Вдохновение в союзе с ремеслом создают искусство - Культура и искусство - Каталог статей

Как начался его творческий путь?
Карташовы – исконно петряевская фамилия. «Улица Подгорная в Уржуме раньше называлась Карташовской, - говорит Николай Николаевич. – Она как раз от нашей деревни начинается. Может быть, мои предки её начали застраивать».
Так или иначе, ближайшей к его дому школой была школа №1 им. В.И. Ленина. Там он и взялся за кисть. Учился ещё в начальных классах. Пришла пионервожатая, агитировала вступать в редколлегию стенгазеты.
- Я сам вызвался, - улыбается художник. – Нескромный был… Я рисовать с раннего детства любил, уже умел кое-что.
Тогда он подружился с ватманом, акварелью и гуашью. А потом совершенствовал свои навыки в армии. Служил он военным связистом. Шёл 1969/70 год. Столетие со дня рождения В.И. Ленина. Усиленно обновлялась и создавалась заново наглядная агитация по этому случаю. Николай Николаевич между нарядами увлечённо орудовал кистью в Ленинской комнате. Он завоевал в смотре-конкурсе наглядной агитации первое место в дивизии.
Николай Николаевич получил рабочую специальность. Но его звало творчество. И он оканчивает отделение наглядной агитации Кировского университета марксизма-ленинизма. Там готовили специалистов основательно. Не только плакаты рисовать учили, но и композиции, интерьерам и экстерьерам…
Итак, Н.Н. Карташов – профессиональный художник-оформитель.
- Я пришёл в Уржумские художественные мастерские, которыми руководил Александр Павлович Кожевников. Это мой первый учитель, он мне многое дал, - вспоминает художник. – Всего нас было четверо. Мастерские размещались на втором этаже Дома культуры на улице Советской. Теперь он в руинах.
Что осталось от работ Николая Николаевича за тот период? Ведь годы были посвящены делу оформителя.
- Ничего не осталось, - с сожалением отвечает художник. – Мы ездили по всем колхозам и совхозам, по промышленным предприятиям, делали доски почёта, экраны соревнования, красные уголки на фермах и в домах культуры. На оформлении руководители экономили, часто мы работали по минимуму необходимого. Теперь и предприятий не осталось, для которых мы трудились. В райпотребсоюзе мы оформляли магазины – их интерьеры. Стены не расписывали. Наши «мурали» (настенная живопись) - листы ДВП, которые мы монтировали в помещениях. Неплохо было сделано. А посмотреть на них сейчас нельзя. Работал я в магазинах «Книги», «Детский мир», «Музыкальные товары». Нет уже ни этих магазинов, ни наших интерьеров в них…
Сегодня Николай Николаевич Карташов – признанный мастер пейзажа. Но это совсем другой язык искусства. Перейти от плаката к станковым импрессионистическим полотнам в масле на картоне и холсте – всё равно, что перейти с родного языка на другой. Как это удалось?
- Все мы видим красоту нашего мира, - говорит художник. – Но её нужно не только увидеть, её нужно показать. Одним вдохновением не обойтись. Художник, даже самый талантливый, в том числе и ремесленник, как ни странно это может прозвучать для его поклонников. Творчество – это труд, и он требует, как и всякий труд, своих профессиональных навыков. Они вырабатываются годами. У меня были хорошие учителя, наставники. Это Иван Ефимович и Александр Иванович Веприковы. «Путёвку» же мне выписал Виталий Георгиевич Красников. У нас с ним началось и творческое соревнование. Я выписал и штудировал журнал «Юный художник». Конечно, и учился у серьёзных мастеров. Были семинары самодеятельных художников в Кирове. Там нас учили профессионалы из художественных мастерских. Учили колориту: не бойтесь пятен на полотне, стройте композицию от этих пятен, по настроению, отталкивайтесь от пятна, не от рисунка. Как ни странно, они нам завидовали: «Вы, начинающие, в своём творчестве не связаны никакими шаблонами. Вы свободнее нас. Дерзайте – может, больше нашего добьётесь».
- Так или иначе, навыками письма овладел, - рассказывает Николай Николаевич. - Не сразу, конечно. Начинал с акварелей, потом уже работал с маслом. Предпочитаю картон, а не холст. Но главная работа – с этюдами, на пленере. Этюдов у меня море. Ходил на пленер каждый день. На одно полотно уходила неделя. За месяц писал три картины. Потом неделю отдыхал – так выгорал за работой. Сейчас пишу картину за два-три дня, и этюдов требуется гораздо меньше: глаз уже намётан. Для чего нужны этюды? Картина – не фотография, в которой царствует случай: нет в фото ни продуманной композиции, ни выражающего настроение художника и зрителя колорита. В живописи нужно овладеть картиной природы, отбросить лишнее, добавить необходимое, и тогда создаёшь произведение искусства, а не раскрашенное фото в масле.
Как обстояли дела с «комплектующими» в те далёкие годы? Не особенно важно. Художник закупил школьные наборы красок, благо начинал с акварелей. Для настоящей живописи наборы мало подходили. Потом всё появилось в магазинах, были бы деньги. Холст предлагают уже загрунтованный, краски любые, лаки и кисти жутко дорогие…
Помнит ли он все свои полотна?
- Ну что Вы, - улыбается Николай Николаевич. – Я на выставки представил примерно 160 картин, а всего у меня их более двухсот. Первые зрелые пейзажи, конечно, помню. Это как дети-первенцы. Оба полотна 120 на 90 сантиметров. Вид Уржума с Кировских камней и пейзаж у старой дороги возле Марчат. Конечно, можно подумать, что сюжеты давно исчерпаны, всё уже вокруг нас написано мастерами. Но каждый из нас видит мир по-своему. Я, например, ставлю задачу написать время суток, чтобы зритель мог отличить, утро это или вечер, какая это заря. И совершенно разные вещи получаются, впечатление совсем разное. Только вот коллекцию таких пейзажей не успеваю собрать: раскупают, да и раздариваю сам.
Особенно удачны, по мнению почитателей творчества Н.Н. Карташова, его пейзажи с воды. Может, сказалось обучение художника в Аркульском училище речного флота?
- Да нет, Аркуль тут не при чём, да и давно это было, после школы, - отвечает художник. – Писать воду меня научил В.Г. Красников. Спокойный водоём, отражения берегов в нём – вертикальные мазки. Текущая вода – горизонтальные. Это тоже навык, необходимый художнику навык нашего ремесла.
Кто же из классиков более всего повлиял на манеру письма Николая Николаевича? Он называет Исаака Левитана. «Золотая осень», «Владимирка» и другие его полотна – сплав настроения, продуманных композиции и колорита, тщательно отобранных деталей. Очень повлиял советский пейзажист Алексей Грицай. Из современников – крымский художник Даниил Волков, мастер рефлексов (отражений света на картине, в искусно нанесённых мазках краски).
Как он оценивает творчество товарищей по цеху? Его научил Александр Иванович Веприков. Как профессионалы, художники обходятся без ахов и охов. «Как здесь написано, и я могу», или же высокая оценка: «как здесь – я не могу».
Сам Николай Николаевич экспериментирует. В целом, его полотна – это живопись импрессионизма, впечатлений «от пятна» (impression по-французски и значит «впечатление»). Но вот на выставке полотно, которое сам автор назвал абстрактным.
- Было такое настроение, на холст нанёс много синей, голубой краски. Потом посмотрел, прищурился – тут вон стрекозиное крыло видится, тут – камыш, прорисовал их – и вот этот пейзаж, - пояснил художник своим гостям.
Это уже постимпрессионистская техника письма, как и полюбившаяся нашему живописцу в зимних пейзажах тональная живопись. А вот на стене картина для интерьера – букет красных цветов, выполнен чистыми красками – чистый фовизм.
Тяжело ли расставаться с картинами? Конечно, бывает тяжело. В каждой – частичка собственной души. Но полотна уходят не в никуда, а в частные и музейные собрания. Так художник служит своим творчеством людям.
А. ИКОННИКОВ
Фото С. Коростелёва

Источник: «КИРОВСКАЯ ИСКРА» № 18. 4 мая 2024 г.