Смачны буряк да макуха — сладость военного детства
Тяжело пришлось детям войны, где бы они ни жили в те годы. Супруги Гаваза крепко помнят это время.
Богата была Украина. Белёные хаты стояли в кущах яблонь и груш, вишен и шелковиц, слив и абрикосов. На баштанах зрели гарбузы (тыквы) и кавуны (арбузы). Но Андрей Устимович этих радостей жизни в детстве не знал.
Супруги на маслозаводе
Родился он в 1943 году в селе под Уманью, в Черкасской области. На руках у мамы осталось трое детей, Андрей младшенький. А отец? Мама заливалась слезами, когда сын спрашивал о нём... Уходя с советской земли, гитлеровцы сжигали всё, убивали или угоняли домашний скот и людей в Германию. Война ушла на Запад, но дети пухли от голода. Ходили по дворам, просили милостыню. На трёхлетнего Андрея в чужом дворе напала большая чёрная собака, еле от неё спасся. Этот страх он помнит до сих пор.
Решили переехать на Западную Украину. Там ещё были кулаки, да и этот край немцы щадили ради своих подручных бандеровцев. Там легче было найти работу. Семья перебралась на Ровенщину. Лакомством была варёная сахарная свёкла — буряк. Её вкус Андрей Устимович запомнил навсегда.
Трёхлетнего мальчика мать сдала в детский дом в селе Клевань. Там уже была его сестра Надежда, она взяла его в свою группу.
- Детдом был в бывшем помещичьем имении, - вспоминает А.У. Гаваза. - Один корпус — столовая, в трёх — группы детей по 30 человек. С едой было хорошо, и условия для проживания были хорошие. Четыре класса учились в школе детдома, в семилетку ходили за километр от него. Старший брат Александр потом говорил, что детдом спас меня и мою сестру от смерти.
Через Клевань проходило шоссе Киев — Брест. Перед селом был уклон. Грузовики возили куда-то макуху — спрессованный в плитки подсолнечный жмых. Плитки вываливались из кузовов на дорогу. Ребята подбирали эту макуху, жевали. Вкус детства... Она была сладкой и питательной. (А если залить жмых патокой, то получится что? Правильно, халва. Андрей Устимович её очень любит.)
А потом он окончил ПТУ в Ворошиловграде (Луганске) и работал токарем на военном заводе.
Валентина Андреевна — из рода Охотиных, наша местная. У нас сады скромнее, но есть то, чего не бывает на Украине. А главное — немцев тут не было, деревни целыми остались. Зимой, конечно, было голодно. Мама пекла хлеб пополам с лебедой. Для детей и стариков — пополам с картошкой.
- Я свой картофельный хлеб выменивала, было интересно, какой на вкус лебедовый хлеб, - вспоминает Валентина Андреевна. - Весна придёт — щи с крапивой, со щавелем, песты от хвоща, еловая сиверига, сосновая кашка, дикий лук собирали. У меня бабушка жила в Ивановском, у Бушковского леса. Лес был нашим кормильцем. Малины было — кустов от ягод не видно. Грибов много. Наберём ягод, завернём в листья, и играем, будто пироги печём. Чаи были из трав.
- А мы только подорожник собирали, - говорит Андрей Устимович. - Семена оборвём и жуём. Невкусные они, пустые.
Валентина Андреевна сначала училась в Буйской школе, а потом в школе им. С.М. Кирова в Уржуме. В начальную школу ходила с кожаной офицерской полевой сумкой отца-фронтовика, и отцом, и его сумкой очень гордилась. Молодёжь тогда была активная, патриотическая.
- На целину я бы хотела, да уже не успела, - говорит она. - Моя двоюродная сестра жила в Краснодоне, ну и я загорелась ехать на Украину. В 1961 году уехала туда. Тоже получила рабочую специальность в ПТУ и пришла на военный завод.
- В городе было 5-6 таких заводов, - вспоминает она. - Я жила в общежитии с девушками, они на других заводах работали. Стоим за станками, гайки вытачиваем. А что завод выпускает — не знаем, и не положено знать. Напротив меня за таким же станком стоял Андрей Гаваза. Очень внимательным был к нам, учил. Мы удивлялись, чего он своего времени на нас не жалеет. Потом узнали — детдомовец, без семьи. Так мы и познакомились.
Жизнь на заводе шла весело. Рабочие — сплошь молодёжь. Кто какой нации, не выясняли. Да тогда один народ был — советский. Одни песни пели, вместе на танцы ходили. Андрей Устимович не только танцевал: он играл в духовом оркестре на теноре.
Завод работал в три смены. Валентина Андреевна помнит, как в разных сменах работалось.
- В первую смену отработаешь — нормально, вечером — на танцы, - улыбается она. - Во вторую смену уже скучнее. Третья смена — ночная. Ходили на завод и с завода по шпалам, ночью, никого не боялись — спокойно тогда было. Утром — на пляж. До Северского Донца пешком было далеко, но завод имени Октябрьской Революции производил тепловозы, до реки была железная дорога. На этом заводе, Луганском паровозостроительном, ещё Климент Ефремович Ворошилов работал. Поезд шёл, не торопясь. Вскакивали в него и выскакивали на ходу. После пляжа — на танцы. А потом — на смену. Жилось легко. Молодость, конечно. Но, например, стипендии на жизнь хватало. На заводе я получала от 60 рублей. Мастер нам, начинающим рабочим, помогал, находил дополнительную подработку в цехе. Идёшь в столовую — наешься на 20 копеек. Борщ стоил 12 копеек, оладьи — 8 копеек, чай — 2 копейки. Хлеб тогда был бесплатный. Я этот хлеб хорошо помню, это какое-то чудо. Чистая пшеница. Пышный, в руке сожмёшь, разожмёшь — он ту же форму принимает. И с собой бери его, сколько хочешь!
В Краснодоне Валентина Андреевна первым делом побывала в музее «Молодой гвардии». Была у шахты, в которую сбросили комсомольцев ещё живыми. Плакала. Тем более что Ульяну Громову, Сергея Тюленина и других героев в городе хорошо помнили их ровесники, рассказывали о них, о днях оккупации. Там впервые она услышала про бандеровцев. Они и русские полицаи оцепили тогда шахту, никого не подпускали к ней.
В Ворошиловграде Валентина Андреевна не прижилась. Говорит, климат не тот, ни леса, ни грибов и ягод, скучная степь с терриконами, нет ничего лучше Кировской области. Андрей Устимович с ней согласен. Но тогда он поехал не к нам, а в Сибирь. Три года служил в авиации. Списались, и он приехал в Уржум. Устроился токарем на винзавод.
Молодые супруги поехали было в Харьков учиться, но раздумали, вернулись домой. Жили в Харькове на квартире, пока готовились к вступительным экзаменам. Хозяйка рассказывала им про военные годы. Была в Харькове улица имени Ивана Бакулина. Это был руководитель харьковского подполья. В 1942 году его казнили немцы. Выдал местный житель, агент гестапо. После войны предателя всего лишь посадили, он отсидел и вернулся в Харьков и жил на улице имени героя, которого сам выдал немцам. (А его духовные потомки и улицу переименовали в честь какого-то украинского полицейского, случайно разбившегося в вертолёте в 90-е годы!) По рассказам хозяйки, бандеровцы были хуже немцев. Немецкий солдат, бывало, русского ребёнка пожалеет, конфетами угостит (если, конечно, ему не прикажут этого ребёнка пристрелить или в концлагерь отправить). Бандеровцы не жалели никого и ничего, озлоблены были.
С внуками Ильёй и Андреем
В семье уже рос сын Александр, нужно было прочно осесть, иметь свой дом. Поступили в Кировский молочный техникум. В 1972 году сразу по его окончании поступили в Вологодский молочный институт. Оба учились, конечно, заочно. Работали на Уржумском маслосырзаводе. Успели доработать до пенсии до его закрытия. Сначала — мастера-сыроделы. После института Андрей Устимович был инженером на заводе, но руководящую работу не любил, ушёл в токари в ПМК-14. Валентина Андреевна — лаборант, инженер. Летом завод перерабатывал в те годы до 150 тонн молока в день. Всё проходило через её руки.
Только однажды В.А. Гаваза сделала перерыв — уходила с завода. Но не по своей воле. Человек она была партийный. Первый секретарь райкома КПСС Николай Михайлович Анисимов взял её с собой в колхоз «Ленинский путь» на отчётно-выборное партсобрание. Ходили по бригадам, по фермам. Секретарь спрашивал: «Знаете её?». «Знаем, знаем. Она нас за молоко всё ругает». А на собрании встаёт товарищ и предлагает В.А. Гавазу в секретари парткома. Она опешила. Несколько дней продолжала работать на заводе. Как ей до колхоза добираться? Райком партии выделил ей транспорт - грузотакси «Москвич» типа «пирожок», он же «горбатый». Права у неё уже были.
- Я по полям ездила в Богданово, Берсениху, Русскую Биляморь, - рассказывает она. - По дороге было труднее проехать. Тогда в этих деревнях были начальные школы, клубы. В Русской Билямори при мне детсад построили. В Богданове сдали в эксплуатацию Дом культуры. Я молодого художника пригласила, он стены интересно расписал. Крыша была плоская, по проекту для южных регионов. Я по ней ходила, спорила со строителями, предлагала даже свою зарплату отдать, чтобы они крышу переделали. Но она такой и осталась.
Бывали ли супруги ещё на Украине? Разумеется, ездили в гости. В семидесятые годы Уржумский РОВД стал интересоваться Андреем Устимовичем, на беседы его вызывали. Тревожно как-то было: уж не уголовное ли дело возбуждают? Наконец, ему сообщили: родня его нашла, мать, сестра (они оставались в родном селе) и брат.
И поехали Гавазы на Украину. Встречали их щиро, в каждой хате там родня, все угощают. Горы угощения на столах. «Богато на столах было. А вот бань на Украине нет. У одного в селе была, так он в ней солёные огурцы в бочках на зиму ставил. А мылся всей семьёй в корыте», - так рассказывают о поездке супруги.
«Звали меня сибирячкой, - продолжает Валентина Андреевна. - Звала в гости — боятся ехать: слышали, что у нас в городах медведи под окнами ходят. Нас приглашали работать на сахарный завод в Кировоградской области, мы отказались. Сейчас контактов с этой роднёй не поддерживаем. Напишем — а у них будут неприятности».
В Уржуме овощи растут не хуже, чем на Уманщине. «Когда в новый дом с улицы Заболоцкого переезжали, закатанных банок 400 штук перевезли. И сейчас сотню банок огурцов, помидоров закатываем», - гордится хозяйка. А хозяин остался любителем украинской кухни. «Вареникiв зробимо з сиром, - шутит он. - Сыром на Украине творог называют. В красном борще должно быть столько перца, чтобы он и холодный горло обжигал. Это мудрый борщ, казачий. Сало — это само собой, солим и коптим».
Валентина Андреевна — энтузиаст-цветовод. Она руководила кружком, в котором было 29 человек. Собирались вместе, нанимали автобус, ездили обмениваться опытом в Русский Турек, в Шевнино, в Шурму. Разбили клумбы на улицах, на радость глазу. Пандемия, как она говорит, «разогнала нас по домам». Но цветоводы приходят к ней, созваниваются - «проводит партсобрания». Так что ни скука, ни одиночество этим детям военного лихолетья не грозят. А в будущем году у них бриллиантовая свадьба - 60 лет брака.
А. ИКОННИКОВ
Источник: «КИРОВСКАЯ ИСКРА» № 15, 13 апреля 2024 г.
|
