, как людей.
Было дело, тоже в первые годы работы, пришёл на ферму, там корова лежит, подняться не может. Спрашиваю доярку: «Била её?» - «Нет, не трогала, сама упала». А я вижу, нога сломана. И вообще корова словно в параличе. Пришлось забить. Вскрыли — таз раздроблен. Что оказалось? Доярка привязала корове одну ногу, чтобы та при дойке не лягнула. Привязала неправильно и высоко. Корова упала... Кажется, тогда стоимость коровы поставили виновной доярке на счёт.
А ещё помню, как одна из лебедёвских коров то нормально паслась, то падала, задыхалась. Никто не мог ничего понять. Пришлось пойти на вынужденный убой. Что увидели? Корова проглотила кусок проволоки, видимо, вместе с сеном или соломой. Обычно в таких случаях проволока пронзает желудок, даже наружу видна. А тут она пошла в сердце. Когда вскрыл, увидел, что она сердце насквозь проткнула. Животное долго мучилось, и сделать ничего было нельзя.
- Каковы Ваши планы на будущее?
- Прежде всего, как ветеринару — не допустить вспышек заболеваний в «Строителе». Но вообще наш коллектив во главе с директором Вадимом Васильевичем Сорокиным ставит большие задачи по развитию животноводства. У нас очень ответственные и профессиональные работники. Такие случаи, которые я здесь вспоминал, у нас в агрофирме просто немыслимы. Здесь есть возможность в полной мере проявить себя как специалиста и повышать свой профессионализм.
Я уже говорил о роботизированной ферме, её ввели уже когда я работал здесь. Построили новый современный телятник. Одними из первых в районе ввели в эксплуатацию свой крематор. Я с ним работаю. Это такая печь. Все биологические отходы мы теперь сжигаем. Скотомогильники уходят в прошлое — они небезопасны для людей, особенно сибироязвенные.
Будем строить вторую роботизированную ферму. Планируем оборудовать собственную забойную площадку. В общем, много интересных дел впереди.
- Вы, наверное, весь в работе. Но есть и дом, семья, хобби.
- Я рыбак и в особенности - охотник. Выкраиваю время, чтобы побывать с ружьём в лесу. Не ради добычи, а для удовольствия. Но работа, конечно, всегда остаётся на переднем плане.
Записал А. ИКОННИКОВ
Фото С. Коростелёва
Источник: «КИРОВСКАЯ ИСКРА» № 35, 29 августа 2020 г.