Из воспоминаний Зинаиды Николаевны Львовой об уржумских политссыльных
Зинаида Николаевна Львова (1883(5)–?) – дочь уржумского уездного врача Николая Алексеевича Львова (1848-1936) от первого брака. Окончила Уржумскую женскую гимназию, работала земской учительницей в школах Уржумского уезда, участвовала в драматических и оперных спектаклях, поставленных артистами-любителями в местном театре – уржумской «Народной Аудитории». Была знакома с уржумскими политссыльными. В конце 1920-х гг. уехала из Уржума в г. Новосибирск.
Группа участников любительских спектаклей у крыльца Народной Аудитории.
Четвертая справа в первом ряду (с зонтом) – З.Н. Львова. 1912 год.
Фотография из архива Уржумской центральной библиотеки.
Первый ряд (сидят слева направо) певицы А. Е. Ямщикова, О. А. Ивановская, Наташа Ивановская или дочь 3. Н. Львовой (?), 3. Н. Львова, хористка и гримёр А. В. Винокурова;
второй ряд (сидят слева направо) пианистка О. П. Спасская, хористка О. М. Богатырёва, Н. А. Тапильский, А. В. Новиков, пианистка К. Н. Львова-Новикова, И. А. Владимирский, Д. В. Богданова, певица Т. Романова, балерина Тапильская;
третий ряд (стоят слева направо) Ф. Л. Ларионов, А. П. Домрачев, К. Т. Козлов, С. Д. Селюнин, руководитель хора И. И. Демкин, О. А. Ивановская, Александр Иванович (фамилия неизвестна), хористка Н. Л. Богатырёва, И. И. Демкина, Е. М. Кубанин;
четвёртый ряд (слева направо) хорист В. В. Нелюбин. Н А. Шерстенников, пианистка М. М. Вержинская, балерина К. Тутанская, Косырев, фамилия последнего неизвестна (возможно, Сверчик).Выдержки из писем З. Н. Львовой, адресованных в конце 1960-х гг. директору Уржумского краеведческого музея Н. Н. Арбузовой. Текст писем приводится в соответствии с сохранением авторского стиля, датами [если они имеются], правописанием фамилий.
Из письма З. Н. Львовой от 28.02. 1967 г.:
… С 1900 г. ссыльные жили напротив нас. Сидя на балконе, мы видели у окна Михаила Филипповича [Зоткина], Спиридона Дм. [Мавромати], Спрудэ [Кристапа Яковлевича и Фридриха Яковлевича].
Дом (до 1914 г.) уездного врача Николая Алексеевича Львова на углу Полстоваловской и Берсеневской улиц. Совр.: ул. Кирова, 103.
Дом «Ноев Ковчег» на углу Полстоваловской и Берсеневской улиц. Совр. ул. Кирова, 104.
…В 1902 году моя вторая мама-воспитательница по просьбе знакомой учительницы из г. Нолинска взяла на квартиру и на «полный пансион», как тогда говорили, Нину Швецову, ученицу 6 класса гимназии. Нина была знакома со Спиридоном Димитриевичем Мавромати. Он был родом из Ейска и, как показывает фамилия, по происхождению грек. Вскоре, как только установилась зима, и открылся каток, мы стали ходить кататься на коньках каждый день. Ссыльные катались все. А как красиво, даже изящно делал повороты Мавромати! Нина познакомила меня, и мы катались цепью и, конечно, были в восторге!
Старый Уржум. Каток на р. Уржумке.
Из большого письма З.Н. Львовой от 31.3.1967 г.:
А потом нас пригласили послушать интересное чтение. Так мы начали посещать кружок. Было условие: не говорить о кружке, но если найдется подходящий товарищ, пригласить. Я привела Саню Клокову. Её отец был счетовод на казенном винном заводе. Родители наши о кружке не знали. Но что мы знакомы с Мавромати и Зоткиным им было известно: ведь мы открыто катались с ними на катке.
Вскоре «коммуна» целиком переехала в полном составе плюс «пани», (так они звали молодую работницу, высланную из Кракова), за площадь, на которой был так называемый «деревянный базар».
Базарная площадь в Уржуме. 1913 год. Торжества по поводу 300-летия дома Романовых
Здесь были всевозможные изделия из дерева: кадки, коромысла, вёдра и т.п. Это было далеко, но мы с Ниной ходили, не пропуская ни одного раза. Среда и пятница – в эти дни, насколько я помню. Читал всегда Спиридон Димитриевич: как сейчас я слышу его голос. Мы прослушали всю книгу Бёкля «История цивилизации Англии».
Дом мещанина Зота Корниловича Симахина на Митрофановской улице за Базарной площадью. Совр.: ул. Ёлкина, 24.
ул. Ёлкина, 24Я была очень робка, застенчива и долгое время сидела на чтениях, не поднимая глаз. И только потом узнала, что есть здесь молодые люди: Саня Самарцев, два его товарища, имен не помню, и очень молодой фельдшер Василий Михайлович. Присутствовали оба Спрудэ: Кристап Яковлевич и Фридрих, его звали и Фрицем. Кристапу Яковлевичу было 36-37 лет, он сам говорил, а Фридрих был молодой совсем [25 лет]. Он всегда молчал.
Я хорошо знала Кристапа Яковлевича, он часто зимой провожал нас с Ниной, потому что часов в 8 вечера уже страшно ходить по совершенно пустынной площади и по улицам. Он хорошо говорил по-русски, рассказывал нам о жизни в Либаве, о рабочих. Был он невысок, красотой не отличался, но был очень добр и отзывчив. Брат его был высок, молчалив, постоянно смущался…
Сестра Катя не участвовала в кружке. В 1902-1903 учебном году она закончила гимназию. С сентября 1903 года уехала «на место» в Буйский завод, прослужила зиму в школе, а в мае 1904 году вышла замуж за бухгалтера земской управы Образцова. В 1906 году от вятского губернатора вышло строгое предписание убрать всех «красных» из земства. И первым уволили Образцова, хотя он был далеко не «красный», а скорее «розовый». За ним последовал секретарь управы – Разумовский.
Секретарь управы Разумовский
Весной (1903 г.) мы, т. е. я, сестра Лиза, Саня Клокова ходили на второй мост смотреть ледоход. Михаил Филиппович и Спрудэ стояли со мной. Михаил Филлипович рассказывал про ледоход на Волге. А мне так хотелось куда-то далеко ехать, учиться в большом городе, интересно работать.
Старый Уржум. Ледоход. Люди на мосту.
В мае (1903 г.) мы ходили на Белую речку: сестра Лиза, я, Варвара Аристарховна Макарова, кажется, была и Катя Самарцева. Пришли и Спиридон Димитриевич, Михаил Филиппович, оба Спрудэ и ссыльный поляк Томаш Антонович. Словом, собралось порядочно. Выбрали в лесу хорошую полянку и уселись среди цветов. Здесь, среди зелени, было так хорошо! И вдруг Кристап Яковлевич (его все у нас звали Христофор, по-русски) разразился такой речью: «Никогда я не думал, что мне в далекой ссылке придется быть вот так – среди молодых русских девушек! А ведь мне уже 38 лет!». Шум, смех, аплодисменты. Потом Михаил Филиппович (Зоткин) сказал, что пора научить нас хорошим песням. Выучили: «Есть на Волге утес», «По пыльной дороге телега несется». Лиза хотела записать, но он сказал: не надо, берите на память. Чудесная получилась прогулка!
…[После весны 1904 года] наш кружок больше не собирался. Многие уезжали после окончания гимназии. Собрались в последний раз. Много говорили о том, кто где думает работать. Вдруг Михаил Филиппович положил руку мне на плечо и, хорошо улыбаясь, сказал: «А маленькая Зиночка что думает делать?»
– Поеду учительствовать в деревню, – отвечала я. Прощаясь, он подарил мне фотографическую карточку с дружески-шутливой надписью.
Летом 1903-1904 гг. братья Спрудэ арендовали пустой участок земли на берегу Шинерки и устроили там огород. Посадили много картофеля, капусты, лука. Поливать удобно, речка рядом. Для охраны огорода был устроен шалаш, там собирались ссыльные и молодежь. Кристап (Христофор) Яковлевич каждый день работал у себя в огороде, а мы (Львовы) часто ходили рядом на пчельник, отец развел тут хороший сад.
В 1904 году они все опять переехали в наши края, один квартал расстояния от нашего старого дома по направлению к полю, в двухэтажный дом, кажется, Скорупского.
Дом коллежского регистратора Геранима Яковлевича Скорупского на углу Полстоваловской и Лебежениновской улиц.
Совр.: ул. Кирова/ Некрасова, 111/20.Весной 1904 года я окончила гимназию. 25 августа (1904 г.) встретила я Кристапа Яковлевича.
– Наши уезжают, – сказал он. – Приходите попрощаться.
Выпускницы Уржумской женской гимназии 1904 г.
На левом верхнем фото первая справа (предположительно) Зинаида Львова
– Я тоже еду в село Лаж за 60 верст учительницей.
Вечером пришли к нам знакомые, сидят в гостиной и столовой, просят меня спеть. А мне хочется бежать проститься. Ведь уже навсегда.
Я послушно спела два романса, сказала, что иду к себе наверх, ведь завтра ехать… Быстро спустилась по теплой лестнице в кухню, оттуда во двор и на улицу. Темно, но дорогу я знаю, ведь один квартал. Верх дома Скорупских освещен. Встретили меня радостно. Я быстро сказала им, милым людям, все, что хотела, поблагодарила, мне пожали руку, пожелали хорошо работать, и я опять скорее-скорее домой. Кристап Яковлевич проводил до дома, спасибо ему! У нашего крыльца он, прощаясь, сказал: «Вам, на память». Я взяла конверт, там оказалась карточка Спрудэ с надписью: «На память нашей дружбы». 29 августа, после уборки урожая на огороде, братья также уехали из Уржума. Сокращенный на одну треть срок ссылки закончился. В 1906-1907 г. Кристап Яковлевич неожиданно прислал два письма из Швейцарии. В них он писал, что жить на родине стало нельзя и пришлось уехать в чужие страны, о том, что находится в прекрасной компании, надеется на лучшее будущее и скорое возвращение на родину. Писал также, что никогда не забудет Уржум и тех дружеских людей, которых он там встретил.
…1904 год. Война с Японией. Был в Уржуме человек, Смирнов Сергей Александрович, председатель съезда земских начальников. Монархист, бывший помещик по отцу. Всеми доступными ему мерами боролся он против открытия в Уржуме гимназии. А к ссыльным относился с ненавистью. Была военная комиссия, «набор» у нас говорили. В некрологе про моего отца сказано: «Замечательно правильно проводил комиссии».
Вызвали Спиридона Димитриевича Мавромати. Председатель комиссии Смирнов заявил:
– Годен! Нечего и разговаривать. Запишите.
– Нет, – сказал мой отец. – Надо человека проверить, осмотреть, как полагается.
– Вот еще! Со всякими крамольниками возиться, пишите – годен…
Отец мой был скромный, мягкого характера человек. Но, где надо, умел настоять. Он при общем молчании членов комиссии, тщательно, как всегда, выслушал, выстукал и заявил:
– Нахожу зачатки туберкулеза. По инструкции – не годен!
Поднялся шум. Смирнов требовал, чтобы члены комиссии подписались. Все послушались кроме врача Н. А. Львова.
– Напишу особое мнение.
И написал. Из Вятки поступило требование Мавромати: явиться. Его увезли в Вятку и вскоре привезли обратно. Комиссия в губернии признала «особое мнение» врача Львова правильным. Так Спиридон Димитриевич избежал солдатчины.
…Могу добавить, что вначале 30-х гг. я случайно встретила в Омске Саню Клокову. Конечно, обрадовались обе. Вспомнили прошлое. И она рассказала, что в летние каникулы ездила в числе других учителей на экскурсию в Ленинград. Жила у знакомой и та случайно в разговоре упомянула фамилию: Мавромати. Оказывается, инженер Спиридон Димитриевич Мавромати работает на заводе, где и муж этой знакомой. Он – инженер-энергетик. И мы порадовались, решили, что это ОН.
…Относительно крайне тяжелого случая в жизни моего отца – всё истинная правда. Его разбудили ночью и повезли в лес. Оттуда он вернулся больной. Заперся в кабинете, весь следующий день он выходил ненадолго: распорядиться, чтобы его не спрашивали, если принесут повестку. Он в Косолапово не поедет, он болен. Заперся, и ходил, ходил без конца по комнате.
Львов Николай Алексеевич, уездный врач (1848-1936)
У нас никто не знал, что экспроприация была для благородных целей. И отец не знал. Он думал, что это обычный грабеж. Фамилий я не знала, но говорили, что один из них с плохой репутацией. Прошло много лет. Приехала я из Билямори (в 1929 г.) повидаться с отцом и проститься перед отъездом в Сибирь. Сидели мы, я и он, на лавочке. Весь разговор не помню, знаю только, что о его службе. И он вдруг сказал: «Много раз я видел смерть людей. Был на войне: Турецкая война 1877-78 гг., на Кавказе под Карсом, видел, как падают, сраженные пулями солдаты… Видел и смерть от ножевых ран убийцы…Такова моя служба. Но хуже всего, ужаснее всего, душенька, видеть и констатировать смерть-казнь. Какая жестокость и бесчеловечность! Ну, разбойник он, грабитель, так сошли его в рудники на тяжелую работу. А вешать…»
И я поняла, что он вспомнил тот случай…
Доктор Львов, исполнявший обязанности уездного судебного врача, 16 ноября 2007 года выезжал на констатацию смерти двух молодых жителей Уржума – Тимофея Телепнева и Николая Вахрушева, казненных в пригородном лесу «Гари», за ограбление казенной винной лавки в декабре 1906 года.
На групповой фотографии, сделанной летом 1904 года: Первый ряд (стоят) слева направо: Ивановский, Иван Гурьянович Соколов, Кристап Спрудэ, Спиридон Мавромати, Сергей Костриков, Александр Самарцев. Второй ряд (сидят) слева направо фельдшер Василий Михайлович, рабочий Дмитрий Захарович, пани Наталья, ссыльный учитель и поэт Павел Николаевич Второв, Фридрих Спрудэ.«Карточка… Очень ясно видны Спиридон Димитриевич Мавромати. Слева – Спрудэ Кристап Яковлевич. Очень хорош пес Спиридона Димитриевича. Замечательно вышел. Дальше – С. М. Костриков-Киров, за ним – А. М. Самарцев. Внизу – фельдшер Василий Михайлович, а фамилию не помню. Следующий, я думаю, это Димитрий Захарович. Рабочий без образования, он всегда молчал, смотрел, слушал. Далее – пани, все звали ее так, Второв П. Н. Последний – Фридрих Спрудэ, Фриц. Молодой, гораздо моложе брата, высокий блондин. Он плохо говорил по-русски и больше молчал. Его иногда ласково называли «Фрицынька»…
Из письма З.Н. Львовой от 05.03. 1968 г.:
…Какая светлая память сохранилась от молодых лет и до конца жизни о прекрасных людях! Мавромати С. Д., Зоткин М.Ф. …Сколько получили мы от них, свет открыли они нам! Все ссыльные, каких мы знали, были хорошими товарищами и жили дружно…
Использованы: рукописные материалы Уржумского краеведческого музея им. Н.Н. Арбузовой, фотоархив музея и Уржумской центральной библиотеки.
Источник: http://urzhumlib.ru |
