«ОЙ, ДИД-ЛАДО»...
А мы просо сеяли, сеяли,
Ой, Дид-Ладо, сеяли, сеяли...
Кто не знает или хоть раз в жизни не слышал, слов этой народной песни. Но не все, наверное, знают, что с историей этой игровой песни связано имя младшего из братьев Васнецовых Александра Михайловича. 130 лет со дня рождения которого исполнилось 5 сентября. После окончания Вятского училища для распространения сельскохозяйственных и технических знаний и приготовления учителей он работал учителем в с. Шурме, Уржумского уезда, где учительствовал и его старший брат Николай, родившийся, как и великий художник, Виктор Васнецов, в с. Лопьял.
Здесь, в Шурме, А. М. Васнецов с 1872 года начал записи народных песен. Записывал он их и в уржумских селах и деревнях — Буйско-Архангельском, Носкове и Страбыкине, Лопьяле и т. д. И опубликовал их в сборнике «Песни Северо-Восточной России» при участии и с помощью В. М. и А. М. Васнецовых в 1894 году, второе издание было осуществлено в Кирове в 1949 году.
Однако известная песня записана не в Уржумском уезде, а в родовом гнезде Васнецовых — селе Рябове, Сулаевской тогда волости, Вятского уезда, где, по описанию этнографического уклада этого села профессора Каринского, «еще в значительной степени сохранялся старый уклад жизни... Сохранялась старинная одежда, мужская и женская, и старинные головные уборы (китайники, шушуны, моршени, шамшуры и пр.). Сохранялись верования в леших, суседков, еретников и пр. Справлялась по старине свадьба (с причетами невесты, приговорами дружки и с целым рядом обычаев и поверий). Гармошка была редкостью, а частушек вовсе не было... Из лиц, родившихся после 1855 года, некоторое количество было грамотных. О газетах в деревнях обычно даже не слыхали».
Так что песня эта исконно народная, наверняка принесенная с собой первыми русскими поселенцами Вятского края. Кстати, вариант этой песни был зафиксирован П. И. Якушкиным в Костромской губернии и опубликован в 1884 году. Уже в наше время почти сходный вариант записан в г. Ветлуге. Не из тех ли мест двигались в наши края первые русские поселенцы?
По мнению фольклористов, эта песня уходит своими корнями в очень древний народный быт. Цикл игровых песен-хороводов «А мы просо сеяли», «Лён» имел, прежде всего, практическое назначение и был связан с хозяйственным укладом жизни хлеборобов древности. Просо, по археологическим данным, на территории нашей страны выращивали с незапамятных времен. О просе не раз упоминает Геродот.
В VI—VIII веках развивалась подсечная система подготовки очищенных от леса земельных участков для посева сельскохозяйственных культур. Подсечное земледелие требовало больших затрат труда. Рубка и сжигание леса, корчевание пней — все это трудоемкие работы. Поэтому подсечное земледелие было по плечу лишь большим коллективам. В условиях Вятского края, где подсечная форма земледелия, по А. В. Еммаускому, сменилась трехпольной лишь к XVII веку, она была по плечу лишь большой патриархальной семье, где дети помогали взрослым. Вот и появилась песня-игра. А воспроизведение в этой песне движений, связанных с. подготовкой почвы, посевом, уборкой урожая, в своем первоначальном значении имело цель при помощи магических действий и заклинаний слов содействовать росту хлебов. «Мы прятали, прятали» (т. е. корчевали землю под пашню) — так начинается песня. Далее — сев, молотьба... И кончается песня выбором невесты, ведь свадьбы были осенью, после окончания полевых работ.
Таков нехитрый сюжет этой песни. Привлекает внимание припев «Ой, Дид-Ладо...» Он встречается и в других народных песнях в разных вариантах: «Ой, диду-ладу», «Ой диди, лада моя» и т. д. Сразу вспоминается «Слово о полку Игореве», где Ярославна называет Игоря «ладой». И в украинском языке «ладо, лада» — это супруг, супруга.
Существует мнение, что Лада — это божество. Еще в прошлом веке А. С. Фамицын опубликовал исследование «Божества древних славян», в котором подытожил и этнографические данные об этом божестве. Он использовал материалы славянских стран. Интересен его вывод о существовании Лады и Лада — богини и бога. Бог Лад, или Ладо, отождествлен им со славянским Ярилом.
В сербохорватской песне—молитве о дожде Лада названа высшим божеством: «Молимся, Ладо, молимся вышнему богу. Ой, Ладо, ой!»
«Приведенные фольклорные примеры показывают нам, — пишет Б. А. Рыбаков в книге «Язычество древних славян», — что Лада мыслилась славянскими народами или как единое божество, к которому следует обращаться, или как соседствующее с неясным «вышним богом».
Не случайно, по мнению В. Щербакова, и восклицание «ой!». Точно так же не случайно обращение «Ай, Ладо,» в другой обрядовой песне. Дело в том, что сохранилось написание имени этого, божества в форме Аладо. Так это имя писалось в польских церковных запрещениях обрядов язычников («поганых») в XV веке.
«Итак, — пишет В. Щербаков, — из сказанного нужно сделать определенный вывод, подкрепляемый древнейшими записями: высший бог славян — это Аладо, который по хорошо известным законам мифологии наделен спутницей — Ладой... Кто же этот Аладо и какова его мифологическая судьба? Сравнивая эпитеты его с теми, которые обращены к богу Халду Ванского царства, нельзя не прийти к выводу о сходстве. Но есть ли, право, прямые аргументы, свидетельствующие о том, что это один и тот же бог, только наделенный впоследствии и другими функциями? Да, есть. Известно, что имя этого бога на его родине, в Ванском царстве, три тысячи лет назад звучало так же: Алди! У славян лишь характерное окончание на «о»... Распевное «Аладо» славян не воскресло случайно, а есть продолжение древнего имени и молитв ванов и ассирийцев в сопредельных с Ванским царством районах!»
В. Щербаков в своей статье доказывает, что ваны были предками венедов — вятичей («Асгард и ваны», сб. «Дорогами тысячелетий», М.. 1989). А то, что вятичи — предки вятчан, об этом тоже есть научные предположения.
В этом контексте любопытны факты, приводимые Н. М. Карамзиным в «Истории государства Российского»: «Бог веселия, любви, согласия и, всякого благополучия именовался в России Ладо; ему жертвовали вступающие в союз брачный, с усердием воспевая имя его, которое слышим и ныне в старинных припевах. Стриковский (М. Стрыковский, польский историк XVI века, автор хроники) называет сего бога Латышским: в Литве и Самогитии народ праздновал ему от 25 Мая до 25 Июня, отцы и мужья в гостиницах, а жены и дочери на улицах и на лугах: взявшись за руки, они плясали и пели: «Ладо, Ладо, дидис Ладо», то есть великий Ладо. Такое же обыкновение доныне существует в деревнях наших; молодые женщины весною собираются играть и петь в хороводах: «Лада, диди-Лада».
В I томе своей «Истории» Н. М. Карамзин использовал ряд летописных записей и легендарных сказаний из летописного сборника конца XVII — начала XVIII в., составленного дьяконом Афанасьевского («Холопьего») монастыря на р. Мологе Тимофеем Каменевичем-Рвовским. Этот усердный подражатель Симеону Полоцкому кроме сборника, именуемого «О древностях Российского государства», был еще автором переделки «Повести о семи мудрецах», увещевательного послания к Кариону Истомину «Божий град», написанного отчасти силлабическими стихами, отчасти прозою, по поводу слуха, что К. Истомин желает оставить монашество и жениться. Кроме того, он еще написал четыре церковные поучения, свидетельствующие о большой начитанности автора.
Кстати, Т. А. Каменевич-Рвовский в 1699 году записал легенду об основании г. Холопьего. Суть ее в том, что новгородцы брали Корсунь и долго отсутствовали, а жены без них вышли за рабов, которые по возвращении мужей бежали от бичей последних и основали Холопий. Интересно, что эту легенду использовал неведомый нам автор «Повести о стране Вятской» применительно к г. Хлынову, а восходит она к Геродоту, который писал:
«После 28-летнего владычества над Азией скифы возвратились в Северное Причерноморье, где одолели своих рабов, вступивших за время их отсутствия в связь с их женами».
Легенду эту применительно к г. Холопьему передают также Герберштейн и Стрыковский.
Так вот. Т. А. Каменевич-Рвовский пишет в своем летописце, что когда словено-русский князь Лахерн, воюя землю Греческую, сложил свою голову близ моря (где создан был после монастырь Влахернский), «в Сидерех же, или в Мордве и в Черемисе, княжили тогда два брата, Диюлель и Дидилад, которых язычники назвали богами, за то, что они научили их пчеловодству».
Загадочная и очень любопытная легенда. «В Сидерех», к примеру, можно истолковать, как в «северных странах» («сидор» — северный ветер (олонец), с. Сидоровское в быв. Костромской губернии). Имя первого брата — Диюлель— напоминает имя мифического славянского божества Леля, а также венгерское слово «дьюла» — высший военачальник, наместник. А имя второго брата — Дидилад — уже известно нам Дид-Ладо.
Не осталось ли это имя в топонимах Поволжья? Река Алатырь, одноименный город в Чувашии как будто бы похожи («аладо»), правда, название города производят от тюркских слов «ала» — пестрый и «тура» — дом, но ведь это название города, а как объяснить название реки, несомненно, более древнее? Еще в XVI веке из Древней Казани шла Алатская дорога, на которой стоял небольшой городок Алат.
Заманчиво здесь провести аналогию со словом «алатырь» — «всем камням камень» русских народных сказок и заговоров, близ которого, якобы, упала Голубиная книга, чудесный камень, который был положен Спасителем в основании Сионского храма, он был принесен с Синая и поставлен там как алтарь.
Как бы то ни было, языковеды отмечают прибалтийские заимствования в угро-финских языках, в частности, в мордовских и марийском, так что прибалтийское «дидис Лада» вполне могло появиться и в мордовских — Дидилад. А у прибалтов и у славян, как известно, была когда-то языковая общность. Оттуда, быть может, и корни этого слова. Конечно, последнее слово здесь за специалистами.
А я отмечу такой штрих: братья научили своих новых подданных пчеловодству. Но ведь, как считают ученые, дикие пчелы в Поволжье обитали с древнейших времен. А вот за Уральскими горами их не было. Так не там ли была прародина угро-финнов, как опять же считают некоторые ученые, и о чем намекнула нам загадочная легенда?
Да, непрост был грамотный дьякон, немало он, видимо, знал и слышал из того, что до нас уже не дошло.
А народ сохранил в своей памяти песню. И распевает: «Ой, Дид-Ладо»... Не догадываясь о значении этих таинственных слов, дошедших до нас из глубины веков.
В. КАРПОВ.
Владимир Борисович Карпов — журналист, краевед из Уржума.
Источник: “Уржумская старина”, № 5, сентябрь-октябрь 1991 года, с. 44-47. |
