Сочинитель Иван Раевич

Вятка — Воронеж. Что, казалось бы, общего может быть у столиц отдаленных друг от друга краев? Связывают их, конечно же, люди.

Еще в 1903 году в издававшихся в Воронеже «Филологических записках» выступил со своими «Этимологическими заметками» вятский уроженец, выдающийся этнограф Д. К. Зеленин (1878-1954). «Заметки» пересыпаны вятскими словами, изречениями, содержав текст оригинальной песни, записанной в Яранском уезде.

С 1918 по 1934 годы (с двухгодичным перерывом в сталинских лагерях) в Воронежском университете преподавал историк Г. А. Замятин (1882—1953). Уроженец г. Слободского, он был крупным специалистом по истории России XVII века, оставил и немало краеведческих работ.

На состоявшихся в феврале 1991 года вторых Петряевских чтениях доклад о Г. А. Замятине делал воронежский историк А. Н. Акиньшин. А душой чтений был кандидат филологических наук, доцент Воронежского университета, один из председателей Всероссийской ассоциации библиофилов О. Г. Латунский, живший в годы войны в г. Кирове.

Из книг Олега Григорьевича особенно популярна одна, вышедшая в Москве третьим изданием в 1988 году. Это «Власть книги», составленная из рассказов о книге и книжниках. К последним автор по праву причислил уроженца г. Уржума И. А. Раевича (1808—1847). Главу о нем и предлагаем вниманию читателей.

В. СЕМИБРАТОВ.

В моей библиотеке хранилась малого формата книжка, приобретенная лет двадцать тому назад у одного из московских букинистов. Называлась она так: «Действительное путешествие в Воронеж. Сочинение Ивана Раевича. Второе издание. Спб., в типографии А. Сычева, 1839».

Книжка принадлежит к модному в первой половине XIX века жанру романтических «путешествий», который имел зачастую весьма отдаленное отношение к реальной географии. Иван Раевич, к примеру, вместо того, чтобы, оставить потомкам конкретные впечатления о вашем городе, оставил нам, в сущности, лишь свидетельства своего пылкого красноречия.

Но стоит ли быть чересчур привередливым? Для тех, кто увлечен прошлым своего края, важны любые документы, в том числе записки путешествующих особ. В этом смысле занимательно и творение Ивана Раевича, который рисует характерные сцены из быта Воронежа, куда на поклонение мощам святого угодника Митрофания «стремятся все жители отдаленных стран нашего отечества». Самые колоритные эпизоды как раз связаны с изображением богомольцев и обитателей разнообразных странно-приимных домов.

Особую краеведческую ценность представляет глава «Прогулка по Воронежу», в которой автор, выражаясь его цветистым слогом, стремится «любопытный взор свой, жаждущей впечатлений разительных, насытить обозрением мест достопамятных». Сочинитель повествует о посещении берега реки Воронеж, рассказывает о петровском цейхгаузе, Акатовском монастыре.

На первое издание «Действительного путешествия в Воронеж» (М., 1838) небольшой рецензией откликнулся в «Московском наблюдателе» В. Г. Белинский. Критик добродушно посмеивался над псевдоэлегическими потугами автора, заполняющего страницы картинами вроде той, как в Тульской губернии его встретила ужасная буря. В. Г. Белинский выписывает обширную цитату из диалога автора с провинциальным помещиком Петром Ивановичем и сопровождает цитату ироническим пожеланием, чтоб «какой-нибудь составитель курса эстетики или теории поэзии» при случае ею воспользовался. Нынешнему исследователю, если его волнует вопрос, как складываются литературные репутации, и впрямь крайне поучительно обратиться к зафиксированному И. Раевичем разговору. Один из собеседников рассуждает о том, что «на развалинах со временем забытой славы Пушкина водрузится слава Бенедиктову».

Словом, как произведение «изящной словесности» детище И. Раевича не имеет ровно никакого значения, что и подтверждено авторитетным мнением В. Г. Белинского. Но книга привлекательна своим «воронежским» аспектом, и давно не терпелось выяснить, что представляют собою автор и тот «милостивый государь Андрей Прокофьевич Узанов», коему сочинитель покорнейше посвятил свой труд.

Сегодня известна в деталях удивительная биография того, кто полтора века назад посетил город на притоке Дона. Право, если б Белинский мог предвидеть печальную долю И. Раевича, он, вероятно, не захотел бы огорчать автора и постарался бы просто не заметить книгу.

Иван Александрович Раевич из семьи священника, родился в 1808 году в Уржуме. Из Вятской духовной семинарии был исключен. В 30-е годы состоял в Петербурге секретарем редактора-издателя газеты «Северная пчела» Н. И. Греча, потом служил корректором в типографии московских театров. 1838-м годом помечен сборник стихотворений И. Раевича «Плоды вечерних безделок», выпущенный иждивением А. П. Узанова, содержателя богоугодного заведения — «юдоли жалких страдальцев». В 1839 году появляется второй сборник поэтических опытов под заглавием «Досужние вечера». Если другие книги, в том числе и «Путешествие», критика разругала, то эту попросту обошла своим вниманием. Задумав напечатать свою новую работу, на сей раз нравственно-философского содержания, И. Раевич старается предварительно обеспечить ее распространение. Запасшись подписными листами, автор пешком прошел все внутренние губернии России, в частности Курскую, Орловскую, Рязанскую. Средства, которые он собирал, предназначались отнюдь не для гонорара, а на «усовершенствование дома в Курске, строящегося для принятия безденежно бедных богомольцев».

В сентябре 1839 года И. Раевич появился в родных вятских краях. Мужики принимали его за чиновника тайной, полиции. Это встревожило губернские власти, до которых дошло к тому же, что отставной канцелярист Раевич не гнушается дерзкими выражениями в их адрес.

Раевича арестовали и после недолгого следствия, в августе 1840 года, отправили в Шлиссельбург, где томились наиболее опасные враги самодержавия. В списке узников Раевич значился под номером шестьдесят девять, а причина заточения формулировалась: «За распространение политических разных вымыслов». Семь лет ни в чем не повинный И. Раевич провел в Шлиссельбурге и летом 1847 года скончался в крепостном госпитале...

Теперь пришла пора чистосердечно признаться, что сведения о днях и трудах неудачливого литератора позаимствованы мною из работ Евгения Дмитриевича Петряева.

Я люблю книги этого кировского писателя-краеведа. В них нет ни единой строки, исторгнутой «легким» пером. К нему, уральцу по происхождению и сибирефилу по характеру увлечений, очень подходит давнее тамошнее словцо «старатель», то есть добытчик золотых крупинок из массы речного песка. Одержимых старателей-одиночек уже не видно на берегах таежных рек, их труд заменили гигантские машины — драги. Но вряд ли изобретут когда-нибудь приспособление, которое заменило бы тяжелую работу старателя-литературоведа, отыскивающего крупицы давно минувших фактов, имен, событий в грудах архивных дел, в глубинах заброшенных библиотек. Евгений Петряев — образец такого литературоведа, а Сибирь, Урал, Вятский край нашли в нем неутомимого исследователя своей старины.

Все книги Евгения Петряева, если их поместить под один переплет, окажутся как бы энциклопедией культурной жизни обширной русской провинции. И что особенно существенно: из этой энциклопедии мы не без удивления обнаружим, что к востоку от уральского хребта располагалась в прежние времена вовсе не дикая, закостеневшая в невежестве азиатчина. Напротив, даже в самую мрачную пору реакции здесь не затухали очаги духовности, вскипали невидимые миру слезы, возникали крамольные идеи. А какие самобытные, по оригинальной мерке скроенные личности выдвигались здесь на авансцену!

Одна из них— наш знакомец Иван Раевич, человек с задатками своеобразного донкихота, думающий не о себе, а о страждущих и болящих, сирых я убогих. Он и «Действительное путешествие в Воронеж» издал в благотворительных целях.

Теперь, когда стали известны подробности горестной участи автора, я будто иными глазами смотрю на эту книжку в простеньком переплётце. Ведь она - осколок судьбы, погубленной, изломанной царизмом.

Источник: “Уржумская старина”, № 5, сентябрь-октябрь 1991 года, с. 41-44.