«ВК» - по Вятскому краю. Уржумиада
Заболоцкие, Зеленинские, Герценовские, Гриновские, Гребневские, Петряевские, Лихановские, Крупинские, Ситниковские, Циолковские... По части чтений и литературных дней на душу населения Вятка впереди если не планеты всей, то многих регионов Руси нашей необъятной. И это в условиях, когда время всё ещё трудновато для пера и печатная книга уступает свои позиции книге электронной.
Впрочем, если и уступает, то вряд ли на Вятке, и уж точно не в Уржуме. Убедился в этом на недавно проходившем в Герценке творческом вечере “Уржумский вектор вятской книги”, поразившем разнообразием изданий, не только посвященных Уржуму, но и написанных живущими в этом городе талантливыми и неравнодушными людьми. Директор Уржумской центральной библиотеки Н.М. Кононова представляла прекрасно изданный сборник материалов “Сохранение, использование, популяризация и государственная охрана объектов культурного наследия Кировской области”, большая часть которого посвящена памятным местам Уржума и его окрестностей. Известный краевед В.А. Ветлужских рассказывал об одиннадцатом выпуске альманаха “Уржумская старина”, который он издает с начала 1990-х годов. Журналист В.Ю. Шеин делился радостью - у него вышли сразу две книги: “Уржумская земля, как ты прекрасна!” и “Он любил свой Уржум”. Первая - о деятелях культуры и искусства, считающих этот край своей малой родиной и воспевающих его в своих произведениях, вторая - о поэте-сатирике, художнике и режиссере Уржумского колхозного театра Е.П. Замятине. А на подходе третья, она продолжит серию “Замечательные люди земли уржумской”.
Поэтесса Л.И. Багаева читала свои стихи-посвящения из сборника, написанного ею по мотивам картин художника В.М. Васнецова, уроженца уржумского села Лопьял. Новые свои стихи из недавно вышедшей поэтической книжки читал и В.И. Помещиков, работавший редактором уржумской районной газеты “Кировская искра”. А лауреат шести литературных премий и автор шести поэтических книг С.А. Сырнева поведала забавную историю о том, как, скрывая от редактора свою тягу к поэтическому творчеству, вместе с Владимиром Ветлужских “работала” на придуманный образ собкора Кряжевских, этакого уржумского Козьмы Пруткова, который озорно и поэтично откликался на нашествие колорадского жука на поля Уржумщины и другие события из жизни района восьмидесятых годов прошлого века. Нынешнему главе Уржумского района В.В. Силину было что рассказать о современном положении дел, но раз уж выбран был книжный вектор для презентации, он о достижениях и планах издательского совета при администрации района и говорил, обещая и впредь оказывать поддержку талантливым и неравнодушным уржумцам. Тем более что уже подсказывали: “В селе Рождественском есть доярка, она в свободное от работы время хорошие стихи пишет. Вот бы её в Уржум да книжку помочь издать...”
Так в разговоре о краеведении и литературе складывался образ старинного города, который возник в середине ХVI века как крепость на южных рубежах земли Вятской, украшался православными храмами и купеческими особняками в ХVIII - ХIХ веках, прирастал культурными традициями и мастеровыми людьми. И уже не как иллюстрации к книге “Он любил свой Уржум”, а как ожившие сценки из жизни провинциального городка воспринимались созданные Е.П. Замятиным портреты-гравюры А.А. Сурушкина, Ф.Л. Ларионова, В.П. Полякова и других артистов легендарного Уржумскуого колхозного театра, его пейзажи и жанровые живописные работы “Уржум. Вид с Отрясовской горы”, “Липа во дворе дома Сурушкиных”, “Моросит”, “Улочка Уржума”, датированных 1946 - 1950 годами. И хотелось верить, что запечатленный на его картине “Ноев ковчег” (1951) старый деревянный домик на окраине Уржума уцелел и ты еще можешь успеть встать хотя бы на самую нижнюю ступеньку лестницы и подниматься по ней, подниматься в спасительную высь. И вернуться хотелось туда, где бывал уже не однажды, чтобы еще раз убедиться, как многое там сохранилось, и не понаслышке знать, что и изменилось там многое.
Нет, не для нас безответные чувства,
Но в суете жизнерадостных дней
Вроде легко посвященья даются,
А возвращенья даются трудней.
Одолевая судьбу понемногу,
В кои-то веки поверишь себе:
Как нелегко собираться в дорогу,
Но как легко возвращаться к тебе.
Будто душа и не ведала лени,
Будто всегда мне маячил вдали
Остров Уржум в белом море сирени,
Свет маяка древней Вятской земли.
Будто иного не ведая дела,
От полноты вдруг нахлынувших чувств
Иволга в роще березовой пела,
Не отпускал можжевеловый куст.
Хороший экспромт за полгода пишется. А этот вырывался по строчке, едва от Кирова отъехали, складывался в строфы, пока Суну проезжали. Повода считать, что сложится он в стихотворение, вроде бы не было. Но уржумский вектор и здесь обозначился, подсказывая, что есть же и другие жанры...
Рожь без плуга не поднимется
За мной, читатель, за мной, я поведу тебя в Уржум! Где цветут белые сирени и тянется перо к бумаге задолго до того, как предстанет пред тобой дивным видом с Отрясовской горы город, в котором написал “Уржумиаду” реалист Коля Заболотский. Герои этой его первой и шутливой поэмы, как и сам автор, учились в Уржумском реальном училище, в здании которого располагается теперь гимназия города Уржума. И нынешнему поколению уржумских гимназистов не надо объяснять, что в строчках:
Прохожий этот, так и знай -
Философ Сбоев Николай.
Он отрицает всю культуру,
Американские замки,
В аптеках разную микстуру,
Пробирки, склянки, порошки -
речь идет о Николае Сбоеве, однокласснике и тезке начинавшего в 1910 году стихотворца. Нынешнее поколение уржумских гимназистов само кому хочешь расскажет о том многотрудном пути, который прошел учившийся в этих стенах Коля Заболотский, чтобы, чуть изменив фамилию, стать великим русским поэтом Николаем Заболоцким, стихами которого в этих стенах, кажется, всё пропитано. Тридцать лет и один год проходят на уржумской земле Дни Заболоцкого, и начинаются они неизменно в Уржумской гимназии. У гимназистов дел невпроворот, к Единому госэкзамену нужно готовиться, а они учат “Некрасивую девочку”, “Можжевеловый куст”, “Позднюю любовь” и другие стихи Николая Алексеевича, под руководством учительницы Е.Ф. Никулиной выстраивают литературно-музыкальные программы “Здесь всё напоминает нам о нем” и “Откройся, мысль! Стань музыкою, слово!”, участвуют в литературных чтениях “О, я недаром в этом мире жил!”, с улыбкой объясняя: “ЕГЭ приходит и уходит, а Заболоцкий вечен!” Ведь нужно и самим понять, что есть красота
И почему её обожествляют люди?
Сосуд она, в котором пустота,
Или огонь, мерцающий в сосуде?
И нести по жизни как завет:
Душа обязана трудиться,
Чтоб воду в ступе не толочь,
Душа обязана трудиться
И день и ночь, и день и ночь.
Потому что это только в “Искушении”, не самом известном стихотворении Николая Заболоцкого, разыгранном по ролям гимназистами, под скрипку без струн поётся:
Поле вспашется само,
Рожь поднимется без плуга.
А в жизни ничего само собой не делается. Величественный Троицкий собор, одно из первых каменных сооружений в городе Уржуме, не вдруг появился на улице Воскресенской. По плану 1785 года храм строили вначале чуть левее современного и гораздо ближе к реке. Образовавшаяся трещина в стене стала причиной того, что в 1811 году его разобрали и почти сразу же приступили к строительству второго Троицкого собора, освященного в 1822 году. О том, каким был храмовый ансамбль постройки 1811 - 1822 годов, напоминают сохранившиеся до наших дней колокольня современного собора и теплая церковь. А тот Троицкий собор, который мы видим на фотографиях и воспринимаем как визитную карточку старинного купеческого города, обретал свой вид в 1895 - 1900 годах, строился в основном на деньги верующих, деятельное участие в его постройке принимал лесопромышленник С.И. Стародубцев. На его деньги строились в Уржуме еще и городская богадельня для женщин, Уржумское реальное училище. Последнему повезло больше - в его стенах всегда учили доброму, светлому, вечному, после реального училища здесь была одна из лучших в Уржуме средних школ, теперь вот гимназия. А Троицкий собор, который в начале прошлого века считался кафедральным и в котором служил епископ Вятский и Глазовский Виктор (Островидов), в пору гонений на православие пребывал в запустении. Да и в более спокойное время, в конце восьмидесятых - начале девяностых годов, бывая в Уржуме, я с грустью видел груды битого кирпича, исполосованные фрески внутри еще крепкого снаружи Троицкого собора. И от этого, бросающегося в глаза, противоречия внутреннего и внешнего было еще больнее...
Но вот новая встреча с давним знакомым. Идем к собору по выложенным плиткой тротуарам, мимо оборудованной качелями, каруселями и другими аттракционами детской площадки, по покрытой свежим асфальтом парковой аллее. Глава Уржумского района В.В. Силин на правах экскурсовода рассказывает, когда в глубине парка появились ротонда и расположенная неподалеку от нее эстрада, и, опережая наши вопросы, сообщает, что все мероприятия здесь начинаются только тогда, когда служба в соборе заканчивается. Подновленный снаружи Троицкий собор радует и внутренним убранством: резной, будто деревянным кружевом оформленный иконостас, большая икона Спаса Нерукотворного (ее перенесли сюда из храма села Рождественского), образа Святителя Николая, Спиридона Тримифунтского, Живоначальной Троицы, несколько икон Казанской Божией Матери, местночтимых святых. А какой вид открывается с хоров, где ты будто под самый купол вознесен и сердце твое бьется в унисон с благовестом колокола, созывающего прихожан на службу. “Нынче день будничный, многие еще на работе, а в Пасху, говорят, полторы тысячи человек молилось в Троицком соборе, вновь обретшем статус кафедрального. Глава Уржумской епархии, епископ Уржумский и Омутнинский Даниил любит здесь служить...
Смотрю в тебя, как в зеркало...
Знакомство с Уржумом - да- да, знакомство, хотя и бывал здесь прежде не раз, на 90-летие со дня рождения Н.А. Заболоцкого приезжая, и на 100-летие, кажется, тоже, но вот будто заново всё узнаю - продолжалось. Правда, улица Воскресенская, едва отошли от храма, превратилась в Советскую. Но в остальном гармония внутреннего и внешнего сохранялась. Вот дом № 56, небольшой, аккуратно побеленный двухэтажный дом, на котором, как охранная грамота, табличка: “Дом жилой, первой половины ХIХ века, подлежит государственной охране как объект культурного наследия РФ. Лица, причинившие вред объекту, несут административную и иную ответственность”.
Таких объектов на улице Советской более двадцати, а в целом по Уржуму - за пятьдесят. И настоящей, неформальной “охранной грамотой” для них является единодушно доброе отношение к культуре родного города людей, его населяющих. Причем от мала до велика. Ну разве смогут равнодушно относиться к уржумской старине и современности воспитанники нового детского сада, размещенного в отреставрированном купеческом доме? А поющие на клиросе Троицкого собора учащиеся воскресной школы? А уж воспитанные на поэзии Заболоцкого гимназисты - тем более. Иначе как они будут смотреть в огромное зеркало, установленное на площадке между первым и вторым этажами?
Это зеркало подарили родной гимназии выпускники 2012 года. И подарок получился со смыслом. С каким? А вы вспомните строки Заболоцкого: “Как мир меняется! И как я сам меняюсь”. Вспомнили? А теперь посмотрите в зеркало. Посмотрели? И как вам ваше отражение? Ничего не хотите исправить, изменить? Вот и я хотел, всматриваясь в своё отражение, которое всё укрупнялось по мере восхождения вверх по лестнице, надеюсь не вниз ведущей. А вот когда спускался по ней после встречи с гимназистами в актовом зале, где представляла нашу писательскую делегацию заместитель директора областной научной библиотеки имени А.И. Герцена С.Н. Будашкина, где пел песни на свои стихи и стихотворение Анатолия Быстрова Олег Шатков, читали свои произведения Александра Мочалова, Наталья Кузницына и аз, грешный, - забыл оглянуться. Как же, в музей гимназии спешил-торопился. Но всё равно опоздал. И услышал строгий голос: “Садитесь, Николай Васильевич! Давно вы у нас не были...”
Портрет Заболоцкого на стене, под ним даты его пребывания на земле: 1903 - 1958. Ещё ниже черная доска, на которой белый мел пока не оставил своего следа. А у других стен, между витринами с фотографиями и документами, отражающими различные события из жизни поэта, - гипсовые копии бюстов античных героев, благодаря которым он и его товарищи по реальному училищу знакомились с произведениями мирового искусства. За партой в последнем ряду есть свободное место - занимаю его, как послушный ученик. Слушаю рассказ о том, как переписывались Заболоцкий и Циолковский, постигаю сложную картину метаморфоз всего живого в мироздании, обжигаясь исповедальными строчками Николая Алексеевича:
Вот он, кедр, у нашего балкона,
Надвое громами расщеплен,
Он стоит, и мертвая корона
Подпирает темный небосклон.
Сквозь живое сердце древесины
Пролегает рана от огня.
Иглы, почерневшие с вершины,
Осыпают звездами меня.
Пой мне песню, дерево печали,
Я, как ты, стремился в высоту,
Но меня лишь молнии встречали
И огнем сжигали на ветру.
Почему же, надвое расколот,
Я, как ты, не умер у крыльца.
А в душе всё тот же лютый голод,
И любовь, и песня до конца.
Учи, Уржум, учи, наука твоя дорогого стоит...
Николай ПЕРЕСТОРОНИН, "Вятский край"
№082 от 24.06.2014 |
