До начала 1990-х было не принято вспоминать добрым словом дореволюционных блюстителях правопорядка. Да и подлинных свидетельств о них сохранилось не так уж много. Поэтому мы очень благодарны таким читателям, как москвичка Татьяна Витальевна Чистякова, которая откликнулась на нашу просьбу помочь редакции материалами из семейных архивов. Ниже мы публикуем авторизованные фрагменты дневниковых записей ее прадеда о своем отце – сельском уряднике Георгии Дмитриевиче Дудине.
Сельский урядник, поясним, – исторический аналог современных «Аниськиных».

Неслучайные случаи
…Дед и бабушка имели хозяйство в деревне Малое Липово Уржумского уезда Вятской губернии, а так же шестерых детей. Самого младшего при крещении нарекли в честь святого Георгия Победоносца, имя которого значилось в «святцах» на этот день. «Воином, защитником люда крестьянского будет сей отрок – вон как хмуриться грозно!» - улыбнулся священник, передавая младенца родителям. Но те, пока были живы, ласково называли последыша Егорашей, поскольку греческое имя святого («георгос» - земледелец) было непривычно для мужицкого слуха.
Георгию, когда вошел в возраст, досталась солдатская доля. Службу нес в крепости Динабург (ныне это латвийский город Даугавпилс). Вырос до фельдфебеля. Начальство прочило в юнкерское училище, но Георгий от военной карьеры отказался: на родине ждало его рук порушенное хозяйство.
Крестьянские заботы, однако, не смогли, как прежде, заполнить всю его жизнь. А вскоре произошли два события, круто изменившие судьбу. Однажды он вновь увидел человека в форме, но род войск определить не смог. Любопытство толкнуло к знакомству. Оказалось, что это – урядник, один из нижних чинов сельской полиции. От него услышал увлекательные истории о схватках с разбойниками и конокрадами. А тут еще и у бедняка-соседа украли лошадь, что сразу же пробудило у Георгия самые горькие воспоминания детства: голод и лишения, которые испытала его семья, так же лишившись коня-кормилица.

В уездном управлении полиции отставному фельдфебелю разъяснили обязанности сельского урядника и вскоре зачислили на вакантную должность.
…Это случилось в соседней деревне, куда отец отправился навестить друга. Во время беседы услышали гул возбужденной толпы. Выскочив на улицу, поняли, что речь идет об очередной дерзкой краже. Спасаясь от преследователей, вор успел промчаться на похищенной лошади половину совершенно прямой улицы и… словно растворился в воздухе!
Мгновенно уловив суть, урядник не стал, как другие, теряться в догадках, а мигом распределил обязанности: тех мужиков, что порезвее, отправил стеречь выходы из деревни, а с остальными бросился искать злодея. Помогла вездесущая детвора. «Я видел - в какие ворота заскочил на коне чужой дядька», - тут же указал один из мальцов. Двор с постройками осмотрели, но ни кого не нашли. Скрытно уйти через смежные дворы вор тоже не мог…
Но в пытливом уме отца сразу возникли вопросы: почему два хлева и сарай стоят не по отдельности, а сливаются в одно строение? Да еще имеют несколько лишних ходов наружу и между собой?
Повторный их осмотр выявил: между стенами имеются ниши, куда вполне может поместиться и лошадь. В одном из них она и стояла! В другом тайнике нашли и самого вора. Отцу пришлось отбивать того у разъяренных мужиков, чтобы поступить с ним по закону. Но даже связанный, злодей зыркал по волчьи и, обращаясь к уряднику, прошипел: «Повезло тебе сегодня – случайно, но долго радоваться этому тебе не придется!»
- Этих «случайностей» для вас, варнаков, у меня припасено немало, - ответил отец.
Хозяин двора стоял молча, но тоже смотрел недобро.
Дальше был суд, который определил суровое наказание для конокрада, а для его укрывателя – совсем незначительное. Григорий Дмитриевич был недоволен этим, поскольку подозревал за ним более тяжкие грехи. И не напрасно подозревал. Тот мужик являлся не просто пособником, а глазами и верховодом пришлой шайки разбойников и конокрадов. Их же руками и надумал совершить душегубство. Из рассказов об этом случае я помню следующее: когда на розвальнях, запряженных резвым жеребцом, отец зимней ночью возвращался домой через перелесок, на него напали. Мохнатые, словно лешие, фигуры выступили из-за деревьев, поднялись по обочинам из сугробов. Двое схватили коня под уздцы, другие бросились к саням. Тут отец разглядел, что это не сказочная нечисть, а разбойники в вывернутых для устрашения наизнанку тулупах. Он всегда держал кобуру расстегнутой, поэтому быстро выхватил револьвер и пальнул в ближнего из нападавших. Обученный конь, услышав команду, сбил удерживавших его под уздцы грудью и сразу же взял в намет. Так они и спаслись.
Вскоре в уезд прибыла специальная команда конных стражников – для очистки лесов от лихих людей. С тех пор о подобных шайках здесь больше не слышали.
А через какое то время и хозяин «хитрого двора», уже сам попавшийся на конокрадстве, был отправлен по этапу на каторгу, где по слухам и сгинул…

Счастливый день
…Это было в 1904 году, перед сенокосом. Отец совершенно умаялся, разрываясь между хозяйственными и служебными заботами. Поэтому, выезжая в очередной раз со двора, он протянул мне какую то ветхую бумагу: «Совсем истрепалась. Аккуратно перепиши только слова и не кому не показывай – документ секретный».
Бумага имела заглавие – «Конокрады, меновщики (разъездные торговцы, промышлявшие также обменом вещей и скупкой краденного) и прочая вредная тварь». Дальше шел перечень имен с указанием мест проживания, описанием внешности и т.д., испещренный еще и множеством непонятных значков. Позже я узнал, что это был список людей, подозреваемых в разных темных делах. Где также обозначались и принятые к ним меры, и те, что еще следовало предпринять.
Переписал я список к полудню и вышел на крыльцо, где мать как раз беседовала с незнакомым стариком.
- А на что тебе мой Митрич? Да и сам ты откель?
- Я издалека пришел – из Нолинского уезда.
- Батюшки! Это ж более ста верст…
- Лошадь у нас пропала, и теперь – хоть ложись да помирай. Сам я с холерного года вдовый, и ращу шесть сироток-внучат. А о Егории Митриче слава идет: сквозь землю и стены пропажу увидит, всех лиходеев знает наперечет…
Пока мы кормили гостя, вернулся отец и подключился к расспросам. Но вопросы задавал как-то странно: заставляя старика припомнить много сторонних от дела сведений. К примеру – любят ли в барском поместье приглашать на праздники хор цыган? Когда появлялись в селе коробейники и татары-меновщики, чем торговали, как выглядели?
- И вправду – были у нас татары со своими тележками: меняли на шерсть и холсты разную мелочь. Да где их упомнить – все одинаковые и чернявые, как жуки…
Но отец не отставал, пока бедняга не возопил:
- Прости, Митрич – после потери Лысанки-кормилицы совсем из ума вышел! Вспомнил я сразу двух: один – горбоносый и рыжий. Другой – невысокий, с бородавкой на лице. Но взгляд у них одинаков – так и порскает, словно мышь из угла в угол…
- Бородавка – не под левым ли глазом? А лошадь, говоришь, назвал так из-за приметной залысины?- Лицо отца вдруг просветлело. – Ложись пока отдыхать, а я скоро вернусь…
Возвратился он к вечеру. Позади его тарантаса трусила на привязи невзрачная кривоногая кобылка. Но старик, как был – в исподнем и босой, выбежал за ворота, обнял ее и принялся целовать в морду. Затем пал на колени перед отцом и поклонился до земли. Тот сразу нахмурился и сурово сказал:
- Кланяться, дедушка, нужно перед иконами. А вот тебе от лица властей - благодарность: крупного «жука» нам помог словить! И сообщил вовремя – твою кобылу уже запрягли в повозку с товаром, собираясь в другую губернию, а оттуда они бы вернулись с другим конем.
Хитер Ахматша Галлиев – не бедокурил вблизи своего жилья, а вот поодаль - где торговал с дружками, обязательно случались большие пропажи. Теперь годков этак 5-10 округа от них отдохнет…
Утомленный всем пережитым, старик отправился почивать – обратный путь ему предстоял неблизкий. А мы с отцом укладывали гостинцы сиротам в подаренную телегу, и подбирали упряжь для Лысанки.
- Вот и кончается еще один счастливый день, - вдруг произнес он с задумчивой улыбкой, глядя на последние сполохи заката над крышами, и шутливо добавил, – пора в постель и тебе: иначе ни умным, ни сильным не вырастешь.
Я не понял – почему столь тяжелый и хлопотный день он назвал счастливым, но безропотно отправился спать. Ведь я очень хотел, когда вырасту, стать таким же бесстрашным, могучим и мудрым защитником селян, как мой отец…
Подготовил майор милиции Александр ГОЛОВКО.