ВЛАДИСЛАВ ТИХОНИН. ПУТЕШЕСТВИЕ В ДЕТСТВО - Культура и искусство - Каталог статей

Владимир Васильевич Лунин наконец-то осуществил свою заветную мечту: в канун своего шестидесятилетия побывал на родине, в посёлке Пиляндыш Уржумского района Кировской области, где был рождён и в возрасте около двух лет увезён в другое такое же забытое Богом место. Никаких детских воспоминаний о своей родине в памяти у него не осталось, а было лишь смутное предчувствие чего-то светлого и прекрасного. На протяжении многих десятилетий Лунин вынашивал эту свою мечту, что вот он соберётся и поедет. Но постоянно в последний момент срабатывал невидимый тормоз, и он откладывал свою заветную мечту на потом.
Отсутствие моста через реку Вятку и создавало эту самую проблему, особенно в весенний, летний и осенний периоды. И только с появлением льда, когда широкая и могучая труженица - река Вятка замерзала, тогда все неудобства с переправой исчезали сами собой.
Вариантов путей в посёлок детства было несколько, однако наиболее перспективными были два:
Первый вариант предлагал двоюродный брат Анатолий: до Русского Турека доехать 30 километров от Уржума на его машине, оттуда на моторной лодке доплыть до Немды, затем 12 километров на мотоцикле с коляской добираться до Пиляндыша.
Второй вариант был короче: доехать до Шурмы, расположенной ниже по течению, на автобусе, переправиться на частной лодке на противоположный берег, а там – 3 километра пешком до Пиляндыша.
Владимир Васильевич приехал в этом году в Уржум к старшей сестре Тамаре и младшему брату Михаилу 16 августа. На третий день приезда к ним в гости зашёл его двоюродный брат Анатолий, с которым Лунин вместе учился в школе в параллельных классах.
Тот, скорее по привычке, предложил Владимиру Васильевичу съездить с ним в Немду, где 16 лет назад приобрёл за бесценок полуразрушенный дом. Лунин ранее на подобные предложения постоянно отказывался, а в этот раз с удовольствием согласился. В канун своего 60-летия, когда уже прожита средняя продолжительность жизни мужчин в России и возможно не успеть побывать на родине, не согласиться было бы грех.
В предыдущие приезды Владимир Васильевич неоднократно бывал на родине матери в деревне Чекалки, даже хотел выкупить полуразрушенный кирпичный дом деда по материнской линии, но его отговорил старший брат.
Не так давно съездил он на родину отца, но от его деревни остались только старые тополя, по которым взятая с собой двоюродная сестра и смогла опознать место бывшего дома отца.
Через год после смерти матери Лунин заказал ей памятник, и они вдвоём с Михаилом поставили его на могилу. Новый памятник резко контрастировал с полуразрушившимся за 18 лет стояния памятником отцу, поэтому через полгода Владимир Васильевич заказал памятник и отцу.
На семейном кладбище, огороженном железной оградкой из уголка и полутораметровых прутьев, кроме отца с матерью, лежали дедушка с бабушкой по линии отца и его старший брат, трагически погибший в простой поездке на лошади с зерном.
Памятник своим родителям ставил ещё отец, один на двоих, на месте захоронения своей матери. Её муж погиб в гражданскую войну от тифа.
В отличие от стилизованных под мраморную крошку памятников родителям на могиле старшего брата отца стояла металлическая уголковая пирамида с крестом вверху, также почерневшая за два года: его старший сын Аркадий, живший неподалёку от кладбища, не смог покрасить серебрянкой памятник по причине старости и болезни.
Утром Владимир Васильевич встал в шесть часов, сходил в тёплую с вечера баню, вымылся, с удовольствием ощущая себя ещё довольно молодым и душой, и телом.
Обсохнув в предбаннике, не спеша пошёл в дом, побрился электробритвой и освежился привезённым из Москвы лосьоном.
Затем сходил в огород, вытащил морковку, свёколку, сорвал пучок укропа, два разносортных пучка петрушки, вытащил луковицу с зелёными пёрышками. Открыв окно на кухню снаружи, аккуратно сложил всё на постеленную на подоконнике газету.
Вспомнив, подошёл к теплице, нашёл несколько некрупных огурцов и положил огурцы сверху сорванных ранее овощей. Оставив себе соблазнительный огурчик с пупырышками, Лунин помыл его под рукомойником, висевшим под навесом в огороде, и с удовольствием схрумкал.
Теперь можно было приниматься за приготовление еды. По укоренившейся за последнее десятилетие привычке, Владимир Васильевич ел два раза в день, причём последний раз – не позд
нее 17 часов. Еда была в основном вегетарианская, но иногда он допускал в рацион варёные яйца и рыбу.
Сегодня был как раз рыбный день, поэтому сестра сварила ему карпа, пойманного Михаилом в последнюю рыбалку.
Лунин помыл под краном на кухне овощи, взял крупную тёрку и протёр морковку, свёклу и четверть вилка капусты в тарелку, накрошил туда же зелени, огурец, помидорку, луковицу и залил полученное двумя столовыми ложками подсолнечного масла.
В это время на плите зашипел чайник. Владимир Васильевич налил в кружку кипятка, положил в неё две чайные ложки мёда, и – завтрак был готов…
Только Лунин успел позавтракать, за ним приехал на старенькой "Таврии" Анатолий.
Владимир Васильевич спросил, как же ему одеться? На что тот просто ответил, что специально одеваться не нужно, сойдет и та военная камуфлированная одежда, в которую был одет Лунин, а на ноги можно обуть ботинки, потом переобуется в его резиновые сапоги.
Владимир Васильевич пригласил Анатолия к столу, но тот спешил: ему нужно ещё успеть заплатить за квартиру, заехать в гараж и накормить кота. Поэтому Лунин, сменив домашние тапочки на ботинки, молча вышел из дома и сел в машину.
За ними пошла сестра Тамара, давая по дороге напутственные указания. Молча покивав ей в ответ, Владимир Васильевич махнул сестре рукой: "Пока!".
Анатолий поехал мимо стадиона на улицу Гоголя, повернул налево, проехав по ней до Кировского тракта, повернул снова налево к своему гаражу, находящемуся почти на окраине города.
Лунин был там как-то раз, но сегодня разглядел по-настоящему. Гараж – профессиональный, со смотровой ямой и полками, до отказа заполненными всеми необходимыми настоящему автомобилисту деталями.
В гараже стояла новенькая автомашина "Ока", во дворе – маленький трактор, а во дворе дома у сестры – автомобиль "Нива". Даже по теперешним временам Анатолий жил безбедно, если не сказать – зажиточно. Плюс к этому – у него был старенький мотоцикл с коляской, снегоход и лодочный мотор. Всё, кроме "Оки", было не новое, в постоянных доработках, но работающее.
Вообще Анатолий был неутомимый труженик, с массой идей, которые пытался претворить в жизнь, но на всё не хватало времени, поэтому большинство начатых дел находилось в процессе работы. Через полгода он выходил на пенсию, поэтому спешил, очень спешил, но не успевал. Дома тоже шёл капитальный ремонт, обои кое-где были ободраны, косяки внутренней двери в комнату на распорке, электропроводка переделывалась, стены подштукатуривались и выравнивались.
Накормив кота и расплатившись за квартиру, они сели в "Таврию", взяв с собой красный бачок с топливом для лодки, спасательные жилеты, резиновые сапоги, несколько брусков, и поехали в Русский Турек. По дороге заехали в магазин за водкой, пивом, колбасой и хлебом.
30 километров до Турека промелькнули быстро, и вот уже Русский Турек, где они оставили машину, взяв вёсла и лодочный мотор. Переобулись в резиновые сапоги, причем Анатолий надел болотные сапоги. В три приёма спустили всё имущество, в том числе и доски, вниз к реке.
Загрузив в небольшую деревянную лодку необходимые вещи, Лунин с Анатолием сели в неё, предварительно надев спасательные жилеты. Анатолий сидел на корме и возился с небольшим лодочным моторчиком, а Владимир Васильевич сел за вёсла и начал грести.
Устье речушки Туречки через полкилометра впадало в реку Вятку. Устье было перемыто мелями, поэтому Лунину и Анатолию приходилось периодически вылезать из лодки и тащить её к выходу в Вятку. В двух местах речушка была всего лишь по два метра шириною и перегорожена пешеходными переходами з толстых половых досок, которые Владимиру Васильевичу приходилось убирать.
Наконец, минули устье и вошли в русло Вятки, где сразу стало глубоко. Анатолий запустил лодочный мотор. Лунин хотел сесть в лодку, но вспомнил, что на берегу остались бруски.
Анатолий, чертыхнувшись, повернул лодку обратно.
Владимир Васильевич снова убирал в двух местах массивные доски переходов и по левому берегу возвратился к исходному причалу пешком. Погрузив злосчастные позабытые бруски в лодку, тем же путём прошли перемытым устьем Туречки, вышли на глубокое место Вятки, и тут Анатолий запустил мотор…
Лодка плавно плыла вниз по течению, мягко урча мотором и поднимая небольшую волну. Справа был отвесный берег с ясно видимыми пластами осадочных пород, в верхнем мелькали гнёзда речных ласточек, временами вылетающих и снова влетающих в свои земляные отверстия. Левый пологий берег с пойменной кустарниковой растительностью плавно отодвигался назад.
Ярко светило августовское солнце, по небу плыли белые шапки облаков, отражающихся в прозрачных глубинах Вятки. Справа на берегу стояла и рыбачила весело гомонящая группа альчиков и девочек школьного возраста и две взрослые женщины.
Лунин поинтересовался у Анатолия, кто это такие? Оказалось, что это отдыхающие из местного детского санатория с воспитательницами.
Ниже Русского Турека река Вятка делала правый поворот с плавным переходом в левый и вместо юго-востока вдруг потекла на север. Владимир Васильевич понял это только тогда, когда правый берег постепенно понизился и перешёл в пляжные песочные косы, а левый берег как-то вдруг сразу ощетинился крутояром с могучим лесом.
На перегибе петли Анатолий показал на какую-то протоку и сказал, что это Прорва, здесь Вятка “прорвала” берег и раньше времени соединилась с рекой Немдой. В большую воду плывут через Прорву, а сейчас должны плыть ещё столько же, обходя косу, чтобы войти в устье Немды и подниматься вверх по ней почти до Прорвы…
Часовое плавание на лодке подходило к концу, обошли косу и медленно вошли в устье реки Немды. Плыли против течения, правый берег был высоким и порос кустарником и хвойными деревьями, в основном сосняком. Здесь также приходилось Лунину временами вылезать из лодки и идти пешком, в то время как Анатолий тащил её за железную цепь, иногда садясь в лодку и гребя вёслами.
Владимир Васильевич неожиданно провалился в яму, зачерпнув в оба сапога. Плюнув на предосторожность, пошёл не по труднопроходимому левому берегу, а прямо по воде, изредка
черпая воду в сапоги.
Анатолий, посмотрев на него, засмеялся и сказал, что вот так он уже 16-й год добирается до своего домика и таскает лодку за цепь.
Вскоре прошли обмелевшее устье, вода снова стала попадать в сапоги к Лунину, пришлось сесть в лодку.
Владимир Васильевич взялся за вёсла и стал грести до тех пор, пока не стало глубже. Анатолий завёл со второго раза лодочный мотор, и они стали медленно подниматься вверх по Немде. На правом высоком берегу показались старые домики, тянувшиеся вдоль берега.
– Приехали, Немда! – торжественно крикнул Анатолий. – Правда, нам чуть подальше, в Починок, – добавил он, продолжая сидеть на корме и держась за ручку лодочного мотора.
Примерно через километр показались два домика, дальний из которых был обшит жёлтыми досками, с мансардой под крышей и верандой. Домик стоял на самом берегу крутояра, и Лунин сразу узнал его по видеосъёмке, виденной им как-то в гостях у Анатолия.…
Причалили к берегу рядом с домом и около двух лодок, находившихся там же. Лунин вылез на берег и потянул лодку за цепь. Она неожиданно легко на треть зашла на берег, и Анатолий, непрерывно кашляя, стал выгружать на берег вещи. Владимир Васильевич взял бруски и полез наверх.
С середины крутояра была лестница, отходящая от тропинки влево к дому. С большим трудом, с бешено стучащим сердцем Лунин поднялся по ступенькам вверх, насчитав их двадцать две штуки. Сразу за калиткой слева стоял стол, рядом находилась скамейка и два металлических кресла.
Положив на стол бруски и плюхнувшись на скамейку, Владимир Васильевич переводил дух, широко открыв рот и шумно дыша. Он сидел на скамейке, обозревая дом и окрестности: слева от дома находилась рубленая баня с верандой, рядом с ней виднелись улья с пчёлами. Справа от дома за деревьями росла картошка.
Часто вдыхая чистый воздух и наслаждаясь абсолютной тишиной, Лунин медленно восстанавливал свои силы: приближающийся шестидесятилетний рубеж сильно сказывался на
сердце, перенёсшем десять лет назад крупноочаговый инфаркт миокарда. С трудом отдышавшись, Владимир Васильевич сходил ещё два раза за вещами, привезёнными на лодке.
Анатолий открыл дом, вытащил изнутри тапочки, старенькие спортивные брюки да носки и заставил Лунина переодеться, а промоченные камуфляжные брюки и носки выжать и повесить
на веранде сушиться.
Измотавшись на подъёме по лестнице окончательно, Владимир Васильевич упал на диван перед телевизором. Анатолий, периодически сильно кашляя (простыл на прошлой неделе), попытался потащить его знакомиться по соседям. Но Лунин взмолился и попросил отдышаться.
Через полчаса двоюродный брат позвал Владимира Васильевича к столу. Лунин быстро протёр морковку, свеклу и капусту, привезённые с собой, приготовил ужин. Закипел электрический самовар, довершая подготовку к ужину. Сели за стол. Анатолий открыл бутылку водки, пиво, разлил водку по рюмкам, а пиво – по кружкам. Застолье началось…
После ужина хозяин показал гостю дом во всей его красе. На первом этаже было две комнаты, прихожая, кухня, веранда, туалет и полупокрытый двор. Повсюду были следы только что сделанного или отремонтированного.
Комнаты обставлены мебелью, собранной аккуратно и тщательно. В большой комнате находился огромный цветной телевизор и радиоприёмник, в подержанной стенке находилась красивая посуда, на полках стояли книги, – чувствовалась женская рука во всём. Кухня оборудована четырёхконфорочной газовой плитой, подержанными шкафами и тумбами. В углу – небольшая русская печь, на столе – электрический самовар.
На втором этаже также находилась жилая комната с кроватью и телевизором. Над крышей возвышались две антенны – телевизионная и радио.
В огороде, рядом с баней – семь ульев с пчёлами, заросшие и невскопанные грядки: хозяйка в это лето болела и находилась в больнице областного центра с жалобами на боль в боку.
Видно было, что Анатолий страшно переживает за судьбу своей третьей жены, моложе его на пять лет. Они так подходили друг другу во всех его начинаниях, что другую такую женщину ему было уже не найти.
Первая его жена Фатима была симпатичной татарочкой, с которой они прожили больше двух десятков лет, вырастили красивого сына, но вмешалась его школьная любовь, мужеподобная толстая женщина, и разрушила семью.
Прожив с ним недолго, она бросила его и вернулась обратно к прежнему мужу. Анатолий сильно переживал этот неожиданный крах семейной жизни, даже приехал в Москву, и пожаловался Лунину.
Тот прямо и честно сказал ему, что раз ушла, то и слава Богу, так как на чужом несчастье своё счастье не построишь. И чем она его взяла? Как говорится, ни кожи, одна рожа, да и та кривая. Так что расстраиваться ему особенно не из-за чего.
И точно, спустя несколько лет они с нынешней женой нашли друг друга на работе, причём она бросила своего вполне нормального мужа и ушла к Анатолию, жившему в одиночестве.
Приехали в Москву, чтобы поступить в техникум связи на заочном факультете, зашли к Владимиру Васильевичу в гости.
Лунин сам находился на перепутье: слишком велика была обида на жену за её абсолютное равнодушие к нему во время его длительной, почти годичной болезни. Всё шло в его семье к неизбежному концу, т.е. к разводу.
Днём ранее к нему в гости приехала его сестра, поэтому встречали Анатолия с его подругой вдвоём с сестрой.
Обиженная на Анатолия за его многожёнство жена Лунина навстречу не вышла, а закрылась в своей комнате. Вот тогда он и увидел подругу двоюродного брата вблизи и вполне одобрил его и её выбор…
Полежав с полчаса после ужина на диване и чувствуя, как невольно закрываются глаза под монотонный звук телевизора, Лунин решил посидеть на речке с удочками. Спросил про удочки у Анатолия, и тот принёс ворох самодельных удилищ с пустыми намотанными лесками.
Отобрав два удилища, Владимир Васильевич попросил у двоюродного брата крючки, поплавки и грузила. Посетовав на то, что он этой ерундой не занимается, Анатолий, тем не менее, нашёл пакетик средних крючков, большую свинцовую гирьку и отломил два кусочка пенопласта.
Соорудив из этого материала две вполне пригодные для лова удочки, Лунин пошёл на речку.
В одной из лодок вместе с оставленными вёслами увидел баночку с червями, удочку и спиннинг. Спросив у Анатолия, где же ему лучше всего порыбачить, узнал, что лучше всего доплыть на лодке до Прорвы, а оттуда сплавляться и рыбачить у кустов и деревьев на той стороне речки. Лунин так и сделал…
Через час рыбалки Владимир Васильевич поймал четыре маленьких десятисантиметровых серебряных рыбки, хотя поклёвки шли одна за другой.
Сначала он никак не мог приноровиться к удочкам, всякий раз подсекая и вытаскивая пустой крючок. Потом вроде приспособился, но стало темнеть, а его руки, лицо и шею атаковали полчища мошкары.
Вспомнив о находящемся в нарукавном кармане тюбике мази от комаров, оставшемся от поездки с братом Михаилом на рыбалку, он вытащил его из кармана, открыл и немного помазал руки, а потом провёл намазанными руками по лицу и шее. Комары постепенно перестали бунчать под ухом, а вились где-то рядом, не садясь и не кусая его.
Река медленно несла лодку боком, когда показался косогор со стоящим на нём домом Анатолия. Из дома раздавалась громкая музыка, временами прерываемая речью, – это работал радиодинамик.
Подрулив со второго захода к двум стоящим лодкам, Лунин медленно вылез из лодки, забрал в карман ещё живую рыбу, подобрал смотанные удочки и медленно полез в гору. Хмель от выпитых в ужин двух рюмок давно вышел из его головы, дышалось легко и полной грудью, а на душе было так приятно, как никогда в жизни…
Перед закатом они с Анатолием вышли из дома и пошли по дороге в самую чащу. Вскоре дорога постепенно сошла на нет, дальше была тропинка. Владимир Васильевич вспомнил наказ сестры о сборе серы и сказал об этом Анатолию.
Тот попросту показал на подсоченные деревья, где Лунин и набрал комочки серы. Вдобавок Анатолий нашёл пластмассовый туесок с серой, лежащий на земле возле дерева.
Вправо по лесосеке, примерно через километр, вышли прямиком в Немду…
Утром Лунин встал в шесть часов, когда Анатолий уже работал в огороде. Во сколько он лёг вчера отдыхать и во сколько сегодня встал – Владимир Васильевич не знал. Вчера перед сном опять остограммились, поэтому Лунин спал "без задних ног" и ночью не просыпался.
Анатолий был где-то в районе бани, откуда слышался его периодический кашель, привязавшийся к нему на той неделе.
Подогрев в чайнике воду и вылив её в умывальник, Владимир Васильевич тщательно умылся, почистил зубы и побрился.
Анатолий хотел заняться пчёлами, поэтому Лунин решил пойти в Пиляндыш пешком после завтрака: туда и обратно часа за четыре он доберётся. Двоюродный брат, махнув рукой, сказал, что нечего ему ерундой заниматься, а пусть лучше освободит дорогу мотоциклу, стоящему во дворе под крышей.
Пообещав купить водку и пиво по приезде в Пиляндыш, Владимир Васильевич стал освобождать дорогу мотоциклу с коляской. Тот был завален всяким хламом, стоял без фары и номера, с голой железной коляской. Целых полчаса Лунин трудился, освобождая коляску и мотоцикл от хлама и досок.
Наконец, путь мотоциклу был свободен, и Владимир Васильевич позвал Анатолия. Тот открыл две двери: из дома и вторую – на улицу. Предварительно выкатив стоящий впереди железный прицеп на улицу перед домом, они вдвоём выкатили туда же и мотоцикл.
К ним сразу прибежала худющая собака и жалобно заскулила – просила поесть. Сходив с разрешения хозяина в дом за чёрствым куском хлеба, Лунин кинул его собаке. Та в один момент
проглотила кусок, не удосужившись даже прожевать его, и снова жалобно заскулила. Анатолий, заругавшись на неё, прогнал собаку, сказав, что сроду не видел её сытой.
Пока Владимир Васильевич подкачивал шины у мотоцикла, Анатолий возился с автомобильным аккумулятором, переделывая его под мотоцикл. Он проделал отверстие в середине и вывел отвод, уменьшая напряжение наполовину. Потом из лодочного красного бачка заправил мотоцикл смесью бензина с автомаслом. Через час работы в коляске стоял подсоединённый аккумулятор, а мотоцикл чихал двигателем через выхлопные трубы: транспорт для путешествия в посёлок детства Пиляндыш был готов.
Заперев дом, Анатолий сел на мотоцикл, посадив сзади Лунина, завёл его и поехал по песчаной двухколейной дороге.
Метров через двести притормозил у небольшого дома. Навстречу выбежала красивая породистая немецкая овчарка, обежала вокруг мотоцикла и, встав рядом, взлаяла раза два: мол, я исполнила свою роль и облаяла посетителей – особенно незнакомого.
Из дома вышла женщина лет пятидесяти и чернявый мальчик, явно не в её породу.
Анатолий, поздоровавшись с женщиной, спросил: поедет ли её сын в Пиляндыш? Та, покачав головой, ответила, что он не хочет вставать. Подойдя к мотоциклу, поздоровалась с Луниным. Анатолий представил его как своего двоюродного брата из Москвы, приехавшего на свою родину в Пиляндыш, а её – как бывшую жену своего соученика – художника.
Стоящий рядом чернявый мальчик оказался почти что сиротой, одиноко живущим в доме рядом. Поговорив с женщиной о каких-то вещах, не совсем понятных Лунину, Анатолий посетовал, что её сын не хочет ехать с ними…
Дорога была песчаной и сухой, в наезженную колею не вписывался мотоцикл с коляской, поэтому Владимиру Васильевичу, сидевшему сзади Анатолия, приходилось постоянно наклоняться вправо.
От неровностей дороги и неудобного положения у Лунина немного погодя заболела спина, он ехал, амортизируя на полусогнутых ногах. Вскоре к занывшей спине присоединились боли в икрах, бедрах и животе, периодически схватываемых судорогами от непрерывной физической работы: держать в постоянном напряжении свыше 80 кг своего живого веса было непривычно…
Наконец Анатолий сообщил, что осталось всего полкилометра пути.
Здесь дорога проходила по низине, поэтому поперёк неё были навалены тонкие деревья, измаранные грязью. Прогрохотали по деревьям, выехали на опушку леса. Впереди неожиданно от
крылась панорама большого поселка – Пиляндыш, цель их путешествия!
Остановились перед въездом в лесной посёлок, обозревая его одноэтажное деревянное хозяйство. Посёлок действительно был большим и старым. Дорога перед посёлком наезжена так
глубоко, что Анатолий с большим трудом выехал из колеи и поехал по обочине, поросшей травой.
Лунин наконец-то выпрямился, снимая напряжение со сведённых судорогой мышц ног и спины. Мотоцикл всё ехал и ехал длинной улицей, пока не свернул на маленькую боковую улочку.
Дома расположились с одной стороны. Один столб на улице сильно наклонился, но от падения удерживался до конца не сгнившим основанием и натянутыми проводами. Напротив столба стоял обычный деревянный дом, куда Анатолий решил зайти в гости.
Хозяева не выходили из дома на его окрики, по всей видимости, дом был пуст. У вышедших на улицу соседей Анатолий узнал, что хозяева уехали в Немду. Выругавшись вполголоса, посетовал Лунину: разминулись где-то. Развернувшись на узкой улочке, Анатолий притормозил и посадил Владимира Васильевича. Медленно проехали по обочине с другой стороны улицы.
Примерно на середине посёлка Анатолий остановился у магазина с зазывной вывеской. Лунин посоветовал зайти и купить то, что им нужно. Ни слова не говоря, брат подрулил к магазину. Поздоровались с немолодой продавщицей, прошли к прилавку. Выбрав самую дорогую водку, Владимир Васильевич предложил Анатолию взять полуторалитровую бутылку пива.
Протянув 100 рублей, забрал бутылку водки, а Анатолий добавил за пиво несколько рублей мелочью.
Лунин неожиданно обратился к продавщице, давно ли она живет в посёлке?
Женщина удивилась, но ответила, что живёт здесь с самого рождения.
Объяснив цель своего приезда из Москвы, он спросил у неё, не помнит ли его отца в посёлке после войны, в 1946 году?
Но продавщица таких времён в посёлке не могла помнить.
Анатолий сказал, что они сейчас заедут к его знакомым и спросят какую-то бабку. У неё умерший дед частенько спрашивал о нём, как он живёт в Москве?
Попрощавшись с заинтригованной продавщицей, вышли из магазина, сели в мотоцикл и поехали вдоль улицы. Остановившись у какого-то дома, Анатолий спросил о бабке. Там ответили, что живёт она рядом. Через два дома возле палисада крутился какой-то мальчик. Анатолий спросил его о бабушке, на что тот ответил, что она дома.
Вслед за мальчиком Анатолий вошёл во двор, за ним сзади с любопытством осматривал дворовые постройки Владимир Васильевич.
Мальчик позвал бабушку. Та вскоре вышла, увидела Анатолия и обрадованно поздоровалась. Вспомянув умершего деда, сказала, что никак не может привыкнуть к его смерти.
Анатолий рассказал о цели их приезда, вновь помянув умершего деда. Но бабушка жила в посёлке с 1954г., поэтому уехавшего через год после войны лесника не знала.
Потом посмотрела на Лунина и сказала, что его где-то видела. Внутренне усмехнувшись над её словами, Лунин попрощался и вышел на улицу. Конечно, чтобы встретить старожила, помнившего его рождение в 1946г., нужен был человек 75-80 лет. Но здешние старожилы долго не жили, умирали гораздо раньше…
Они заехали по пути ещё в один дом, но Лунин заходить не стал. Слышал, как Анатолий рассказывал пожилой женщине про какого-то мальца, не захотевшего поехать с ними, и спрашивал о какой-то женщине. Оказалось, что та находится на почте. Проехали до почты, где Анатолий снова спросил о женщине, но та ушла по делам в посёлок.
Вот так в разъездах провели около часа. Лунин уже пожалел, что не взял у племянницы фотоаппарат. Поэтому на выезде из посёлка попросил Анатолия остановиться и несколько минут
обозревал довольно большой посёлок, запоминая его навсегда.
Вряд ли он ещё соберётся сюда во второй раз, – есть места и позанимательнее его родины.
Наконец, Анатолий завёл мотоцикл, и они поехали знакомой дорогой назад: снова через деревья, положенные поперёк дороги в сыром месте низины, и по глубокой песочной колее.
Неожиданно Анатолий остановился около женщины, идущей по дороге в лес с корзиной. Поздоровались, оказалось, что это та женщина, про которую он спрашивал на почте.
Женщина – пенсионного возраста, с некрасивым лицом и половиной утерянных зубов. Переговорила о чём-то с Анатолием, потом он посадил её в коляску, и они поехали по лесной дороге.
Лунину уже не нужно было наклоняться вправо – женщина уравновешивала мотоцикл. Проехав километра два, женщина вышла за грибами, которые были здесь повсюду, даже проросли на дороге, между песчаными колеями…
Дорожные мучения у Лунина были точно такими же, что и при поездке в Пиляндыш: наклоны вправо, толчки и кратковременные судороги. Наконец, показались первые дома Немды.
Около полуразрушенного дома Анатолий остановился, сказав, что заберёт с собой кирпичи.
Владимир Васильевич с облегчением слез с мотоцикла, потянулся, снимая усталость, и вдруг ойкнул, застыв в неестественном положении. Секунд через тридцать постепенно отпустило, так что Лунин смог пойти в разобранный дом.
В том, что это разобранный дом, он убедился, зайдя в него: от дома остался один сруб, всё остальное было разобрано и унесено. Сбоку была пристройка, сложенная из силикатного кирпича, – вот к ней и направился Анатолий. Вытащив из кладки несколько кирпичей, потащил их в коляску мотоцикла. Лунин подошёл к кладке, потрогал кирпичи, но они были крепко сцеплены между собой раствором. Анатолий, дотащив кирпичи до коляски, крикнул Владимиру Васильевичу, чтобы тот подобрал один кирпич, выпавший у него из рук.
Проехав Немду, направились в Починок. Не доезжая до него, остановились у разрушенного дома. Дом действительно разрушился от времени, вокруг него всё поросло высокой травой и нанесённым кустарником.
Анатолий исчез в остатках дома и был там достаточно долго. Лунин, не выдержав ожидания, пошёл к остаткам дома и через проём в стене, бывший когда-то окном, осторожно залез внутрь. В это время Анатолий уже вышел из дома, неся несколько кирпичей. Откуда он их брал – было неясно, но Лунин подошёл к остаткам печки и нашёл один целый кирпич. Взяв его, тем же путём вернулся к мотоциклу.
Возвратившись домой, Лунин с облегчением добрался до дивана и рухнул на него, чувствуя ломоту во всём теле, особенно в пояснице и ниже её. Анатолий же как ни в чём не бывало уже трудился, растопляя баню.
Когда Владимир Васильевич уже засыпал, Анатолий позвал его приготовить обед и остограммиться. Через пятнадцать минут, приготовив салат и отварив большого окуня, найденного в холодильнике, Лунин поднял рюмку за поездку в Пиляндыш.
Выпив за обедом одну рюмку в три приёма, Владимир Васильевич решил съездить на рыбалку, охотку к которой он в прошлый раз не отбил.
Взяв ключ от замка лодки и одну удочку, осторожно спустился по ступенькам вниз. Все три лодки были на месте. Открыв замок и смотав длинную цепь, Лунин прыгнул в лодку. Взял в соседней лодке удочку и банку с червями, тяжело погрузил вёсла в воду, поросшую водорослями у береговой черты, и два раза загрёб.
Чувствуя тяжесть на вёслах, подождал, пока лодка не выплыла на чистую воду. Развернулся и погрёб против течения к Прорве, решив и на этот раз сплавиться оттуда вниз по течению.
Сегодня была суббота, открытие охотничьего сезона, поэтому вдалеке слышались выстрелы из охотничьих ружей. Погода стояла на удивленье хорошая, по небу проплывали отдельные шапки облаков, собиравшихся на западе в сплошную синюю тучу, – верный признак того, что погода завтра испортится.
В этот раз Владимир Васильевич поймал всего три рыбки, постоянно запаздывая подсекать обе удочки. Наверное, напрасно он поехал в Пиляндыш, оказавшимся таким прозаичным и разочаровывающим. Пусть бы лучше посёлок детства оставался в мыслях светлым и прекрасным…
Когда Лунин возвратился через час с рыбалки, Анатолий заканчивал подводить фундамент под печку. Баня уже истопилась, поэтому Анатолий пошёл на первый пар, а следом за ним и Лунин.
Баня была чистой и жаркой, поэтому Владимир Васильевич сразу вспотел. Посидев на полке минут пять и, чувствуя, что сейчас зажарится, он быстренько смыл с себя дорожную пыль и вышел в предбанник. Хорошая баня! Жаль, что Лунин не привык к ней, обходясь в жизни ванной. Обсохнув в предбаннике, Владимир Васильевич прошёл к скамейке и сел за стол у выхода на речку.
Тихий летний день подходил к своему концу. Разбитое на тяжёлой дороге тело постепенно утихало, после бани появилась истома: никуда не хотелось идти, а просто сидеть на лавочке, глубоко вдыхая чистый воздух…
Тут позвал на кухню Анатолий, – остограммиться после бани. И хотя Лунину совсем не хотелось пить, он не решился отказаться, а снова растянул рюмку на три раза. После ужина он попросил у Анатолия кусок бумаги и ручку, чтобы записать основные тезисы о поездке в посёлок детства. Чуть позднее подошёл Анатолий с фотографиями, и они перебирали их целый вечер под его периодический кашель…
Утром Лунин встал ровно в шесть часов, когда Анатолий ещё спал. Поднявшись, быстро убрал бельё в шкаф, заправил диван пледом и вышел во двор. Солнце ещё не всходило, но было светло от его предрассветных лучей, а небо было чистое. Чудеса, да и только! Ведь вчерашние приметы показывали, что погода испортится.
Сходив в баню и по привычке умывшись теплой водой, Владимир Васильевич стал собираться на утренний клёв. Спустился по ступенькам к реке, увидел, что червей в банке было мало, поэтому взял из соседней лодки спиннинг.
Подплыв к Прорве, решил освоить спиннинг, но тот был сломан. Кое-как отремонтировав его, стал бросать спиннинг в месте пересечения Прорвы с Немдой, ближе к берегу и кустам.
Но, по-видимому, опыта заброса и проводки блесны у него было мало, а место – незнакомое, поэтому со спиннингом ничего не получилось.
В это время снизу к Прорве поднялась лодка, на которой находился вчерашний чернявый мальчик. Он сказал Лунину, что на спиннинг нужно ловить ещё выше по реке – там хорошо ловится, а здесь ничего не берёт. Кивнув ему головой в знак того, что он понял, Владимир Васильевич отложил спиннинг в сторону, насадил оставшегося червячка на крючок и закинул удочку.
Клевать начало сразу и беспрерывно, но он подсекал только тогда, когда рыба утаскивала поплавок на дно.
Постепенно облака стали заволакивать небо, посыпался тёплый грибной дождь: всё-таки верная была вчера примета! Лунин принялся быстро грести вёслами, возвращаясь домой.
Положив три пойманные рыбки в отдельный пакетик в холодильнике к пойманным вчера, Владимир Васильевич пошёл в огород искать Анатолия. Тот кашлял где-то возле бани.
Анатолий заканчивал вытаскивать полные рамки из последнего улья. Он немного поворчал, что пошёл дождик, но быстро закончил с последним ульем и пошёл качать мёд. На веранде в бане, в левом углу, стояла металлическая медогонка, показав на которую, Анатолий сказал, что она досталась ему после смерти отца Лунина.
Постояв на веранде и понаблюдав, как Анатолий греет длинный двухсторонний нож, обрезывает запечатанные воском рамки, ставит их в медогонку и крутит рукоятку, Лунин вскоре вышел оттуда, зашёл в дом и прилёг на диван. Под монотонный шум дождя вскоре заснул.
Проснулся Владимир Васильевич от кашля Анатолия и его слов, чтобы он вставал обедать и пробовать свежий мёд. Быстро приготовив салат, Лунин сел за стол с Анатолием, который разогрел голубцы и ел их с мёдом. После обеда Лунин снова хотел полежать, но Анатолий попросил его помочь вытащить гвозди из досок старой веранды, которую он разломал.
Ехать домой по дождю не хотелось, поэтому они долго возились с верандой: Анатолий ломал, а Лунин вытаскивал гвозди из брусков и досок.
Во время работы Анатолий рассказывал Владимиру Васильевичу о том, что необходимо сделать в доме. Тот поражался необъятности его планов, несоизмеримых с продолжительностью жизни человека.
Их жизнь практически уже прожита, осталось время на доживание. Многие их сверстники не дожили и до этих лет, уйдя из жизни в соответствии со средней продолжительностью жизни мужчин в России: редко кто доживал до 60 лет, слишком велики были потрясения и разочарования в жизни.
Сама собою распалась великая держава, казалось, созданная на века, рассыпался мировой коммунизм, как карточный домик.
Последствия для России катастрофические, многие не верили уже ни во что и постепенно спивались…
Размышления о смысле жизни прервались с окончанием дождя. Анатолий взял пылесос и стал убираться в доме. Лунин по его просьбе сходил под гору за водой, отдыхая на ступеньках лестницы. У Анатолия было поставлено за правило, чтобы по приезде всё было чисто и готово к проживанию.
Вопроса: а кому всё это останется? – для него не существовало, сколько бы ни задавал его Владимир Васильевич. Действительно, ни его сын, ни её сын, а тем более – дочь, домом абсолютно не интересовались: слишком далека и тяжела была дорога в летнее время. Зимой же здесь можно завязнуть в снегах. Наивная мечта Анатолия жить здесь на пенсии была бы прекрасна, если бы не болезни, которым подвержен человек…
Итак, всё было готово к отъезду. Они сделали несколько спусков к лодке, спуская поочерёдно два лодочных мотора, красный бачок с бензином для лодки и электроинструмент, необходимый Анатолию для работы дома. Тот надел свои бахилы, Лунин обул резиновые сапоги, и оба накинули спасательные жилеты.
Владимир Васильевич сел за вёсла, Анатолий – на корму, где установил мотор помощнее. Лунин взмахнул вёслами, выталкивая лодку на чистую воду, и они поплыли вниз по течению Немды к устью. Прошедший накануне дождь сыграл положительную роль: вода в устье Немды поднялась на несколько сантиметров, поэтому большую часть пути к Вятке проплыли на вёслах.
Анатолий лишь дважды входил в воду и тянул лодку за цепь. Проплыв устье Немды, завёл мотор, и лодка быстро набрала скорость.
Небо с переменной облачностью отражалось в зеркальной глади воды. Скорость лодки была значительно сильнее прежней, отвалы вспененной белой воды стремительно убегали назад. Лодочный мотор отбрасывал белую полуметровую дугу воды, глухо рокоча над безмолвным речным простором. Плавание в этот раз походило на полёт по отражённой бездонной голубизне неба, среди бесчисленных отражённых шапок облаков.
Лунин смотрел вполоборота вправо на воду и мысленно сравнивал воздушную и водную стихии, находя в них много общего.
Поездка заняла всё тот же час, несмотря на большую скорость: на этот раз они шли против течения Вятки. При подходе к устью Туречки Анатолий заглушил мотор. Владимир Васильевич снова взялся за вёсла, гребя уже почти правильно. Тем же путём они возвратились назад, разгрузили лодку и заперли её на цепь. В три приёма перетаскали всё имущество на крутой берег.
Анатолий оттащил вёсла и мотор хозяину, а потом пошёл за машиной.
В Уржум возвращались, когда солнце склонилось к горизонту и светило прямо в глаза. Однако в воскресенье дорога была почти безлюдна. Пока ехали до дома, Лунин думал, что на будущий год необходимо будет съездить в Дмитриевку.
Это ниже по течению Вятки, куда увезли его в двухлетнем возрасте. Там он уже помнил отдельные периоды своей детской жизни, вплоть до того времени, когда кочевая жизнь отца не позвала его снова в дорогу.
Тогда они переехали в поселок Кропачи Уржумского района, где он впервые пошёл в школу. Жаль, что посёлок сегодня уже не существует: в связи с вырубкой леса и переброской рабочих в другое лесное место он быстро исчез, как исчезли десятки подобных лесных посёлков. А вот Дмитриевка, по-видимому, сохранилась и живёт, как Пиляндыш.
И пока живёт Лунин, перед ним засветилась новая цель: побывать в посёлке Дмитриевка, где он впервые осознал себя человеком.