Народ стал изучать науки
Не верит в Господа Христа
И мы худеем паки-паки
Почти лишившись живота
Вятская частушка 1920-х годов.
Большую роль в начавшемся наступлении на религию советская власть отводила антирелигиозной работе. Было это и частью т.н. культурной революции, начатой сразу после социалистической революции,  важной задачей которой была борьба с пережитками прошлого в сознании людей, а одним из таких пережитков считалась религиозность народа, отождествлявшаяся с темнотой и невежеством. Одним из первых шагов в этом Советского государства стало отделение Церкви от него, а школы от Церкви, что вызвало, как уже говорилось, полнейшее негодование в народе. Но до 1923 г. антирелигиозная работа находилась в зародышевом состоянии и на местах практически не велась, в том числе и в комсомольских организациях, возникших в 1919 г.
Антирелигиозная работа велась сначала в основном через прессу, причем чуть ли не с первых дней советской власти в губернии. Только с января по апрель 1918 г. в губернской газете «Вятская правда» было помещено больше 20 статей на эту тему¹. В 1919 г. эстафету подхватила Уржумская уездная газета «Деревенский коммунист»  с ее постоянной рубрикой «Попы и народ», в которой дискредитировалось духовенство. Только в период с 26 февраля по 30 апреля 1919 г. вышло 22 подобных статьи, большая часть которых была посвящена «жадности попов²». Похожая рубрика была и в другой уржумской газете «Красный пахарь». Чуть поменьше на эту тему писалось в уездной газете для молодежи «Юный пахарь». Антирелигиозная направленность велась в уездных изданиях, скорее всего, на всем протяжении их существования (к сожалению, до наших дней сохранились лишь единичные номера этих газет), а в «Вятской правде» исчезла к концу 20-х годов, когда антирелигиозное движение на Вятке совсем затухло. Несмотря на то, что грязи на Церковь и ее служителей выливалось немало, благодаря именно этим публикациям мы  теперь можем иметь некоторое представление о церковной жизни тех лет.
В 1919 г. на всю Россию прогремела кампания по вскрытию мощей, направленная на дискредитацию духовенства и всего вероучения Православной Церкви ; крестьянские массы де убедившись в лживости рассказов о нетлении останков святых, начнут отходить от Православия. На юге Вятской губернии подобных мощей никогда не было, но известия об этом мероприятии дошли и досюда. Рассказывают, в Яранске кто-то из верующих усомнился в святости мощей, на что батюшка с укором сказал :
— Ах ты безбожник, да ты православный или нет ? Бог тебе не попустит такого кощунства.
— Все же куда исчезают мощи при вскрытии ?
— Да, безусловно, ангелы святые уносят их на небо ! – был ответ находчивого священнослужителя³.
В начале 20-х газет в Москве начинают издаваться непосредственно атеистические издания, первыми из которых стали газета и журнал «Атеист». Пришли они и на Вятку. В марте 1922 г. по волисполкомам уезда было разослано извещение о том, что в Москве начал издаваться журнал «Атеист» и необходимо оповестить население для его выписки в целях антирелигиозной пропаганды, а кто не может выписать единолично, пусть выписывает вскладчину⁴. Это совпало как раз с кампанией изъятия церковных ценностей. Однако большой популярности этот журнал в народе не получил.
Разумеется, имели уже в то время  место и открытые лекции на коммунистических митингах вкупе с антирелигиозной пропагандой, но обыватели посещали их с большой неохотой. Вот как описывал подобные мероприятия, проходившие в г.Вятке в 1919 г., С.Воронов : «… Большевики и тут не зевают, и на митингах неутомимо пережевывают все те же две-три мысли, предписанные им из далекой Москвы. Но публика перестала посещать эти митинги, и тут большевики прибегли к весьма остроумному средству. Они назначают митинг в театре, за час ранее представления, скажем, в 7 часов. Но вятская публика тоже не лыком шита, приходит в театр к 8. Оказывается, митинг еще не начался, упорные большевики ожидают полного сбора публики. В 8 часов публика почти в сборе, и первый оратор заявляет, что ввиду запаздывания публики митинг может начаться только теперь, и уж пусть посетители не пеняют, если спектакль придется начать позже. Волей-неволей приходится принимать всю дозу большевисткой пропаганды».
С 1923 г. начинается уже организованная властями антирелигиозная работа, направляемая антирелигиозной комиссией ЦК, и эта работа становится одной из ведущих задач партии. С  этой целью в Вятке была создана специальная губернская комиссия, а по уездам и волостям – т.н. тройки⁵. Власти Уржумского уезда тоже предпринимают масштабные кампании в плане антирелигиозной работы. По воспоминаниям одного из первых лебяжских комсомольцев Я. Золотавина, кроме обязанностей  по ликвидации неграмотности, организации субботников и воскресников, художественной самодеятельности и контролю за деятельностью продотрядов, на комсомольцев начала возлагаться и антирелигиозная пропаганда⁶. Вследствие вовлечения молодёжи в комсомольские организации росло её безбожие. В этой среде восприимчивая к внушениям крестьянская молодежь проходила идеологическую обработку, после которой становилась армией послушных рабов, готовой ко всему.
В дни Рождественского и Великого поста в комитетах и в клубах стали читаться лекции и доклады на «актуальные темы» : о противоречиях библейских текстов, о значении предстоящего суда над Патриархом Тихоном. Заодно и рекомендовалось выяснить отношение граждан к будущему поместному собору и Патриарху Тихону. Комсомольским организациям была поручена организация инсценировок на антирелигиозные темы, что они блестяще выполнили.
На одном из заседаний Рождественского волисполкома Лебяжской волости было постановлено : «Мы тоже отмечаем, что пересмотр к религии вызван только крепостию советской власти. Здесь нас более не обманешь и мы считаем, что религия есть дурман для рабочих и крестьян, а потому для борьбы с ней необходимо усилить просвещение деревни в виде устройства школ, лекций, газет, получения книг и т.п. ⁷»
Сказано – сделано. Неоценимым свидетельством того, как велась в этой волости антирелигиозная работа, является выдержка из письма Ольги Ивановны Ушаковой, жены священника с. Красноярского Уржумского уезда, от 2 февраля 1923 года, адресованного дочери. Вот что она писала: «Неверие  разливается широкой волной по «матушке святой Руси». Атеизм, сектантство, католичество, все враги ополчились на Господа  и Христа его. Антирелигиозные лекции всюду читаются. В день Рождества Христова по городкам ходили с плакатами «Долой богов», «Долой попов», «Религия — опиум для народа». Учащуюся молодежь разослали по селам и деревням устраивать антирелигиозные вечера. И вот эти мальчики трактуют о Боге, что Его попы выдумывают, и все врут… и наше злополучное Красное подверглось такому нашествию. Учащиеся из наших деревень устроили вечер в школе. Я не ходила, а папа (батюшка — примеч. Д.К.) с двумя лебяжскими священниками ходил и ждал, когда ему разрешат аппелировать, но ему этот лектор мальчишка не разрешил. Каково? Что-то читал лектор по книжечке, что-то рассказывал от себя, ему мужики кричат: «Не рассказывай сказки, мы не ребята», и еще кое-что в этом роде, сбили мальчишку с пыла, и он тихонько ретировался, но зато хотел поразить живой картиной – на мужиков наскочил поп в рясе с крестом; в публике возмутились, ушли с вечера и наши бати. А в советской газетке появилось описание вечера, и что на вечер явилась «тройка попов, да те увидевши картину поп на мужиках и утекли, не вытерпели поповского кучера…» Как нравится? Проповедуют о свободной любви и плоды от таких проповедей на лицо… Страшно. Страшно за подрастающее поколение, что из него выйдет? Без всяких правил, без веры, одной животной жизнью будут жить они! Внушают детям не слушать родителей и не почитать; а если родители отнесутся строго, то дети идут жаловаться к союзу молодежи, а  союз этот в милицию и родителей арестуют, с угрозами выпущают⁸».
Из этого рассказа непосредственной свидетельницы тех лет видно, каким было истинное лицо комсомола, воспитавшего первых «Павликов Морозовых» и то, как относилось к его агитаторам сельское население. Справедливо относилось.
Не ограничиваясь днями поста, власти провели подобную работу и в дни самой Пасхи. В 1923 году «комсомольская пасха» впервые прошла в ряде мест Уржумского уезда, причем в день Православной Пасхи. В Уржуме, куда деревенская молодежь валом валилась ко всенощной, комсомол заманивал ее в городской театр, где его силами было поставлено 2 пьесы «Три Иисуса» и «Торговый дом», закончившиеся ко всенощной. На следующий день спектакль был повторен⁹. В с.Петровском было прочитано 3 лекции о науке и религии, жизни и учении Христа и церковном расколе, после чего была показана кинокартина «Бог и современный человек¹⁰». В с.Кукнуре накануне Пасхи  также силами комсомола  был поставлен спектакль, сделаны доклады, после чего устроены танцы (т.к. собралась в основном одна молодежь), закончившиеся далеко за полночь. Расходившаяся по селу молодежь, повесила на ворота некоторых домов вывески : «попов с крестом и иконами не принимаю». Такое же мероприятие с докладами и танцами прошло здесь и накануне Пасхи¹¹. Везде отмечалось прессой, что народу было много, но в основном из одной молодежи, оставшейся довольной этими мероприятиями. Иначе и быть не могло – в рутине деревенской жизни это было впервые для нее что-то новое и интересное.
В с.Шевнино перед Пасхой коммунисты обошлись только одним собранием партийной и комсомольской ячеек, на которое были приглашены и «беспартийные». Был сделан доклад о происхождении Пасхи  и «роли христианства в жизни человека как тормоза по пути развития науки¹²». И совсем ничего не было устроено например в с.Аркуль, где молодежи пришлось развлекать себя только гармонью и песнями собственного исполнения¹³.
В 1924 г. в Уржуме и селах уезда прошло «комсомольское рождество», причем уже по четко составленному плану. На страницах газеты «Красный пахарь» был опубликован этот план, из которого видно, как все было распланировано на 6-9 января в городе и уезде – спектакли, доклады, хор силами комсомольцев и пионеров, выставка книг антирелигиозного содержания в городе  ; в уезде планировалось провести волостную конференцию беспартийной молодежи с докладами о текущем моменте, происхождении жизни на земле и новых формах землепользования, затем спектакль революционного содержания и пьеса «Рождество попа Сергия». В библиотеках намечалось провести выставки книг¹⁴.
Кое-где комсомольцы провели все собственными силами, без плана сверху. Так в с.Лебяжье силами комсомола была поставлена пьеса «Шутки поповские». Газета «Красный пахарь» сообщала, что на пьесе присутствовало и много взрослых людей, оставшихся довольными спектаклем¹⁵. Прошла в 1924  году снова и «комсомольская пасха». В с.Байсе молодежь так рьяно брала билеты на пьесу «Торговый дом», что их даже не хватило ; несмотря на это, после спектакля часть молодежи ушла в церковь¹⁶. Видно спектакль получился не особенно интересный.  В Кукнуре и ближайших деревнях тоже были поставлены антирелигиозные спектакли и сделаны доклады о происхождении Пасхи и о сельском хозяйстве. В Кукнуре собралось до 500 человек молодежи¹⁷. Правда в городе подобные пьесы скоро даже молодежи приелись. 13 апреля 1924 г. в городском театре состоялась пьеса «Ряса» в исполнении уржумской труппы, но публики по сообщению газеты было мало¹⁸. В 1927 г. члены Уржумской организации союза РАБИС сами сказали, что они настоящего театра «и в глаза не видели¹⁹…»
Любопытно знать, куда шли денежки от этих спектаклей ? На вино. В 1925 г. уездная газета «Юный пахарь» сообщала : «В д.Дергачи Уржумской волости имеется культурно-просветительский кружок молодежи. Недавно этот кружок устроил пьяную вечорку на деньги, которые собрали от спектакля. За вечер всего пропили больше 10 рублей».
В некоторых местах комсомольцы проводили собрания и лекции для взрослых, которые не пользовались у последних успехом, т.к. они  не понимали их сути. Подобное собрание прошло в 1924 г. в селе Вотском, в здании школы, когда «старичков» очень обидели слова комсомольца, сказавшего, что они «намерены бороться за поднятие урожая в крестьянском хозяйстве не при помощи молебна, а при помощи знаний, науки. Это старый, отживающий мир²⁰».
Продолжались комсомольские антирелигиозные мероприятия и в дальнейшие годы. Там, где не была поставлена властями такая работа, молодежь занималась попросту хулиганством, что, видимо, поощрялось сверху. Сводка ОГПУ за 23 апреля-10 мая 1927 года сообщала: «В ночь на 24 апреля в Лажской церкви Кокшинской волости Уржумского уезда среди граждан, пришедших молиться по случаю праздника Пасхи, было на 80 процентов крестьянской молодёжи, которая проводила время в бесцельном хождении по Церкви, в сидении и частных разговорах. Церковный староста и попечители кричали на молодёжь: «Чего вы, мол, там галдите, не ходить по церкви и заниматься разговорами пришли, а молиться, так и молитесь, слышите: идёт богослужение». А молодёжь им из разных углов отвечала: «Если хотите молиться, так и молитесь». Во время заутрени поп обратился к присутствующим с возгласом: «Христос воскресе!» В ответ ему было несколько старческих голосов: «Воистину воскресе!» А со стороны молодёжи было слышно: «Под суд Христа, если он в провесе!²¹» .
В некоторых местах комсомольцы не ограничивались одними пьесками и банальным хулиганством. В селе Шурма комсомольская организация, возникнув в 1924 году, первым своим «предприятием» сделала закрытие одной из местных церквей (видимо, кладбищенской), в которой был устроен первый клуб;  первый секретарь этой организации Софронов также организовал своих подопечных на борьбу «с религиозными предрассудками²²». Не считая этого, до конца 1920-х годов закрытия церквей в Уржумском уезде практически не было. Была закрыта лишь городская тюремная церковь в 1922 г²³., церковь в Аркуле в 1924 г²⁴. и несколько часовен, от содержания которых верующие вынуждены были отказываться из-за неимения средств.
Кроме влияния на молодежь, иногда успешно было воздействие власти и на людей более старшего возраста, особенно тех, кого продвигали в «верхи». Таковыми были например т.н. делегатки – делегаты собрания женщин. В Кокшинской волости делегатки, нахлебавшись советской пропаганды, по приезду в родные деревни, перестали ходить в церковь и водить туда детей, а крестьянка Губина отказалась даже от крещения родного чада²⁵. Проще всего воздействовать на верующих было и в организации, где каждый находился под контролем. В 1923 г. рабочие Андреевского завода под влиянием советской агитации постановили работать в день Пасхи и все заработанные деньги пожертвовать на организацию детских яслей, а также съездить в ближайшее село с антирелигиозной постановкой²⁶.
С 1922 г. начала издаваться новая антирелигиозная газета – «Безбожник». Она была интереснее по содержанию предыдущего «Атеиста» и быстро стала популярной в народной среде. Газета носила просветительский характер, в ней печатались статьи о достижениях науки, медицины и параллельно с этим публикации о религии, как об орудии классового угнетения. Интересную газету начали выписывать библиотеки и организации. В Уржуме первыми ее выписали  рабочие типографии в 1923 г²⁷.
В некоторых местах популярность газеты «Безбожник» имела большие последствия, у нее появились поклонники, которые начали собираться в библиотеках и просто на дому, обсуждая прочитанные статьи. Любители «Безбожника» не только читали его публикации, но и пытались распространять газету. Так начали образовываться атеистические кружки. Такие кружки возникли в Шурме, Русском Туреке в 1923 г²⁸, в Уржумском пролетарском клубе в 1925 г.²⁹ Имея успех на местах, где кружки возникали по инициативе местных жителей, власти начали искусственно создавать такие кружки повсеместно (как говорится, заставь дурака …), но в большинстве мест они популярности не получили. В большинстве клубов в уезде  не велось никакой работы, в лучшем случае ставились спектакли, в основном они служили лишь местом сбора и развлечений для сельских жителей. Про Буйский пролетарский клуб в 1923 г. сообщалось, что он представляет из себя «единый клуб старых прихвостней и духовенства», там нет ни одного организованного кружка, а процветают одни танцы³⁰. В Уржуме клуб и вовсе стал местом сбора хулиганов, которые всех там обижали³¹. В те же годы матушка Ольга Ушакова из с.Красноярского писала в письме : «Спектакли устраиваются очень часто по деревням в школьных зданиях, в «исполкомах» (бывшие правления волостные), участие принимают учительство и сами крестьяне – молодежь и в солидном возрасте ; билетов иногда не хватает, все помещение набивается полно ; после спектакля танцы ; не думай, что танцуют трепака ; нет, танцы все модные придумываются³²…»
На открытое противостояние с верующими власти пока не решались, например, на запрещение выходных дней в церковные праздники. Такими выходными в двадцатые годы были Пасха, второй день Пасхи, Вознесение, Духов день, Преображение, Воздвижение, 2й день Рождества. Празднование их пока не запрещалось и не возбранялось, идти против крестьянских обычаев значило бы  и восстанавливать против себя деревню. А если бы такое и было бы на местах, в случае жалобы верующих во ВЦИК, там могли бы отменить решение местных властей. И такое случалось, небывалое для тридцатых годов ! Поэтому местные власти в антирелигиозной политике действовали чаще исподтишка, в основном через прессу. В газетах того времени можно встретить богатый материал на антирелигиозную тему, скабрезные байки о церковных обрядах и священнослужителях, чего нет в газетах тридцатых годов. И газетные байки иногда играли существенную роль, ведь большинство людей, особенно крестьян, слепо верило печатному слову. Именно из-за этого в обществе было, например, негативное отношение к Патриарху Тихону.
В отдельных местах отмечались случаи  безверия, но не в результате комсомольской пропаганды, а на почве недовольства церковнослужителями. И только. Вот о каком факте сообщала сводка ОГПУ за 16-31 августа 1927 года: «На общем собрании в д. Гонино (Шурминская волость Уржумского уезда) присутствовавший там председатель церковного совета попытался поднять вопрос о подыскании нового попа взамен сбежавшего из-за бездоходности церкви. На это предложение большинство из присутствующих крестьян отреагировало так: поп наш сбежал – ну и черт с ним, пусть другого сами ищут, а мы и без попа проживем, благо закон теперь не притесняет и силой молиться нас никто не заставит³³». В д.Буйской Петровской волости после закрытия  часовни местный торговец сразу разместил там столовую, несмотря на нарекания жителей³⁴.
Глядя на перерождавшихся сельчан, которые еще вчера были примерными христианами, крестьяне удивлялись. В 1926 г. крестьянка д.Молитвино Кичминской волости Уржумского уезда Глушкова Дарья говорила : «Ну и народ стал нынче, в Бога не верует, матерят его, как думают дальше жить ? Я все думаю, что Бог убьет матершинников, а вместе с ними и нас³⁵».
Религиозное состояние народа сочетало в себе в те годы явление двоякого рода : с одной стороны это сохраняющаяся вера и верность Церкви, а с другой, наоборот – отход от Православия широких масс населения. С 1920 г. в уездах Вятской губернии наблюдается новый всплеск религиозной жизни. Растет посещение храмов и даже имелись случаи преподавания Закона Божьего, как это было в Яранском уезде. ГПУ констатировало : «Трудности и противоречия нашего социалистического строительства, культурная отсталость масс все еще способствует росту религиозных настроений³⁶…»
В крестьянской же среде религиозность держалась крепко. Об этом может говорить тот факт, что в 1923 г. только в «большой мясоед» в Кичминском приходе прошло 119 венчаний³⁷. Практически все крестьянство в уезде, например, не признало перехода на новый стиль и продолжало придерживаться старых традиций. Многие крестьяне, как и в старь, предпочитали спрашивать советов по житейским вопросам у духовенства. Например, когда в 1923 г. у мельника Чамской мельницы заболел тифом сын, он посоветовался с вершинятским батюшкой, надо ли его вести в больницу или нет. Батюшка посоветовал не возить,  т.к. его там «или заморят голодом или заморозят³⁸». В 1921 г. в приходе с.Казанского священник Ермин ввел даже «выходной день» – в первый день Петрова поста, назначив на этот день моление о дожде. Крестьяне согласились с этим, и не работали в этот день, т.к. в большинстве своем были на молебне³⁹.
В 1925 г. газета «Вятская правда» писала по материалам письма : «Деревня Марамзино Лебяжской волости Уржумского уезда считается передовой деревней. Она перешла на многополье, выписывает газеты. Не забывает и попа. За молебен, продолжавшийся 5 минут, попу было собрано 2 пуда хлеба, 20 фунтов волокна и три рубля денег⁴⁰…»
В середине июля 1924 г. в д.Малые Сердежи крестьяне решили провести традиционный напольный молебен, но поскольку средств на его уплату не имели, взяли их из общественных средств. Вскоре после этого возник вопрос о уплате волостного сбора. «Хоть повесь, а денег нет – сказали крестьяне⁴¹». Такая же ситуация была в том же году в д. Большой Кузовошке Пилинской волости, где для священника было собрано 18 пудов овса. Когда же им предложили засеять 10 пудов овса на участок комитета взаимопомощи, давать было уже нечего⁴². В Лопьяле крестьяне отдавшие священнику за молебны хлеб, лен и муку, прямо отказались от внесения хлеба по договорной кампании на народное образование и в фонд МОПР⁴³.
Сводка ОГПУ за 16-25 сентября 1925 года сообщала: «Но есть еще и такие селения (но их мало), как, например, д. Шаварж Уржумского уезда, где некоторыми гражданами был поднят вопрос о приобретении пожарного инвентаря. Поговорили и решили, что денег нет, но зато в это же время по инициативе кулака Глазырина И.Б. был поднят вопрос о покупке 5-ти штук иконостасов за 95 руб. Тут долго не думали и деньги путем обложения наделов собрали, уплатили, от чего отказались лишь трое граждан, за что последние подверглись общему презрению деревни во главе с кулаком Глазыриным.
В с. Шевнине (того же уезда) крестьяне в числе 30 домохозяек собрали 10 пудов ржи и несколько десятков яиц для устраивания молебна в поле о ниспослании им дождя. Но дождя нет, как нет. Население, видя это, начало поговаривать: «Зря мы только рожь стравили⁴⁴…»
Или вот какой случай в 1924 г. описывала газета «Красный пахарь» , имевший место в д.Швецово Сердежской волости : «Школьный работник Ефросинья Кузьмовна Вострикова посетила 1 крестьянскую семью. Войдя в избу, хотела помолиться «боженьке», но увидев одного из членов политико-просветительского кружка, осталась в нерешительности – раздумывала молиться или нет. В конце-концов решила не молиться. Кончив дело, вышла на улицу, искренне сожалея, что смалодушевствовала».
В некоторых местах начавшееся богоборчество встречало стойкое сопротивление, например в виде бойкота выборов в местные Советы или срывов предвыборных собраний. Например, в 1929 г. в некоторых населениях повестки на избирательные участки с чьей-то легкой руки назвались «антихристовыми грамотами», что оттолкнуло от них верующих избирателей.
Не везде даже первые комсомольцы были ярыми безбожниками. Так в 1923 г. член Больше-Шурминской  комсомольской организации Крупин Петр венчался  в церкви, за что был исключен из организации⁴⁵.   Уржумская газета «Юный пахарь» в 1926 г. сообщала, что в с.Пустополье «комсомольцы сильно верят в Бога и не смеют слова сказать против своего попа. Кроме того, у своей церкви, где бывают базары, боясь попа, не делают митинги⁴⁶».  Здесь комсомольцы были примерными детьми своих верующих родителей, которые всей душой старались помочь церкви и ее служителям. В 1923 г. газета «Красный пахарь» сообщала «вопиющий случай», когда в этом селе были закрыты школа из-за отсутствия дров и народный дом, куда верующие поселили псаломщика⁴⁷.
Да что молодежь, зачастую и их наставники к антирелигиозной работе относились равнодушно, т.к. сами оставались верующими. В 1926 году почти 82 процента деревенских большевиков имели в избах иконы и совершали религиозные обряды⁴⁸. Секретарь Больше-Вершинятского сельского совета т.Колосов в 1923 г. выписываемые газеты не передавал другим гражданам, а делал из них футляры для пасхальных яичек и подвешивал их под иконами, которые висели в здании сельсовета⁴⁹. Висели образа и в здании Решетниковского кредитного товарищества, хотя декрет об изъятии религиозных изображений из общественных учреждений вышел еще в 1919 г⁵⁰.
В 1922 г. даже некоторые ЕПО (будущие райпо), как например Лебяжское, торговали медными крестиками⁵¹ !  В  1923 году в с.Лаж на Пасху от участия в антирелигиозном спектакле отказались почти все члены политико-просветительского кружка и во время утрени пели на клиросе церкви  вместе с уполномоченным УОНО⁵². Про работников политпросвета вообще отмечалось, что они не ведут никакой антирелигиозной работы, а наоборот ходят в церковь и поют на клиросе⁵³. Администрация Ройского винзавода в 1924 г. даже взяла в штат как опытного работника некого Храмова, работавшего в то же время и церковным старостой⁵⁴. В Пустополье пошли еще дальше, взяв на должность заведующего нардомом псаломщика Короткова – служителя церкви,но вышестоящие органы вскоре уволили его от такой должности и за «дезорганизацию» работы нардома осудили на один год тюремного заключения⁵⁵.
На страницах газеты «Юный пахарь» можно найти массу сообщений о пьянстве комсомольцев, оставшихся в быту прежней деревенской молодежью, и их наставников, которым борьба с религией была и вовсе до фонаря. Подобные картины были нередки и в 1930-е годы.
После Февральской революции и отмены монополии Православной Церкви над населением страны, у тех народностей губернии, которые всегда придерживались своих традиционных верований и до 1917 г. презрительно назывались «инородцами», наблюдается массовый возврат в свою национальную веру. Здесь Православная Церковь в годы Гражданской войны стремительно потеряла свои позиции, хотя надо отметить, в начале 1918 г. при Святейшем Синоде еще существовал Миссионерский совет, точнее говоря, был вновь открыт, членом которого был и Вятский епископ Никандр. Непонятно, чем он занимался в то смутное время, но в Вятской губернии уже никакой миссии скорее всего не существовало.
Уже в марте 1918 г. в Уржумском уезде состоялся съезд марийских жрецов с обсуждением вопроса : «Как быть теперь после издания закона (декрета) о свободе совести, тем мари (черемисам), которые будучи православными по принуждению выполняя обязательные требования старого закона, все обряды Православной Церкви, как-то : брака, крещения, отпевания и т.п., на самом деле ревностно исповедывали национальную веру мари ; как быть им ? По-прежнему ли оставаться в двуверии, или выйти из Православия и исповедывать национальную веру мари ?»
После обмена мнений, съезд вынес такое решение :  «Признать целесообразным : всем православным мари, фактически исповедующим национальную веру, ходящим в мольбище (кюс-ото), выйти из Православия и держаться веры своих отцов. Веру мари назвали национальной верой (тюн мари вера), упразднив название «языческая» т.к. язычники кланяются идолам и прочим видимым предметам, как богам, а марийцы кланяются только невидимому создателю Вселенной, особо за каждое его творение и за каждое чудесное его дело. Православие народу мари, как показывает опыт многих веков, почему-то не по душе. С другой стороны, когда у мари будет только одна своя вера, они освобождаются от двойного расхода : содержание церкви и отправление моления по-своему, остается лишь одно – моление в мольбище⁵⁶». Так же было постановлено организовать религиозно-национальный союз в с.Сернур и общинные духовные советы в разных местах уезда.
Как видим, поначалу Православие среди марийцев было почти запрещено и возрождена прежняя языческая религия со всеми вытекающими отсюда последствиями. Создание Марийской автономной республики еще более усугубило этот процесс. Когда в 1923 г. в деревни Нижне-Читово и Купсолу Кукнурского прихода приехали местные священники с задачей сбора сведений о числе верующих прихода, марийцы их попросту послали, заявив им, что «нам церкви не надо и что поп это есть жрец, обирающий темную массу крестьян⁵⁷». Так уехали батюшки не солоно хлебавши ; скорее всего они и не появлялись в этих деревнях с 1917 года. Следует заметить, что марийцы легко поддавались советской атеистической пропаганде и положительно относились к советской власти, например к комсомолу : «комсомольцы хорошие и не пьянствуют».
После 1917 года пышным цветом расцветает сектантство, ранее гнобимое православными миссионерами, а ныне уже ничем не сдерживаемое. Сектанты всех мастей ловко ловят в мутной воде свою рыбу. Газеты и партийные документы 20-30-х годов просто пестрят сообщениями о деятельности сектантов. Можно проследить, как сектантство в эти годы, когда избивалась Православная Церковь, только набирало силу. Когда большинство храмов было закрыто, а большинство священников репрессировано, сектанты остались и заняли уверенное место в обществе, хотя иногда репрессии касались и их, но не так масштабно, как в отношении православных.
Хотелось бы сказать и несколько слов и о такой группе религиозного населения Уржумского уезда, как старообрядцы. После 1917 г. они, наконец, освободились от векого давления Православной Церкви, но не проявили особого рвения в поддержке советской власти, к которой повсеместно отнеслись с большим подозрением, не участвовали в работе советских учреждений, не пускали своих детей в советские школы, по-прежнему живя своим замкнутым мирком. Правда, приходские советы при своих храмах они сформировали так же, как у православных. Напрасно газеты кричали заголовками «Старообрядцы, проснитесь!» Те не читали советских газет и были равнодушны к советской власти, если она их не трогала.
В апреле 1927 года состоялся первый уездный съезд безбожников, на который съехалось 25 активистов – «все ярые безбожники, большие активисты по части антирелигиозно работы», как характеризовала их газета «Вятская правда». Из докладов выяснилось, что антирелигиозная работа на местах стала проводиться «в более плановом порядке, ячейки в большинстве уже знают, как приступить к работе⁵⁸.
К концу 20-х годов в целом по стране отмечалось, что антирелигиозная работа пришла в упадок. Атеистические кружки вышли из моды, средств на безбожную работу не отпускалось, да и опытных руководителей для этого дела не имелось. Даже образованность членов комсомольских организаций была очень низкой, и многие родители отказывались пускать своих детей в ряды комсомольцев. В 1930 г. нолинская уздная газета «Новая деревня» писала : «Хулиганством занимается молодежь починка Просвирятского Шурминского района. Вместо книги, газеты и культурных развлечений молодежь ходит по ночам с гармошкой, водит по деревне «медведя⁵⁷».
В недалёком будущем руками следующего поколения комсомольцев будут рушиться на землю церковные кресты и колокола, уродоваться и уничтожаться памятники культуры и искусства. Не просветителями в итоге окажутся комсомольцы, а вандалами…
В 20-е годы антирелигиозная пропаганда, осуществлявшая главным образом комсомольцами, была довольно слабой. Гонения на  Православие в 1920-х годах на поверку оказались лишь прелюдией, несерьезностью, по  сравнению с теми гонениями, которые обрушились на Церковь в 1930-х годах. Такими гонениями, которые, по словам В.Карташова, смогут потрясти и заставить оцепенеть от ужаса весь  христианский мир…

На фото: сбрасывание креста с собора в г.Слободском

1.Поляков А.Г. Русская Православная церковь и светская власть в 1917-середине 1920-х гг. (на материалах Вятской губернии) – Киров 2007 г. (материалы ГАКО).

10.Задорин П. Поход против Бога в Петровской волости // Красный пахарь – Уржум 1923 г. № 27

22.Хозяева своей судьбы // Кировская искра – Уржум 19 октября 1978 г.

37.Красный пахарь – Уржум 1923 г. №  42

48.Энциклопедия земли Вятской том 4. История – Киров 1996 г.

Источник: "Вятский наблюдатель",  19.08.2015