«РОДСТВЕННИЦА» ХУДОЖНИКА

В.А. Бахревский, автор повести «Виктор Васнецов», с горечью писал: «С памятью по себе Виктор Михайлович обошелся круто. Коли я для вас что-то значу, коли вам интересно знать обо мне – узнавайте! И ни строчки не написал ни о жизни своей, ни о том, как они создавались, его великие русские картины». Поэтому часто в отыскании фактов жизни великого русского художника отправными точками становятся его бессмертные творения. Толчком к написанию данного рассказа послужил портрет молодой женщины, хранящийся в Доме-музее В.М. Васнецова в Москве. Он подписан следующим образом: «Васнецов В.М. Портрет И.А. Спасской (родственницы художника), 1879 г.» Кем же приходилась И.А. Спасская художнику?

Во время поездки в Вятку летом 1878 г. Васнецов писал целую серию портретов своих родственников: братьев Петра и Аполлинария (ГТГ), тещи М.И. Рязанцевой (Картинная галерея Белоруссии, Минск), бабушки жены Т.А. Караваевой (Эстонский художественный музей, Таллинн), возможно, жены Александры Владимировны (ДМВ). Именно эти портреты периода 1878-1879 гг. называют исследователи жизни и творчества художника. Однако никто из них не упоминает о портрете И.А. Спасской. Только в монографии Н.С. Моргунова и Н.Д. Моргуновой-Рудницкой в списке произведений В.М. Васнецова указан без всяких комментариев портрет Иларии Александровны Спасской (х., м. 46х35,5, слева внизу подпись: В. Васнецовъ 1879), находившийся во время издания книги (1962 г.) в частном собрании Я.Г. Этингера в Москве.

В.М. Васнецов вспоминал, что когда он впервые в августе 1867 г. приехал в Петербург поступать в Академию художеств, то «некоторое время … жил у случайно отыскавшегося дядюшки Н.Н. Спасского (Николая Николаевича. – А.М.) в Вольно-эк[ономическом] обществе». Возможно, опираясь на это воспоминание, сотрудники Дома-музея и назвали И.А. Спасскую родственницей художника. Однако дальнейшие разыскания показали, что Н.Н. Спасский не имел никаких родственных отношений с изображенной на портрете женщиной. Да и сотрудникам Дома-музея это должно было быть известно, т.к. передаче портрета музею в 1964 г. содействовал сын И.А. Спасской Валерьян Николаевич Шкляев, который наверняка объяснил, кто изображен на портрете.

И все же родство Спасской и Васнецова действительно имелось, но очень дальнее, почти символическое. Вернее, даже не родство, а свойство: младший брат Иларии Александровны Леонид Спасский был женат на Марии Александровне Рязанцевой, двоюродной сестре жены В.М. Васнецова Александры Владимировны, урожденной Рязанцевой. Однако во время написания портрета И.А. Спасской даже этого эфемерного родства не существовало. Брак Л.А. Спасского с М.А. Рязанцевой состоялся лишь в июле 1880 г.. Так что, строго говоря, сотрудники музея ошиблись, назвав И.А. Спасскуюродственницей художника.

Многие исследователи отмечают, что В.М. Васнецов писал портреты «лишь людей близких ему, дорогих или интересных какой-то своей характерностью», это были «как правило родные или знакомые». Так как И.А. Спасская не являлась родственницей Васнецова, надо искать ее среди близких знакомых художника.

В письме В.В. Стасову Васнецов замечал: «Да мало ли еще чего вспомнится. А вся моя семинарская жизнь… А друзья и проч., и проч., и проч. И право, все такие подробности ничуть не менее имели значения в моей жизни и развитии, чем то, что я Вам сообщал и сообщаю, а, скорее, даже более». Именно с учебы Васнецова в Вятской духовной семинарии, а, возможно, и еще раньше, началось его знакомство с семьей Спасских. В 1858 г. он поступил в Вятское духовное училище вместе со своим одногодком Никанором Кувшинским, с которым был дружен потом около 20 лет. Видимо, благодаря этой дружбе Васнецов познакомился с родственными Кувшинским вятскими семьями Спасских, Никитниковых, Фармаковских. Близость этих семей была не только кровной, но и глубоко духовной. Они входили в круг передовой вятской интеллигенции того времени, и знакомство с ними сыграло большую роль в формировании мировоззрения молодого В.М. Васнецова.

В год приезда Васнецова на учебу в Вятку Иларии Спасской исполнилось лишь пять лет, и, конечно, тогда Виктор вряд ли обратил внимание на маленькую девочку. Ко времени его отъезда в Петербург в 1867 г. Илария училась в Мариинской женской гимназии, которую окончила в следующем году с малым золотым кольцом. Затем она сдала экзамен на звание учительницы в мужской гимназии, а в 1872-1874 гг. преподавала арифметику в Мариинской женской гимназии. В эти годы Виктор Васнецов, бывая в Вятке, встречался с Иларией Спасской. Результатом встреч, возможно, стал небольшой портрет И.А. Спасской, хранящийся в Кировском художественном музее (КХМ) (х., м., инв. ном. Ж-782). На обороте портрета рукой В.Н. Шкляева сделана надпись: «Написано ок. 1872-74 г. в Вятке». Шкляев указывал на существование семейного предания «о том, что Виктор Михайлович Васнецов писал портрет моей матери (И.А. Спасской. – А.М.), когда ей было лет около 20, т.е. в самом начале 70-х годов». Однако в заключении по вопросу об авторстве этого портрета заведующий отделом живописи Государственного Русского музея Новоуспенский писал: «Если принять авторство Васнецова, то дата написания портрета д.б. отнесена к более раннему времени и едва ли м.б. определена позднее, чем 1868-1869 гг., т.е. время поступления Васнецова в Академию художеств. О вероятности более ранней даты свидетельствует и возраст изображенного лица: И.А. Спасской здесь не более 15-16 лет». Но специалист все же ошибся. Как известно, Виктор Васнецов неоднократно посещал Вятку после поступления в Академию художеств. А что касается возраста изображенной на портрете Иларии, то он не соответствовал ее внешнему виду – она выглядела моложе своих лет. У потомков Иларии Александровны в Н.Новгороде сохранилось много ее фотографий, и один из фотопортретов работы Масленикова по внешнему виду И.А. Спасской соответствует ее портрету из КХМ. И хотя фотография не датирована, выполнена она не ранее 1873 г., следовательно, изображенной на ней девушке не менее 20 лет. Однако выглядит она еще совсем ребенком. Таким образом, портрет действительно выполнен в 1872-1874 гг., а, скорее всего, до августа 1872 г. Тогда же Васнецов написал портреты еще двух своих вятских приятельниц: Юлии Герасимовны Порфирьевой (урожд. Никитниковой) (8 февраля 1872 г., КХМ) и Анны Егоровны Мышкиной (7 августа 1872 г., ГТГ).

После 1874 г. пути Васнецова и Спасской, видимо, расходятся на несколько лет. Илария Александровна уехала в Москву на Высшие женские курсы профессора В.И. Герье, а Виктор Михайлович продолжил учебу в Академии художеств в С.-Петербурге. Вновь они встретились, скорее всего, только в 1878 г., когда в марте Васнецов с молодой женой переехал на жительство в Москву. Первые месяцы жизни в Москве были для Виктора Михайловича очень напряженными. О многих своих проблемах он сообщал Ивану Николаевичу Крамскому, в котором ценил «не только старшего, уважаемого товарища, но и близкого друга, человека, способного его понять в момент сомнений». 1 мая Васнецов писал Крамскому: «Кроме того, что мои картины дурны, они еще и дороги, должно быть. С каждым днем убеждаешься более и более в своей ненужности в наличном виде. Что требуется, я не могу делать, а что делаю – того не требуется. Как я нынче извернусь – не знаю. Работы нет и не предвидится. Впрочем, песенки эти Вы слыхали, да … скверный мотив!» На это Крамской ответил обстоятельным письмом, убеждая Васнецова писать жанровые картины. В июне Васнецов опять жалуется Крамскому на финансовые трудности и даже просит взаймы денег для поездки в Вятку. Но только ли эти проблемы угнетали Васнецова? В этом же письме он писал: «Хотелось бы с Вами поговорить вообще и о другом, но на душе такая скверность, что лучше уж ни о чем не говорить. … Обращаюсь я к Вам просто в состоянии метания из стороны в сторону». И 15 июля, в день отъезда в Вятку, благодаря Крамского за присланные деньги, Васнецов писал: «Не подумайте, что я кутить вздумал – вырваться на время из города в настоящем положении моем – необходимость для моего духа и тела. … Не знаю решительно, о чем больше писать – в голове как-то все не то».

О чем же еще он хотел сообщить Крамскому, что его мучило кроме нехватки денег и творческих исканий? Не встреча ли с Иларией Спасской тому виной?

За прошедшие несколько лет она расцвела и из пухленькой девочки превратилась в красивую молодую женщину. Выросшая в окружении близких людей, пропагандировавших народнические идеи, ставшая одной из первых женщин в России, получивших высшее образование, Илария Александровна восприняла моду первых курсисток-нигилисток – стриженые волосы, скромное темное платье, украшенное лишь белоснежным воротником и манжетами и небольшим шейным бантом. Такой она и выглядит на московской фотографии марта 1877 г. Через год волосы стали длиннее, но девичьи косички были забыты уже навсегда. Встреча с ней могла взволновать Васнецова, помнившего ее еще девочкой, и превратить бывшую некогда дружбу в более сильное чувство. Не об этих ли нравственных мучениях, метаниях между женой и Иларией Спасской хотел сообщить Васнецов Крамскому? 3 июня 1878 г. Илария окончила курсы и в память об этом сфотографировалась в московской фотографии Е.М. Симонова. Одну из этих фотографий она подарила Васнецову. Видимо вскоре Спасская уехала домой в Вятку. А в июле туда же с женой Александрой Владимировной отправился Васнецов. Не известно, виделся ли Виктор Михайлович с И.А. Спасской в Вятке, однако он немного успокоился, обрел некоторое душевное равновесие. «Теперь от постоянной еды что-то лениво понимается и думается. Желаю Вам жить здорово и весело», - писал он Крамскому из Вятки. «Родные стены» помогли. Результатом этого стали вышеназванные портреты родственников и самое главное – этюды к будущей картине «После побоища Игоря Святославича с половцами».

15 сентября он снова в Москве. К сожалению, очень мало известно о московской жизни Виктора Михайловича осенью и зимой 1878-1879 гг. Только его жена Александра Владимировна и брат Аполлинарий Михайлович, приехавший в Москву в октябре 1878 г., оставили некоторые воспоминания. Александра Владимировна вспоминала: «Виктор Михайлович делал какие-то наброски в своих альбомах. Я, занятая хозяйством, … этими набросками интересовалась мало». А Аполлинарий Михайлович рассказывал: «В первые московские месяцы холст будущего “Поля битвы” стоял пустым. Виктор Михайлович трудился над “Преферансом” и только немного компоновал что-то в своих альбомах». Какие же наброски делал Васнецов в своих альбомах? Может быть, среди них были и наброски к портрету И.А. Спасской?

В.М. Васнецов. Портрет И.А. Спасской (родственницы художника), 1878 г.
Дом-музей В.М. Васнецова, Москва

Осенью 1878 г. Илария Спасская уехала в город Фатеж Курской губернии работать учительницей женской гимназии и больше с Васнецовым, видимо, не встречалась. Однако Виктор Михайлович думал о ней. Очевидно, именно в это время он пишет портрет И.А. Спасской по представлению, используя подаренную ему фотографию. Конечно, это не было простой копией фотопортрета. С него Виктор Михайлович заимствовал только отдельные детали: поворот головы, стоячий воротник, две пуговицы платья, шейный бант и удерживающий волосы ободок. Но выражение лица совсем иное, девушка выглядит моложе, живее и естественнее. Исследователи творчества Васнецова отмечают его индивидуальную творческую особенность: в его изображении «образ в основных чертах всегда возникал сразу и в дальнейшем оставался неизменным». Поэтому, сравнивая портреты Спасской из Дома-музея в Москве и из КХМ, можно найти много общего. Одинаковый овал лица, немного пухлые по-детски щеки, маленький рот с полными губами и даже прядь волос, спадающая на лоб – вот что роднит портреты и доказывает, кстати говоря, авторство Васнецова более раннего портрета. И эти же черты отличают портреты от фотографически реальной Иларии Спасской.

Чтобы обосновать время создания портрета из Дома-музея (конец 1878 – начало 1879 гг.), необходимо вспомнить об одной весьма неприятной истории, произошедшей между В.М. Васнецовым и И.Н. Крамским в феврале-марте 1879 г. из-за этюда Васнецова «Женская головка». Эту историю довольно подробно на четырех страницах своей монографии описали Н.С. Моргунов и Н.Д. Моргунова-Рудницкая. Однако сейчас необходимо посмотреть на нее несколько с другой стороны.

9 февраля 1879 г. В.М. Васнецов и И.Е. Репин отправили в Петербург на VII выставку передвижников свои работы и написали И.Н. Крамскому сопроводительные письма. Васнецов, в частности, писал: «Посылаю я нынче на выставку три своих вещи: одну большую картину “Преферанс” и две малых – этюды: “Женская головка” (портрет г-жи С.) и “Мужик” (“С просьбой”)» и назначил цену за свои произведения: «за “Преферанс” – 1000 р., за “Мужика” – 200-150 р., “Головка” не продается». Получив картины, Крамской 14 февраля написал об этом Репину и, между прочим, сообщил следующее:«Васнецов, кажется, поправляется немного. По крайней мере, присланное недурно; очень жаль, что в голове портрета его теневая щека ближе световой». Репин в ответном письме Крамскому 17 февраля объяснял: «А Васнецову головку испортил Аванцо (оформитель. – А.М.), он ее наклеивал на холст да при этом догадался покрыть вареным маслом (она была пожухшая). Васнецов хотел смыть масло, да смыл и лессировку верхнюю местами; он уж ее и посылать не хотел, да так махнул рукой». Прошло больше недели, уже началась выставка, и вдруг 25 февраля в письме Репину Крамской сообщил: «Вместе с этим письмом я пишу и Васнецову, где ему пишу о самовольном поступке с моей стороны: я не поставил его “Головку”, т.е. даже никому и не показывал. Она ему могла бы повредить. Казните меня, делайте со мною что хотите, но я не мог иначе поступить. Лоб, глаза и нос очень хорошо, но остальное – ниже возможного. Не знаю, что мне за это будет, но пусть будет, что будет».

В.М. Васнецов (?). Портрет И.А. Спасской.
Вятка. 1872–1874 гг. (?) Кировский обл. худ. музей им. В.М. и А.М. Васнецовых

И.А. Спасская. Не ранее 1873 г. 
Фото Масленикова в Вятке Вятка. 
Архив Болотниковых, Н.Новгород 

Задетый за живое Васнецов 1 марта с горячностью писал Крамскому: «Ваше известие о “Ж[енской] головке” затронуло постоянные мои, т[ак] сказать, проклятые вопросы. Не знаю, жалеть ли мне о том, что Вы не выставили картинку, никому ее не показывая и не допустив обсуждения ее общим собранием? Но за Ваше доброе желание избавить меня от лишнего поругания я Вам искренне благодарен». И далее: «Мне думается, Иван Николаевич, что я не отличаюсь особенной нескромностью по отношению к своим произведениям; в данном же случае никак не могу примириться с мыслью, что я так жестоко ошибся, посылая свою “Женскую головку” на Передвижную выставку. Правда, Риппа покрыл ее вареным маслом (по своему тупоумному усмотрению), но я не думаю, чтобы это испортило ее до крайней негодности. Впрочем, я автор и, следовательно, не могу быть беспристрастным судьей своих произведений. Против уже свершившегося факта я ничего не возражаю и прошу Вас ни в каком случае не выставлять “Женскую головку”. За Ваше искреннее желание мне добра я Вас от всей души благодарю! … Жалею только о том, что Вы мне не написали сейчас по получении картин». На это Крамской что-то ответил Васнецову, очевидно, пытался объяснить причины своего поступка. И 12 марта Васнецов, видимо, убежденный доводами Крамского, написал: «Иван Николаевич, добрейший. … Чувствую, что изобидел Вас пресильно письмом, не понял, т[ак] сказать, интимной стороны Вашего поступка. Вы были правы и за Вашу решительность – Вам мое спасибо. А за мою ретивую горячность простите».

Вот все известные этапы развития конфликта вокруг этюда «Женская головка». Необходимо прокомментировать эту историю, т.к. некоторые ее детали, понятные на первый взгляд, после подробного разбора приобретают совсем иной смысл. Авторы монографии о В.М. Васнецове истолковали поступок Крамского тем, что в то время «особенным авторитетом Васнецов еще не пользовался». Однако, именно Крамской очень высоко ценил талант Васнецова и всегда поддерживал его в работе. Ключ к пониманию конфликта скрыт в самом этюде, вернее, в том, чья «женская головка» на нем изображена. Уже в первом письме Васнецова примечательны сразу два момента: пояснение названия этюда «Женская головка» и отказ от его продажи. Очевидно, «С.» означает фамилию портретируемой госпожи, а отказ от продажи этого портрета указывает, насколько он был дорог автору. В свете всего вышесказанного под «С.», несомненно, скрывается фамилия «Спасская», а значит это именно тот портрет, который хранится в Доме-музее В.М. Васнецова в Москве.

Таким образом, становятся понятными причины всей этой истории. Очевидно, Васнецов не случайно в письме к Крамскому дал пояснение к этюду. Видимо, после июня 1878 г. в одном из писем Виктор Михайлович все же сообщил Крамскому о своем увлечении и, наверное, просил совета. Поэтому Крамской должен был знать, кто скрывается за подписью «г-жа С.» Возможно, Крамской сначала не обратил внимания на это пояснение к этюду и отметил только небольшой недостаток портрета («теневая щека ближе световой»), что действительно имеет место на портрете И.А. Спасской из Дома-музея. Однако в целом работы Васнецова ему понравились. Но позднее Крамской понял, кого изобразил Васнецов. А так как после Петербурга выставка должна была переехать в Москву, изображенную на портрете девушку там могли узнать, и возникли бы нежелательные для Васнецова слухи. Поэтому Крамской принял решение никому не показывать этот портрет и не экспонировать его на выставке. Репину же он, не сообщая истинной причины своего поступка, объяснил, что этюд мог повредить художественному престижу Васнецова. Видимо, с Васнецовым он хотел объясниться тем же, о чем написал Репину. По крайней мере, Виктор Михайлович именно так понял объяснения Крамского. И тогда Крамской вынужден был указать истинную причину, толкнувшую его на такой шаг. Васнецов же, все поняв, попросил у Крамского прощение («не понял, т[ак] сказать, интимной стороны Вашего поступка»). Конфликт был исчерпан. К сожалению, все вышесказанное является лишь гипотезой по причине отсутствия некоторых писем. Так, отсутствуют два важнейших письма И.Н. Крамского к В.М. Васнецову, в которых он объяснял причины снятия этюда с экспонирования. Далеко не полностью изданы письма и самого В.М. Васнецова.

Вскоре после этой истории Васнецова захватывают другие дела и проблемы. Уже в последнем письме, завершившем конфликт, он сообщал Крамскому: «Немного запоздал ответом, но уже по другим причинам – все было некогда – работаю». Виктор Михайлович во всю трудился над картиной «После побоища». А 29 марта у него родился первый ребенок, дочь Татьяна, прибавилось домашних хлопот. Вскоре он вошел в Абрамцевский кружок, появились новые друзья, возникли новые интересы. Увлечение Иларией Спасской за всеми этими делами отошло на второй план.

Но не для самой Иларии Александровны. Есть основание думать, что ее чувства к Васнецову возникли еще в Вятке, когда она была только ребенком. И еще очень долго она вспоминала о Васнецове. В 1885 г. И.А. Спасская вышла замуж за врача Белохолуницких горных заводов Николая Николаевича Шкляева, вдовца с пятью детьми. Однако В.Н. Шкляев сообщал, что «для Иларии Александровны решиться на этот брак было очень тяжело, прежде всего потому, что она любила одного человека, имени которого я здесь не называю. … Брак моей матери с Н.Н. Шкляевым был поступком героическим, при данных обстоятельствах, самопожертвованием ради маленьких детей, отказом от своих чувств и надежд». То, что этим человеком был В.М. Васнецов, подтверждается следующим обстоятельством: И.А. Спасская никогда не говорила своим детям о каком-либо ее портрете, написанном знаменитым художником. При других обстоятельствах это было бы весьма странно. В.Н. Шкляев сообщал также, что «выйти замуж за любимого человека она не могла, были определенные препятствия к этому». Если это был Васнецов, понятно, какие препятствия существовали – во время развития их отношений в 1878 г. он уже был женат. А, как вспоминал В.Н. Шкляев, И.А. Спасская «была религиозна… В религии она видела и ценила ее моральную сторону, ее нравственное учение». Поэтому разбить недавно созданную семью Иларии Спасской не позволяли ее морально-нравственные принципы. И значит, ее отношения с Виктором Васнецовым не могли иметь продолжения. «Я не знаю истинных размеров трагедии в связи с этим браком (с Н.Н. Шкляевым. – А.М.), - писал В.Н. Шкляев, - но, видимо, трагедия, тщательно скрываемая от детей – была не мала».

Как сложилась дальнейшая судьба Иларии Александровны Спасской? После Фатежа она преподавала в Вятке, ее часто увольняли из учебных заведений за слишком либеральные взгляды. В ноябре 1885 г., как уже говорилось, она вышла замуж за врача Н.Н. Шкляева и жила с ним в Белой Холунице. Илария Александровна родила ему еще пятерых детей и занималась воспитанием и домашним обучением всех детей. После смерти мужа в 1902 г., оставшись почти без средств, она перебралась с детьми в Вятку. Здесь Илария Александровна иногда давала частные уроки и получала поддержку от своих многочисленных родственников. В 1920-х гг. часто жила у своей дочери Любови Николаевны Шкляевой в с. Соколовке Вятской губ., обучая и воспитывая внука Вячеслава. Умерла И.А. Шкляева (Спасская) в декабре 1934 г. в Вятке, похоронена на Богословском кладбище.

А какова дальнейшая судьба портретов И.А. Спасской? Портрет, написанный в 1872-1874 гг., остался в Вятке и хранился в семье Спасских. После смерти отца Иларии Александровны в 1892 г. его имущество наследовал старший сын Николай Александрович Спасский, секретарь Вятского статистического комитета, а после его смерти в 1920 г. – его брат Ираклий Александрович Спасский, вятский врач. Очевидно, среди вещей был и этот портрет. В 1952 г. вдова И.А. Спасского Елена Васильевна передала портрет В.Н. Шкляеву. А тот после экспертизы портрета в Государственном Русском музее в Ленинграде 10 ноября 1964 г. передал его в КХМ безвозмездно с условием выставлять вместе с другими работами В.М. Васнецова. Долгое время портрет хранился в запасниках музея, где был найден летом 1997 г., сейчас реставрируется и, можно надеяться, наконец, займет свое место среди работ В.М. Васнецова. Портрет, написанный в 1879 г., видимо, до смерти Васнецова хранился у него, а после выставлялся в его Доме-музее в Москве. Там этот портрет видела сестра В.Н. Шкляева Юлия Николаевна в 1930-х гг. Во время войны некоторые работы Васнецова из Дома-музея были проданы и среди них, очевидно, портрет И.А. Спасской. Вероятно, тогда он и попал в частную коллекцию Я.Г. Этингера. В начале 1962 г. В.Н. Шкляев узнал от сотрудников Дома-музея В.М. Васнецова в Москве, что в какой-то частной коллекции существует портрет его матери. Позднее он установил, в чьей коллекции находится этот портрет, и в апреле 1964 г. при содействии В.Н. Шкляева Управление культуры выкупило портрет у Этингера и передало его в Дом-музей В.М. Васнецова в Москве, где портрет и экспонируется в настоящее время.

Но, оказывается, это еще не все портреты И.А. Спасской, написанные, возможно, В.М. Васнецовым! В 1961 г. В.Н. Шкляев привозил в Москву еще один портрет И.А. Спасской, авторство Васнецова которого не было признано специалистами музея. Сотрудница Дома-музея показала этот портрет дочери художника Татьяне Викторовне, и та сообщила, «что Виктор Михайлович писал портрет Иларии Александровны Спасской, один или два портрета (!!! – А.М.) (точно она не помнит), что этот портрет, (привезенный В.Н. Шкляевым. – А.М.), возможно, написан Виктором Михайловичем, хотя и отличается в чем-то от тех портретов, которые она помнит, что она не знает, какова была судьба портретов и где они находились и находятся». Но и это еще не все. В.Н. Шкляев сообщил, что кроме портрета И.А. Спасской, который он предъявлял для экспертизы в Дом-музей В.М. Васнецова, у него были и «другие варианты портретов» его матери, которые он сдавал на экспертизу в Государственный Русский музей и Государственную Третьяковскую галерею. «И тут и там некоторые из предъявленных портретов признаны – но с вопросом – работой В.М. Васнецова». Эти портреты также были сданы В.Н. Шкляевым в КХМ, но до настоящего времени там не обнаружены.

Получается, что портретов И.А. Спасской существовало как минимум три! И если когда-либо подтвердится, что все они были написаны В.М. Васнецовым, это лишний раз докажет серьезность отношений между ним и Иларией Спасской. Но пока не найдены другие портреты и письма, раскрывающие отношения между В.М. Васнецовым и И.А. Спасской, приходится остановиться на версии, изложенной в данном рассказе. А «родственницу художника» в подписи под московским портретом И.А. Спасской следует переименовать хотя бы в «вятскую знакомую».

Алексей Мусихин

P.S. И.А. Спасская была на пять лет моложе Васнецова. После окончания Мариинской женской гимназии она сдала экзамен на звание учительницы, преподавала арифметику, затем в 1874 г. поступила на Высшие женские курсы профессора Герье в Москве. На фотографии 1877 г. Илария Спасская – курсистка: стриженые волосы, скромное темное платье, которое освежают белоснежные воротничок и манжеты. В 1878 г. Спасская фотографируется в память об окончании Высших женских курсов и одну из фотографий дарит земляку-художнику. Судя по переписке В.М. Васнецова с И.Н. Крамским, имела место романтическая история между Виктором Васнецовым и Иларией Спасской, закончившаяся расставанием. Через год был написан портрет, который до сих пор висит в доме-музее Васнецова.

А судьба Иларии Александровны Спасской сложилась так. Она вернулась в Вятку, в 1885 г. вышла замуж за вдовца с пятью детьми, врача Белохолуницких горных заводов Николая Николаевича Шкляева. У них родилось еще пятеро детей, один из которых, Сергей Николаевич.

Источники:
1.Алексей Мусихин. “Родственница” художника. Вятка: москов.- вят. лит.-худ., краевед. журнал. № 3. – М., 1998. – С. 16-21: фот.
2.http://a-musikhin.narod.ru
3.http://artkapris.ru