«Немецкая пропаганда на весь мир трубила, что советской авиации больше нет, что она полностью уничтожена. Да, фашисты нанесли нам существенный урон, в начале войны превосходили нас по числу самолётов в два-три раза, но наши лётчики дрались отчаянно. Первое время нам было очень трудно. Взлетаем с одного аэродрома, а садиться приходится на запасной, так как наш уже занят немцами. Мы, как никто другой, видели ужасы войны: наши горящие города, толпы беженцев, отступающие войска. Мы несли большие потери. 22 июля немецкая авиация предприняла массированный налёт на Москву. Некоторым самолётам удалось прорваться к столице и сбросить бомбы. В ответ было принято решение о налётах на Берлин, первый из которых выполнили балтийские лётчики в ночь с 7 на 8 августа. Стало понятно, что удары по Берлину возможны. Началась всесторонняя подготовка. Из нашего авиационного полка дальнего действия было выделено девять лучших экипажей, летающих днём и ночью при сложных метеоусловиях. Стояли мы на полевых аэродромах в районе города Орла. Полёт предстоял очень трудный. Десять часов в воздухе, из них восемь — над территорией противника без сопровождения наших истребителей, без метеоинформации, без связи с землёй, без радиолокационных средств. Взлетать нужно с полной нагрузкой, то есть горючего «по пробку» и тонна бомбогруза. Были изучены на картах все возможные варианты маршрута, захода на цель, ухода после удара. Мы от балтийцев знали, что Берлин очень большой: девять поясов обороны ПВО, много прожекторов. Взлёт 22 сентября прошёл благополучно. Это самый трудный элемент полёта — поднять перегруженный самолёт с грунтового аэродрома. Легли на курс. Максимально набираем высоту. Проходим линию фронта. Она ясно вычерчивается огненными трассами. Полёт проходит без особой тревоги, но вот далеко по курсу вырисовывается большой город. Он ещё не затемнён. Ночное небо прощупывают прожекторы. Зенитки пока молчат, не видно и ночных истребителей. Прямо скажу: было страшновато, напряжение до предела, но это не трусость. А вот и долгожданное: «Пошёл». Самолёт вздрогнул: это значит, что бомбы сброшены. Всё небо — в разрывах зенитных снарядов. Глубокий левый разворот, и мы выходим из зоны ПВО. Кругом темно. Берём заветный курс к родному аэродрому. В ту ночь летало около 20 самолётов (наши экипажи и из соседних полков). Это мы тогда считали массированным налётом. Наши удары по Берлину, а затем и по другим городам Германии и её союзников, быть может, не наносили серьёзного вреда военно-промышленным объектам противника. Но они имели большое политическое и психологическое значение: наши самолёты могут сбрасывать бомбы даже на столицу фашистского рейха! И на протяжении всей войны каждую ночь раздавались взрывы в Берлине, Кёнигсберге, Данциге и других стратегических точках. У нас даже было такое выражение: «Хотя бы один на всю Германию, но вылет будет каждую ночь». Огни Берлина были потушены и не зажигались до конца войны. И если в 1941 году мы летали по глубоким тылам противника буквально единицами, то к маю 1945-го над Берлином одновременно появлялось до 800 наших самолётов. Каждый из нас твёрдо верил в Победу, и она пришла. Мы свой долг выполнили». В первые месяцы войны на бомбометание по Берлину вылетали самолёты, многие из которых технически устарели: не имели радионавигации и автопилота, а дальность полёта достигала нескольких тысяч километров. Они были недостаточно быстроходны, поэтому служили лакомой добычей немецких истребителей. Доставала их огнём и вражеская зенитная артиллерия. Чтобы не попасть под обстрел врага, советские лётчики вынуждены были подниматься на высоту до шести-семи тысяч метров. Кабины самолётов не герметичны, приходилось надевать кислородные маски, а тёплая одежда (меховые комбинезоны, унты и рукавицы) не спасала от холода. Температура на такой высоте — минус 20–30 градусов, а то и ниже. От перепада давления, физических и нервных перегрузок у многих лётчиков через нос и уши шла кровь. Но они терпели. 5 октября 1941 года во время одного из полётов самолёт С.И. Чемоданова был обстрелян немцами, и командир получил тяжёлое ранение. Подбитую машину удалось посадить. До апреля 1942 года Степан Иванович находился в госпитале. Вскоре после излечения он был назначен командиром 4-го авиаполка дальнего действия. За боевые заслуги подполковник С.И. Чемоданов в марте 1943 года был награждён орденом Александра Невского, а его полк стал гвардейским. Уже в мае наш земляк стал командиром 6-й гвардейской авиационной дивизии дальнего действия. В августе 1944 года «за умелое и мужественное руководство боевыми операциями и за достигнутые успехи в боях с немец-ко-фашистскими захватчиками» Степан Иванович был удостоен ордена Кутузова II степени. В наградном листе читаем: «За период с мая 1943 года по настоящее время 6-я гвардейская авиадивизия произвела 3984 успешных боевых вылета ночью, в том числе 88 на дальние цели, участвуя во всех значительных операциях Красной Армии от Карельского перешейка до Керченского пролива. Товарищ Чемоданов лично совершил 29 боевых вылетов. Дисциплинированный командир, требовательный к себе и подчинённым, имея хороший боевой опыт и обладая достаточным тактическим кругозором, всегда здраво оценивает обстановку, успешно мобилизуя личный состав дивизии на выполнение заданий по разгрому немецко-фашистских захватчиков». Степан Иванович много и упорно работал над совершенствованием боевого мастерства экипажей, беспокоился об улучшении быта личного состава. Он был отцом для своих подчинённых. Несмотря на то, что для больших командиров личные полёты на боевые задания были необязательны, Чемоданов не упускал случая и часто даже без разрешения вышестоящего руководства отправлялся в боевой вылет, всегда выбирая самые трудные цели. Всё это укрепляло его авторитет среди лётчиков, которые любили своего командира. 19 августа 1944 года Степану Ивановичу присвоили звание генерал-майора авиации, а в ноябре этого же года он был удостоен ордена Красной Звезды. В последние месяцы войны комдив С.И. Чемоданов был три раза персонально упомянут в благодарственных приказах верховного главнокомандующего, а в апреле 1945 года удостоен ордена Суворова II степени. После войны Степан Иванович продолжал командовать 6-й гвардейской авиадивизией дальнего действия. В апреле 1946 года в связи с сокращением численности Вооружённых Сил СССР это боевое соединение было расформировано. Гвардии генерал-майор авиации С.И. Чемоданов после прохождения военно-врачебной комиссии в сентябре того же года был уволен в запас по состоянию здоровья. Ему было всего 37 лет. Степан Иванович — один из немногих военачальников такого ранга, не променявший свою малую родину на жизнь в столице. Он приехал в Киров, работал на различных должностях, в том числе председателем Областного комитета ДОСААФ и начальником Кировского военного авиационно-технического училища. Ветеран участвовал в военно-патриотических мероприятиях, проходивших в городе, посещал школы, где рассказывал ребятам о подвиге наших солдат ради общей Победы, о своих боевых товарищах, с которыми старался поддерживать связь. Он также являлся членом военно-научного общества при Кировском доме офицеров, членом общества «Знание» и некоторых других общественных организаций. Супруги Чемодановы воспитали двух сыновей и дочь. Скончался Степан Иванович 1 декабря 1996 года. Владимир Шеин Источник: ВЯТСКИЙ ЕПАРХИАЛЬНЫЙ ВЕСТНИК, № 03 (413) 2022
