Год и один день
Июльская ночь выдалась душной. Проснувшись, Анатолий лежал на кровати и чутко прислушивался к ночной тишине. Потом встал осторожно, чтобы не потревожить спящую жену, подошел к окну и распахнул его створки. С улицы повеяло прохладой. Дремавшие на завалинке охотничьи собаки Атос и Джейси подняли головы и настороженно смотрели на хозяина.
- Спите, спите, - махнул им рукой Анатолий и те, успокоившись, снова уткнулись мордами в пушистые лапы.
Анатолий, стараясь не шуметь, принес из глубины комнаты стул и присел к окну. Опершись руками о подоконник, стал смотреть в темноту. Густая пелена ночи плотно окутала деревеньку. Буквально в двух шагах не было видно ничего.
Из окна он только и мог разглядеть неясные очертания кустов сирени да кудрявой рябины, росших у дороги. Кругом ни звука, ни огонька.
Эта темная непроглядная ночь почему-то напомнила ему такие же темные тревожные ночи Чечни. Застава, на которой нес службу рядовой Анатолий Еноктаев, находилась вблизи станицы Асиновской. Шел 1996 год. Активных военных действий в Чечне не велось. Был перерыв между первой и второй чеченскими войнами. Но ребятам, служившим во внутренних войсках и несшим службу на заставах, покой лишь только снился.
В Чечню Анатолий попал после семи месяцев учебки. Одно время служил в колонне сопровождения. Сопровождать приходилось гуманитарные грузы, автобусы с людьми и многое другое, все, что перевозилось по горным дорогам. Потом его перебросили на заставу.
Нападений, вылазок боевиков на заставе ждали всегда. Но иногда притуплялась у ребят бдительность, а враг не дремал. Дважды нападали на заставу вот такими темными, но очень холодными ночами террористы и дважды завязывались нешуточные бои.
Поднимался по тревоге батальон, и рота приходила на помощь роте.
И только по счастливой воле случая ни одна из бандитских пуль, свистевших над головой, ни в одном бою не задела Анатолия. Год и один день прослужил он в Чечне и вернулся домой.

Из рук в руки
Углубившись в воспоминания, Анатолий и не заметил, как начало светать. Ночная мгла рассеялась, и белый легкий туман, поднявшийся от крутого берега Вятки, начал бесшумно обтекать дома длинной деревенской улицы. Послышались мужские голоса, и двое рыбаков со снастями на плечах проследовали к реке. Дремавшая Джейси встрепенулась и ринулась было вслед рыбакам, но негромкий посвист хозяина вернул ее на место. Собаки запрыгали перед окном, тихо скуля и махая хвостами. Анатолий поднялся со стула, сходил на кухню и вернулся оттуда с увесистым ломтем хлеба от домашнего каравая. Разломив его пополам, бросил собакам и снова присел у окна. Откинувшись на спинку стула, он ощутил под лопаткой мягкий ремень почтовой сумки. Анатолий взял ее в руки, положил на колени. Эту сумку с почтой носил 5 лет его отец, потом такое же время мать, а сейчас вот носит он.
Отца Анатолия, Григория Ивановича, в деревне уважали. Он всегда знал не только все новости Тюм-Тюма, но и Шурмы, куда трижды в неделю ходил в отделение связи за почтой. Еще он много читал газет и разных журналов, поэтому люди в деревне к нему тянулись. При встрече мужчины непременно спрашивали: «Ну, Иваныч, какие новости?». И он растолковывал им про политику и цены, про войну в Чечне и про очереди в магазинах за водкой. Так бы и носил, наверное, почту отец до своей пенсии, да случилась беда. Он умер от приступа, и врачи не смогли ему помочь.
Мать Анатолия, сильно горевавшая по мужу, решила продолжить его дело. Оставив работу в колхозе, Мария Ивановна перекинула через плечо почтальонскую сумку. Ей не надо было объяснять тонкости почтальонского дела - она их знала от мужа давно. И то, как ждут матери писем от своих детей, ей было известно не понаслышке. Все трое ее сыновей служили в армии. Толя - в Чечне. Что может переживать мать, дожидаясь долгожданного письма из «горячей точки»? Старший сын Валера стал военным и служит в погранвойсках на Чукотке. Лишь изредка приезжает он со своей семьей в Тюм-Тюм, радуя мать такими встречами.
«Маша» - так просто стали звать в деревне почтальоншу. Она не испугалась трудностей и в любую погоду вышагивала пять километров от Тюм-Тюма до Шурмы с пустой сумкой, а потом, наполнив ее газетами, журнала ми и письмами, шла столько же обратно. Лишь в половодье, когда разливалась коварная речка Чернушка, провожал и встречал ее средний сын Владик. Тихая, кроткая женщина, без лишнего шума старательно выполняющая свою ответственную работу, не раз награждалась руководством Уржумского узла связи почетными грамотами. В июле прошлого года ее торжественно проводили на пенсию. Почтовую сумку она передала сыну.

Её в семье Еноктаевых из деревни Тюм-Тюм
передают из рук в руки второе десятилетие

- Толя! - Анатолий как будто издали услышал тревожный голос жены. - Да что с тобой, Толя! - она,
встревоженная, стояла босой рядом. - Почему не спишь?
Он тряхнул головой и, наконец, окончательно освободившись от плена воспоминаний, успокоил жену и, взглянув на висящие в простенке часы-ходики, понял - спать сегодня уже не придется. Через час - в дорогу.

Письмецо в конверте
В семь утра он уже сбегал с крылечка старенького домика. По дороге на минуту задержался возле новостройки. Этот новый дом они строят с женой уже не первый год. Но наконец-то стало видно окончание стройки. Стены под крышей, остаются отделочные работы. Именно сюда спешит Анатолий после того, как разнесет по домам почту.
Почтальон идет по тихой улице просыпающейся деревни. Возле калитки одного из домов он останавливается. Так и есть. К забору на кнопку прикреплен конверт с письмом и маленькая записочка «Толик, пожалуйста, отправь это письмо». Анатолий, улыбаясь, кладет конверт в сумку. Он знает, в этом доме живет пожилая женщина Анна Ивановна Тимофеева. У нее много взрослых детей, и все они проживают в разных уголках России, поэтому Анна Ивановна очень часто пишет им письма. И также часто их получает. Почтальон спешит дальше и менее чем через час уже входит в Шурминское отделение связи.
Машина из Уржума уже подошла, и коллеги-почтальоны сортируют почту. Увесистая пачка газет и журналов достается и Анатолию. В ней газеты «Кировская искра», «Вести», «Вятский край», журналы «Сельская новь», «Приусадебное хозяйство». А вот и журнал, который выписывает сам почтальон - «Охотничье хозяйство». Анатолий не удержался, развернул красочные страницы. Будет что почитать ему вечером. А на охоту сходить, наверное, не удастся до поздней осени, хотя Атос и Джейси давно уже рвутся в лес.
- Анатолий Григорьевич, - окликнула его начальник Шурминского отделения связи Валентина Михайловна Бубнева. - Сегодня пенсия пришла. Получайте на своих старушек.
Радостный, с полной сумкой корреспонденции возвращался домой почтальон. «То-то обрадуются старики, - думал он, - а то уж не раз справлялись, где затерялись их денежки. Конечно, придется дольше обычного разносить почту. Нужно будет заходить в каждый дом, а их в деревне 120, почти во всех есть пенсионеры».
Как всегда, Анатолий начал разносить почту с верхнего конца деревни, постепенно двигаясь к берегу Вятки. Бабушке Васильевне принес письмо от сына, а она плохо видит, просит прочитать. Анатолий прочел письмо. Рада Васильевна весточке, долго не отпускала почтальона от себя. У ворот своего дома ждет его Таисия Алексеевна Еноктаева. Почтальон еще издали машет ей письмом.
- Спасибо, Толя, - улыбается женщина, - порадовал старую. Он еще продает кому-то поздравительные открытки и конверты, выдает пенсию, берет плату за газ и электроэнергию и только часа через четыре добирается, наконец, до своих Новиков (так почему-то зовут в Тюм-Тюме маленький выселок в 10 домов, ответвившийся от главной улицы деревни). Во дворе дома его ждет мать.
- Устал с непривычки? - спрашивает участливо. Анатолий еще только месяц носит почту, и Мария Ивановна старается его подбодрить. - Ничего, втянешься, дорожка-то протоптана, - говорит она. - Скоро ноги сами тебя нести по ней будут. Она бережно берет из рук сына почтальонскую сумку и уносит ее в дом. Анатолий присаживается на крылечко. Атос и Джейси вертятся рядом, тычутся влажными теплыми носами в ладони хозяина. Он не сердится, смеясь, треплет их лохматые головы. На крыльцо выходит жена. В руках она держит большое блюдо спелой луговой клубники. От нагретых жарким июльским солнцем ягод идет дурманящий запах, от которого, как в детстве, кружится голова. Анатолий вдыхает его, ест ягоды и чувствует, что вся накопившаяся за день усталость куда-то постепенно исчезает, а в душе остается лишь удовлетворение от хорошо выполненной работы и чувство своей нужности и полезности землякам. Особенно старикам. Анатолий знает, когда снова поутру с почтовой сумкой через плечо он отправится в путь, многие из пожилых людей проводят его взглядом, а потом с застывшей в глазах тревогой, с нетерпением будут ждать возвращения. И он не может, не имеет права обмануть их надежд.
... Длинный июльский день на исходе. Спешат, перекликаясь друг с другом, с вечерней дойки доярки, мальчишки с уловом возвращаются с Вятки, за деревней, над полем зреющих хлебов, полыхают яркие зарницы. И темная летняя ночь, принесшая с собой долгожданную прохладу, неслышно окутывает сном деревеньку.
Л. АЛЯБЫШЕВА.
Фото С. Коростелева.
Источник: «КИРОВСКАЯ ИСКРА» №3, 11 января 2003 г., с. 2.