Просто — рабочий. Куда без него?
1 февраля Николай Фёдорович Семиглазов отметил своё 85-летие. Завершилась его «семнадцатая пятилетка», как говорят в его семье. А 15 февраля исполняется 60 лет со дня открытия Уржумского отделения Всесоюзного объединения «Сельхозтехника». Николай Фёдорович сегодня, наверное, последний, кто работал на предприятии (впоследствии РТП) практически с его основания. Здесь он трудился почти сорок лет...
С детства был мастером
- Я родился в Кабановщине. Когда началась война, нас двое было в семье. Сестра Лидия родилась 17 июня. Потом мы шутили, мол, как ты родилась, так война началась, - вспоминает он. - Военные годы я плохо помню. Была у нас в доме корова, давала молоко, наша бабушка Дарья Ивановна его в городе продавала, это было большое подспорье — не голодали. Мама же умерла в 1942 году. Самое яркое воспоминание — отец, Фёдор Дмитриевич, домой вернулся. Это уже осень 1945 года, вроде снежок уже шёл. Отец пароходом прибыл на пристань в Цепочкине, оттуда шёл пешком. Как раз мимо Теребиловской школы, у нас уроки шли. Всем классом его встречали. Меня с уроков домой отпустили. Банька накануне топлена была, отец сразу в баньку сходил. Началась мирная жизнь...
В 1949 году Семиглазовы переехали в Уржум. Отец работал тогда в промкомбинате. Его столярная мастерская размещалась на ул. Советской, на первом этаже дома на берегу Шинерки. Там уже электродвигатель работал, от него шёл вал. Рабочие включали станки своеобразно: набрасывали ремни на шкивы. А надо выключить станок — снимали ремень. Николай часто приходил к отцу на работу, механизмы, пусть такие немудрёные, его завораживали.
В 1952 году окончил школу-семилетку им. С.М. Кирова.
- Нас там многому учили, готовили к жизни, - говорит он. - Даже фотоаппараты собирать научили. И я себе такой смастерил. Нашёл линзу. Собрал камеру из фанеры, в ней фанерную же кассету для стеклянных пластинок — плёночных фотоаппаратов у нас тогда ещё не было. Печатал фотографии 6 на 9 сантиметров. Диафрагмы не было, сделал колпачок из картона, фокус установил, резкость. Хорошие фото получались, чёткие. Потом уже купил себе «Смену». Всегда увлекался этим делом.
Шахтёрская страница биографии
После школы — куда пойти? Приятель предложил поехать учиться в Молотовскую область (ныне Пермский край), в город Гремячинск. Тогда там жило под 40 тысяч человек, теперь 8 тысяч не осталось...
В горнопромышленном училище №4 готовили шахтёров. Разные специальности на нескольких потоках. Николай Семиглазов стал слесарем-электриком. Училище как раз открыли в 1953 году, объединив несколько школ ФЗО. Это был первый набор и первый выпуск.
- Одежда была бесплатной, чёрная форма, как в ремесленных училищах, - вспоминает Николай Фёдорович. - Питание, жильё бесплатные. Стипендии, правда, не платили, но нам и покупать ничего не было нужно...
Шахтёры — легенда тех времён. Про них и фильмы снимали, и песни сочиняли. Без угля и паровозы встанут, и домны с мартенами, и света не было бы в городах, да и бытового газа (его тогда не из земли выкачивали, а генерировали из угля). На Урале уголь получали в Кизеловском бассейне, в том числе и в Гремячинске первые штольни были пробиты аж в 1841 году. Теперь всё закрыто...
В 1955 г. Н.Ф. Семиглазов поступил на шахту треста «Гремячинскуголь». Он, конечно, в забой не выходил. Его задачей было обслуживание оборудования, прежде всего насосов.
- Насосная станция — это сердце любой шахты, - поясняет он. - Иначе шахту зальёт грунтовыми водами. В каждом штреке был ручей, вода стекала в общий водосборник. Он был на четвёртом уровне этой шахты, как и наша станция. Потом пошли вглубь, на пятом уровне создали свой водосборник, из него воду выкачивали на четвёртый. Беспрестанно работали три мощных насоса АЯП-300. Всё оборудование — хромникелевое, потому что шахтные воды кислотные, простую сталь разъедают. И трубы делались с внутренней арматурой, чтобы дольше служили.
А ещё электрики шахты обслуживали компрессорную станцию и вентиляторы по штрекам, чтобы пыль и метан своевременно удалялись наружу. Газовый контроль был постоянным, ходили специалисты со специальными как будто керосиновыми лампами по штольням и штрекам, замеряли. По горению фитиля видели, каков состав воздуха под землёй. Аварий за годы здесь Николая Фёдоровича не допустили ни одной.
Электрики постоянно проверяли и тросы подъёмников — клетей для шахтёров и самосвалов-скипов для угля и породы, почти круглые сутки выдаваемых на-гора по обоим шахтным стволам. В подземелье была сложная система кабелей, транспортёров, железнодорожных путей. В копре над шахтой — электростанция. Электрики держали всё это под контролем, можно сказать, неусыпным. Шахтёр — как космонавт, человек рисковый. Пусть он передвигается в глубинах земли, как в космосе, с аккумуляторным фонарём на каске и с изолирующим противогазом-самоспасателем, но ничто его не спасёт, если по чьей-то расхлябанности обвалится штрек или взорвётся метан...
- Насосная станция — это бетонный бункер, - поясняет бывший шахтёр. - Здесь полная безопасность, даже вскрышных взрывов не слышно. Но мы же не всё время у насосов дежурили... Штреки, штольни были укреплены деревом. Толстые брёвна, доски, даже с забутовкой. Только они дугой изгибались под тяжестью породы.
Угольные пласты в Гремячинске, как водится, были смяты в складки. Толщина пласта — метр тридцать. Он стоял по 45 градусов к горизонту. Но это даже помогало механизировать труд шахтёра. По скатам уголь сам катился в вагонетки.
Но скат нужно было ещё оборудовать. Шли бурильщики с двухметровыми стальными штангами с победитовыми наконечниками. Шли вослед бурильщикам запальщики с патронами аммонала, с капсюлями. Потом - свисток: убегайте в укрытие. Взрыв. Туча пыли. Вентиляция. Порода идёт в вагонетки и в террикон. Терриконы постоянно дымились: отделить уголь от породы было невозможно, уголь в терриконе рано или поздно самовозгорался.
А вот уже и уголёк пошёл. Сам в вагонетки идёт, под уклон. Но полностью выбирать уголь между скатами приходилось вручную, лопатами. Забойщикам тут приходили на помощь и электрики.
Вагонетки были самооборачивающимися. Уголь из них падал вниз, в скипы. Но на дне вагонеток сколько-то ещё оставалось.
- Мы ломами били по дну вагонеток, чтобы весь груз вышел, - вспоминает Николай Фёдорович. - Потом один из наших рабочих внёс рационализаторское предложение — использовать отбойный молоток. Сразу проще стало, и работа пошла быстрее. Ну, а наверху скипы подавали уголь на транспортёры, а они - в железнодорожные вагоны.
Точность работ была удивительной.
- При мне соединяли штреки шахт №65 и №75, - вспоминает он. - Расстояние было несколько километров. А разница в глубине штреков составила не больше 10 сантиметров, для рельсов и транспортёров это совсем ничто. Вот как проходку вели, вот какие маркшейдеры у нас работали!
Собирали «почтовый ящик»
Из Гремячинска Н.Ф. Семиглазов в 1958 году был призван в армию. Служил в Красноярском крае, в строительных войсках.
- Мы строили посёлок Майка, на берегу Енисея, - вспоминает он. - Там уже был какой-то завод, в закрытом городе. Кругом — колючая проволока, охрана. Ну, наше дело — строить дома. Фундаменты закладывали глубокие, там земля метра на два зимой промерзает. Жилые дома пока брусковые, школа и АТС — уже каменные. Называли новую стройку «Соцгород».
Не найти на карте посёлок Майка. Есть только автобусная остановка в г. Железногорске, на улице, протянувшейся вдоль Енисея. Н.Ф. Семиглазов строил этот город, тогда Красноярск-26. «Почтовый ящик», как называли такие закрытые городки. Почему? Потому что название и местоположение таких заводов и городов было секретным. Ванька Жуков писал «на деревню дедушке Константину Ивановичу», а здесь адрес был: «Красноярск, почтовый ящик №9, улица, дом». В общем, военно-полевая почта.
Собирали этот «ящик» при горно-химическом (плутониевом) комбинате №815. Он тогда уже работал, и сейчас работает в составе «Росатома».
- Пристань была на Енисее, в затоне, туда лес везли, настоящий сплавной рейд, - вспоминает строитель этого атомграда. - Механически выгружали, поднимали кранами на высокий берег. Тут работали пять лесопилок. Я, конечно, служил как электрик на этой стройке. Предлагали мне остаться, квартиру бы дали, но я не захотел. Зимой мороз невыносимый, летом — жара и тучи гнуса. Нет, вернулся на родину.
Золотые руки
Производственный и жилой городок СХТ-РТП на месте бывшей МТС вырос практически на глазах Николая Фёдоровича.
Он был, по существу, главным энергетиком предприятия, хотя по трудовой книжке — слесарем-электриком и старшим энергетиком.
- В Уржуме я окончил вечернюю школу, получил среднее образование, - говорит он. - Можно было бы учиться дальше, поступать в техникум, чтобы стать главным специалистом. Но я думаю, что руководящая работа — не по мне, я совсем другой человек. Я решил остаться рабочим.
В 1962 году в хозяйстве СХТ было 2 дизель-генератора, от них шли линии в цеха. Он же их и монтировал, практически в одиночку. В 1965 году предприятие подключили к государственной энергосистеме. Вторым электриком был Павел Николаевич Мальцев, но у него был другой фронт работ. Строились склады, тёплая стоянка, мастерские. Здесь шёл ремонт и техобслуживание ДТ-54, ДТ-75, комбайнов. Много что было построено.
Вся электротехническая часть, три, а потом и четыре подстанции — на руках Николая Фёдоровича. В автопарке было до 120 машин, они и удобрения в район возили, и прочие грузы. В коллективе в лучшие годы насчитывалось до 400 работников. Построили котельную, уже не на дизтопливе, на угле. Потом при новой мастерской — электрокотлы.
- С электрокотлами вышла закавыка, - вспоминает мастер. - Они всем были хороши, но трубки у них быстро перегорали. А запчастей не было. Где взять? Мы, электрики, с главным инженером Петром Поликарповичем Маныловым постоянно советовались, все вопросы вместе решали. Так и так пробовали, потом придумали. Сами стали делать трубки, используя полдюймовые трубы как основу, обматывая их старыми газетами и стеклотканью с помощью эпоксидной смолы. Высушим на батарее, подрежем ножовкой — и в котёл монтируем. Служили не хуже заводских!
Строили и жильё. В основном при директорах Сергее Фёдоровиче Куклине и Станиславе Ивановиче Гасникове. Целый городок вырос вокруг РТП. Всю электрическую часть сделал Н.Ф. Семиглазов. В 1971 году его семье (жена Эмилия Ивановна работала преподавателем в музыкальной школе, в семье росли трое детей) предоставили квартиру в деревянном неблагоустроенном доме на ул. Механизаторов. В 1977 году Семиглазовы справили новоселье в благоустроенной двухэтажке.
Николай Фёдорович не раз награждался за свой труд, за свои умелые руки и хватку рационализатора. Отличник социалистического соревнования (1970 г..), ударник коммунистического труда (1977 и 1987 гг.), ударник XI пятилетки (1982 г.), медали «За трудовое отличие» (1981 г.) и «Ветеран труда» (1984 г.). Были и премии. Сначала вроде бы смешные — три рубля, пять рублей. Но в 60-е годы и это были деньги. Потом, конечно, суммы стали на порядок иными. Вёл и общественную работу.
В мае 2001 года Н.Ф. Семиглазов ушёл на пенсию. Но это нельзя было назвать «заслуженным отдыхом». То и дело он приходил в РТП. Без него дело иногда вставало. Специалистов такой квалификации, пожалуй, в эти годы на предприятии уже не было. Как герой фильма «Трактористы», он понимал, где неисправность, по звуку работающего механизма на стенде, по вылетающей искре. Разберёт двигатель, покажет молодёжи, в чём дело и что делать. Печально, но на его глазах, правда, уже глазах пенсионера, погибло РТП.
Николай Фёдорович был востребован на всех предприятиях города, где нужен был ремонт по электрической части. Электродвигатели, сварочные трансформаторы, грузоподъёмные механизмы... Только этот мастер «воскресил» подъёмный кран в ПМК-14, обслуживал его годами. За свою жизнь мастер отремонтировал не одну сотню единиц бытовой техники: стиральные машины, пылесосы, дрели.
Хватало времени и сил и на дела домашние.
- В 1984 году отец подарил мне пару ульев, - вспоминает он. - Говорил, что скотину три раза в день кормить надо, ходить за ней, а пчелы сами кормятся. А семейному бюджету помощь. С тех пор немного пчёл держу, мёд качаю для себя и родни. На даче и сад-огород. Нынче, правда, хоть и поливал каждый день, урожай плохой. Но не всякий год таким засушливым бывает. А картошка выросла крупная.
Ездит Николай Фёдорович на пасеку, на рыбалку, в лес (а он грибник страстный) на неизменном «Иж-Юпитер-3». Купил его в 1975 году. Служит мотоцикл безотказно. Была и машина — продал, не понравилась она ему, мотоцикл лучше.
Даже после своей 17-й пятилетки ветеран полон сил и планов на пятилетку следующую. Да и дети с ним, в Уржуме - Иван, Фёдор и Ольга. И внуки его не забывают. И уржумцы-ветераны помнят мастера-золотые руки.
А. ИКОННИКОВ
Источник: «КИРОВСКАЯ ИСКРА» № 7, 12 февраля 2022 г.
|
