Семибратов В.К.

Л.А. ГРЕБНЕВ – ВЫДАЮЩИЙСЯ ДЕЯТЕЛЬ СТАРООБРЯДЧЕСТВА

Выдающийся деятель старообрядческой культуры Л.А. Гребнев родился в октябре 1867 г. в д. Дергачи Уржумского уезда Вятской губернии, в семье крестьянина-федосеевца Арефия Семёновича Гребнева, предки которого пришли на Вятку с Беломорья.

Живя в Дергачах, Л.А. Гребнев крестьянствовал, а также «занимался иконописанием» [1]. С 1894 по 1898 гг. он выпускал на гектографе старообрядческие издания, а в 1899 г. при помощи жителей д. Пальники Глазовского уезда, братьев Василия и Евтихия Титовичей Семеновых [2], открыл тайную типографию. Навыки для работы в ней он ещё ранее, как предполагают уральские исследователи, приобрёл в тайной типографии, основанной в начале 1860-х гг. в Москве братьями Андреем и Алексеем Петровичами Овчинниковыми, приобретённой затем Д.Д. Крупиным [3].

Думать так заставляет, в частности, то, что выпускавшиеся в Дергачах книги Л.А. Гребнев, подобно своим коллегам, выдавал за напечатанные в Почаеве или же в некоей «типографии христиан соловецкого и старопоморского потомства», а «опознавательным знаком ложности выходных сведений в изданиях Л. Гребнева нередко был вопросительный знак, который он, как и Д.Д. Крупин, ставил сразу за выходными данными или в левом нижнем углу листа» [4]. Л.А. Гребнев пользовался рядом клише, купленных им «в Москве из прежде бывшей типографии» [5] Овчинниковых-Крупина, имел в своём собрании книги, напечатанные последним, был лично знаком (а возможно дружен) с ним, о чём свидетельствует, в частности, фотография, сделанная в августе 1904 г. в Нижнем Новгороде. На ней запечатлены Д.Д. Крупин, Л.А. Гребнев и его жена, уроженка с. Старая Тушка Елена Трофимовна (в девичестве Черезова). В 1906 г. у супругов Гребневых родился сын Фома, ставший со временем активным помощником своего отца [6].

В XIX в. «духовно-административным центром всего федосеевского согласия» стало Преображенское кладбище: «Здесь проходили федосеевские соборы 1810, 1814, 1816, 1817 и последующих годов, отсюда распространялись письменные обращения «ко всем христианам», здешний богослужебный устав стал образцом для подражания. &;lt;…&;gt; С момента основания на кладбище федосеевской общины в ней с необыкновенной точностью исполнялся богослужебный устав. Никакие упущения в совершении служб не допускались. Так же строго соблюдался и временной порядок богослужений. &;lt;…&;gt; Всеми признавалось, что даже знаменитые староафонские монастыри не исполняют службу с такой точностью, как старообрядцы Преображенского кладбища» [7].

Всему этому пытались следовать и подражать и вятские старообрядцы, поддерживавшие тесную связь с Преображенской общиной. И вовсе не случайно то, что в 1907 г. Л.А. Гребнев уехал в Москву, где стал помогать в устройстве типографии попечителю и председателю совета Московской общины христиан древлеправославного кафолического исповедания старопоморского благочестия Г.К. Горбунову (1836-1920). В доме этого известного фабриканта, имеющего более пяти тысяч служащих [8], и поселился вятский книгопечатник. Он изготовил для нового заведения «матрицы церковно-славянского шрифта, отличавшиеся четкостью и даже изяществом» [9].

Однако сложные отношения с управляющим типографией Р.И. Кистановым [10] заставили Л.А. Гребнева уже в 1908 г. покинуть Москву. Оставаясь «крестьянином Вятской губернии Уржумского уезда Теребиловской волости деревни Дергачей», он приобрёл дом в с. Старая Тушка, откуда была родом супруга. Здесь и решено было устроить «типографию христиан древле-православно-кафолического вероисповедания и благочестия», в связи с чем 4 июня 1908 г. Л.А. Гребнев обратился к губернатору с таким прошением:

«На основании Высочайшего указа от 17 апреля 1905 г. о веротерпимости мы, старообрядцы, можем совершать наше богослужение по старопечатным книгам. Но ввиду трудности изготовления этих книг в прежнее время старообрядцы не имеют их в настоящее время в достаточном количестве, и многие из нас терпят в этом неотложную нужду.

Я прибегаю к Вашему великодушному вниманию, Ваше превосходительство, с нашей насущной нуждою о древне-церковных книгах и прошу Ваше превосходительство разрешить открыть мне типографию со словолитнею для изготовления церковных книг. При этом я уведомляю Вас, что в своей типографии я буду печатать только на церковно-славянском шрифте, и книги, выходящие из типографии, будут всецело церковно-служебного и религиозно-нравственного направления.

Земно прошу Ваше превосходительство откликнуться на нашу нужду и поддержать нас в религиозно-нравственном просвещении нашей молодежи, которая сильно нуждается в религиозных книгах.

Типографию прошу разрешить мне сделать в селе Тушка Малмыжского уезда Малорожкинской волости в собственном доме» [11].

Разрешению на открытие типографии способствовала виза начальника губернского жандармского управления об отсутствии у него данных о политической неблагонадежности просителя. Переехавшие к тому времени в город Казань и ставшие мещанами Суконной слободы братья Семёновы по сути дела выступили в роли компаньонов Л.А. Гребнева: «Василий занимался добыванием средств для типографии, которая существовала в значительной степени за счёт пожертвований старообрядцев. Евтихий активно помогал Гребневу в изготовлении орнаментики для изданий, занимаясь травлением на цинке, тогда как сам печатник резал клише на дереве и на меди» [12].

В типографии Л.А. Гребнева было занято «рабочих от 3 до 6 человек» [13]. Это расположенное в глухой вятской глубинке заведение сразу же встало в один ряд с известными старообрядческими типографиями в гг. Москве и Уральске [14], ни в чём не уступая им в качестве продукции и успешно выполняя общую задачу насыщения богослужебной и просветительской литературой общин «ревнителей древляго благочестия». Наряду с типографией были заведены иконописная и литейная мастерские. Примерно в 1913 г. овдовевший к тому времени Л.А. Гребнев стал «церковным старостой Тушкинской религиозной общины «поморцев» [15], оставаясь таковым в течение 17 лет.

В годы Первой мировой войны от типографского ремесла он практически отошел, хотя по-прежнему отливал медные иконы и нательные кресты, занимался иконописью, руководил молитвенным домом, обучал детей грамоте. Согласно записанным с его слов показаниям, Л.А. Гребнев вместе с жителем д. Большие Пальники Немского района Л.Ф. Бабкиным «в 1917 году в августе-сентябре был на Всероссийском съезде поморских общин при Преображенском кладбище» [16].

Вскоре с приходом новой власти дарованная царским правительством свобода вероисповедания закончилась. 18 октября 1918 г. начальник уездной милиции И.Г. Колотов увез из Старой Тушки в Малмыж конфискованные печатные станки и шрифт гребневской типографии. Был арестован и книгопечатник. Вскоре его отпустили на свободу, однако аресты продолжались и в последующее время

После конфискации типографского оборудования Л.А. Гребнев с сыном и несколькими помощниками вплоть до 1929 г. продолжал писать и отливать кресты и иконы. По воспоминаниям его племянника З.М. Черезова, из литейной мастерской выходили также «шестерни ручных дрелей, колокольчики, медные втулки для тарантасов и разная мелочь. Песок для форм возили с Арского поля…»

Для того, чтобы помещение по вечерам лучше освещалось, в доме Л.А. Гребнева «к потолку были подвешены большие стеклянные шары на блоках, которые наливались водой и сбоку ставились лампы». Книгопечатник по-прежнему занимался садоводством, причем «уже в то время… применял различные химические препараты для уничтожения вредителей… &;lt;…&;gt; В голодный 1921-й год он многим помогал продуктами… никогда не требовал возврата, полагая (так! – В.С.) на совесть. &;lt;…&;gt; У него был большой круг друзей во многих областях, в Москве, отовсюду он получал много писем» [17].

Одним из таких друзей в 1920-е гг. стал молодой учитель А.И. Янкин (1893-1938) [18]. Созданный им в 1921 г. в д. Новая Тушка музей местного края вскоре приобрел всероссийскую известность. Для «наиболее ценного и богато обставленного» [19] старообрядческого отдела музея Л.А. Гребнев передал множество собственноручно напечатанных, а также собранных за долгие годы рукописных и старопечатных книг XVI-XVII вв. (в том числе «Острожскую Библию» Ивана Федорова и «Псалтырь» Мамоничей), старинные письма, деловые документы, картины, клише заставок, остатки шрифта.

В мае 1922 г. А.И. Янкина и Л.А. Гребнева посетили сотрудники Малмыжского уездного музея Н.А. Машковцев, А.И. Пентегов и М.Г. Худяков. Они оставили подробный отчет об увиденных ими культурных сокровищах, с глубокой симпатией описав многогранную личность старообрядческого самородка [20]. В 1924 г. А.И. Янкин организовал из гребневских раритетов выставку «История русской книги», о чем стало известно руководству Московского отделения Центрального бюро краеведения, выразившему «другу музея» благодарность «за пожертвование многих ценных древнерукописных и первопечатных книг» [21].

В том же году Л.А.Гребнев принимал участие во втором Всероссийском съезде поморских общин в Москве, в 1926 г. «имел приглашение на съезд поморцев в г. Саратов… но выехать не пришлось» [22]. В 1928 г. Л.А.Гребнев был лишён избирательных прав, а в 1930 г., как говорится в уголовном деле, «окончательно раскулачен» [23]. Очевидец «раскулачивания» Б.Г.Черезов вспоминал: «Из окон выбрасывали шрифт, охотники брали его для отливки и катания дроби. Не переплетёнными книгами оклеивали все три Тушки дома, чуланы, использовали для растопки» [24]. Конфискованных тогда книг оказалось до 15-ти возов. Иногда ученики в школах пользовались вместо тетрадей листами гребневских книг и брошюр, имевшими широкие поля и большие межстрочные промежутки.

Вынужденный оставить Старую Тушку, Л.А.Гребнев перебрался в с. Русский Турек Уржумского района, но прожил там всего лишь два месяца, после чего, по его словам, «в марте м-це 31 года переехал в дер. Б. Пальники Немского района, где жил у своего знакомого Бабкина Леонтия Филипповича. С октября м-ца 1931 г. стал служителем культа Б.-Пальниковской поморской общины…» [25].

17 февраля 1932 г. начальником Немского районного управления рабоче-крестьянской милиции Д.А.Семаковым в доме Л.А.Гребнева был произведён обыск, в результате которого оказались конфискованы: «1) Описание Саратовского совещания христиан староверов 1 экз., 2) Совещательное постановление и материалы Московского собора 1 экз., 3) Постановление саратовского собора 2 экз., 4) Старопоморский летописец 1 экз., 5) Канон за единоумершего 2 экз., 6) Поминальник в переплете 1 экз., 7) Канонник в переплете 1 экз. 8) Разных бумаг в разбитом виде и 9) Жестяная коробка с разного рода предметами и металлическими принадлежностями для литья, т.е. остатки от литейной» [26].

В тот же день обыскам подверглись: в д. Большие Пальники – Г.А.Гоголев (охарактеризованный в уголовном деле как «сын «священника», кулак, с 1922 по 1931 год включительно был «священником» поморской церкви»), Л.Ф.Бабкин («раньше служил в Чите у белых»), М.В.Вологжанина, Д.Ф.Гоголева, сестра Л.А.Гребнева П.А.Гребнева, в д. Слудка – С.Ф.Вологжанин («бывший торговец, эксплоататор наемного труда»), О.В.Кудрявцев («лишенный избирательных прав, в течении (так! – В.С.) 17 лет служил жандармским унтер-офицером в гор. Одессе, участвовал в подавлении восстания на броненосце «Потемкин» в 1905 году»), А.М.Кудрявцева; в д. Медкоедово – С.А.Сунцов («священник», лишенный избирательных прав»), И.В.Чуриков, Т.П.Ситникова (в деле все женщины поименованы как «начетчицы-монашки при молитвенных домах поморцев», которые «являлись постоянными посетителями собраний», а также «использовались для а[нти]/с[оветской] агитации среди населения».

Почти все эти люди (за исключением Д.Ф.Гоголевой, П.А.Гребневой, И.В.Чурикова), а также арестованные вместе с ними Л.И.Шкурихин («бывший торговец») и Е.А.Масальцева, в сфабрикованном органами НКВД обвинении оказались членами «контр-революционной церковно-кулацкой группировки», которая «под видом устраиваемых молитвенных собраний призывала население выступать против мероприятий власти», а «отдельные ее члены выступали с а[нти]-с[оветской] агитацией на общих собраниях крестьян, в частных беседах и т.д.» Начиная якобы с 1929 г., они проводили «запугивание крестьян скорой войной, запугивание падением советской власти, страшным судом, антихристом, различными муками, огненными реками, виселицами, избиениями и т.д. … с той целью, чтобы население отказалось от мероприятий, направленных к улучшению сельского хозяйства, отказалось от выполнения госповинностей, а главным образом… от вступления в колхозы» [27]. Главой группировки был признан Л.А.Гребнев – «священник» старообрядцев-поморцев, по социальному положению кулак» [28].

Начиная с 18 февраля 1932 г., все 11 человек находились «под стражей в Вятском домзаке по 2 категории» [29]. В этот же день штатный практикант СПО Вятского ОПС В.Шишов произвёл допрос Л.А.Гребнева, в протоколе которого от имени арестованного в графе «Партийность и политические убеждения» записал: «Как настроенный а/советски, Советской власти не признаю» [30].

Видимо, позднее, составляя обвинительное заключение, В.Шишов подчеркнул карандашом слова из письма жившего «в Истонии (так! – В.С.)» Г.Е.Фролова о том, что «Царство антихриста убито, а поэтому приближение идет Страшного суда», а также сочетание «духовные письма», которые Л.А.Гребнев «имел задание… распространять», однако «не распространял, а только читали на совещаниях церковного совета, а так же (так! – В.С.) и друзьям» [31]. Автором писем являлся Ф.В.Воробьёв – «руководитель Областного Духовного совета в г. Саратове», с которым Л.А.Гребнев «имел личное общение в д. Дергачах и Тушке и г. Москве» [32], а затем вёл переписку, обращаясь, как записано в протоколе вторичного допроса, «иногда с каким либо недоуменным вопросом». Здесь (правда, в несколько ином виде) вновь приведена цитата из письма Г.Е.Фролова, которому Л.А.Гребнев на его просьбу «сообщить… как мы живем и как относится советское правительство к поморскому движению… писал, что мы живем хорошо, что власть нас не преследует и т.д.» [33].

Отрицая проведение нелегальных собраний, Л.А.Гребнев признавался лишь в том, что «после моления-обедни иногда у нас решались вопросы чисто религиозно-церковного характера, но никогда ни кто не разговаривал из верующих, а также и я о колективизации (так! – В.С.) сельского хозяйства и других политических вопросах». Подследственный отверг обвинения в том, что на устроенном О.А.Гоголевым на 40-й день после смерти тещи обеде он якобы «говорил Осипу, что хорошо, что он не вошел в колхоз и что скоро будет война и советскую власть свергнут и что колхозников будут вешать за ноги». Л.А.Гребнев протестовал против голословных утверждений в том, что после богослужений призывал собравшихся не покупать «Заем у советской власти и что советская власть всех мужиков раздела и что эти деньги от Займов комунисты (так! – В.С.) разворуют», что будто бы «говорил, что будет голод на 7 лет» и что лишь не записавшиеся в колхозы крестьяне «будут спасены» [34].

Честно признавшись в личной убеждённости, «что коллективизация вредна для религии, так как там в колхозах люди разлагаются и большинство не верят в бога», Л.А.Гребнев отказался подтвердить обвинения в призыве к народу «не подчиняться советской власти», которая его «разорила», а также то, что будто бы говорил «монашкам… молитвенного дома о том, что Япония забрала Китай, а потом за берет (так! – В.С.) и Россию и что тогда кончится безбожное государство» [35].

11 марта 1932 г. «заключенный в Вятском Домзаке гр-н Гребнев Лука Ерофеевич (так! – В.С.), 64 л.» был «подвергнут медицинскому осмотру-освидетельствованию… на предмет определения его состояния здоровья и может ли он следовать по водному и ж.-д. транспорту и грунтовым дорогам». Несмотря на определённые старшим врачом домзака Евдокимовым «миокардит и эмфизему легких», акт завершался категоричным утверждением: «Следовать может» [36].

Узнав 5 апреля об окончании следствия, Л.А.Гребнев, как записано в протоколе дополнительного допроса, заявил (орфография и пунктуация подлинника): «Виновным я себя в предъявляемом мне обвинении не признаю. &;lt;…&;gt; Против проводимых мероприятий Советской власти я не когда не агитировал но и втоже время не вчем ей не помогал, а был пасивен, ибо мне как имеющему религиозные убеждения с малых лет трудно было согласится стеми порядками которые существуют внастоящее время» [37].

Несмотря на отказ от обвинений, 14 мая 1932 г. О.В.Кудрявцев, Л.И.Шкурихин, Т.П.Ситникова, М.Ф.Вологжанина, А.М.Кудрявцева и Е.А.Масальцева были осуждены Особой тройкой при ОГПУ Нижкрая по ст. 58-10 и 58-11 УК РСФСР на три года заключения в концлагере, а Л.А.Гребнев, С.А.Сунцов, С.А.Вологжанин, Г.А.Гоголев, Л.Ф. Бабкин – на трёхлетнюю ссылку в Северный край, объединявший в 1929-1936 гг. территорию нынешних Архангельской, Вологодской областей и Республики Коми. По некоторым сведениям, Л.А.Гребнев «по пути следования умер в гор. Котласе» [38]. Скорее всего, это произошло в том же 1932 г.

В августе 1937 г. был арестован сын книгопечатника Ф.Л.Гребнев, осуждённый 9 октября на 10 лет лишения свободы по статье 58-10 и вскоре погибший в заключении. На основании Закона РСФСР «О реабилитации жертв политических репрессий» от 18 октября 1991 г. Л.А. и Ф.Л. Гребневы были посмертно реабилитированы [39]. К настоящему времени усилиями прежде всего вятских, санкт-петербургских и екатеринбургских исследователей создан ряд трудов, посвященных многогранной деятельности подвижника вятских старообрядцев [40].